Заморозки (СИ)

Я ждал, что сейчас объявят «в зале присутствует председатель президиума Верховного Совета Узбекской Советской Социалистической Республики, первый секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Узбекистана товарищ Рашидов Шараф Рашидович», но нет, не объявили. Видно, решили не волновать артистов. И зрителей.
Я от постановки самоустранился. Принципиально. Режиссер, Хамид Коканбай Каххар, несколько раз звонил мне, звал, спрашивал, нет ли у меня каких-либо пожеланий, то ж и дирижер Саид Ахмад Абдуллаев. Нет, твердо отвечал я им. Мне очень важно, чтобы опера обрела узбекскую душу, и потому я полностью доверяю её выразителям великой узбекской культуры, насчитывающей не века — тысячелетия. И вообще, хочешь помочь мастеру — отойди и не мешай.
Обоим мой ответ, вероятно, понравился. Правда, они ещё и ещё звонили, но, думаю, из вежливости. Или хотели перестраховаться.
Но я и в самом деле не хотел вмешиваться. Мое дело — принести баранину, Шараф Рашидович принёс рис и пряности, а уж готовить плов — увольте. Тут мне с вами не сравниться никак.
Зал на полторы тысячи зрителей был полон. Все принарядились, как это ещё принято в культурных городах, все ждали.
Поднялся занавес.
Я сидел, смотрел и слушал — и мне нравилось. Пели хорошо, пели отлично. На узбекском языке, конечно, но суть-то я знал. Вариант «АББЫ», студийная запись — это для широких слоев западного мира. А тут — тонкое искусство для ценителей. И костюмы, и декорации — всё по высшему разряду. Постарались. Ну, и Шараф Рашидович, очевидно, в расходах не стеснял, дал карт-бланш.
Опера шла в трёх действиях, неспешно, как и подобает театру высокой культуры. Никто не торопился домой, все сидели и слушали, а в перерывах фланировали по фойе. Мы тоже гуляли и смотрели, правда, без Рашидова, он в перерыв уходил в директорский кабинет. Нам всё показывала Светлана. Её тоже, конечно, узнавали, но узнавали почтительно, никто откровенно на неё не пялился, пальцем не показывал, не приседал и не кланялся.
Было приятно.
По окончании устроили овацию. И потребовали авторов на сцену.
Пришлось, да.
Но и тут обошлось без титулов. Сказали просто: поэт Шараф Рашидович Рашидов, композитор Михаил Владленович Чижик.
Потом, уже во время застолья, я спросил, отчего так скромно.
— Все и без того знают, кто я такой, — ответил Шараф-ака.
Это верно. Знают.
Пир длился долго, заполночь, но Рашидов, извинившись, покинул нас много раньше. Государственные дела, конечно.
А мы не спешили. Ели, пили, танцевали, веселились. Лучший способ борьбы с астенией — участвовать в узбекском застолье. Так и запомню, так и буду всем прописывать, когда начну врачебную практику.
Не когда, а если.
  
Глава 8
 
5 мая 1978 года, пятница
Кормление слонов
— Вид удваивает градус! — сказал известный московский писатель, и немедленно выпил.
Вся честная компания выпила вместе с ним.
И мы выпили. Девочки — по бокалу шампанского, я — нарзана.
Вид с балкона был прекрасен.
Мы проводили выездную встречу редакции журнала «Поиск» с творческой общественностью столицы и окрестностей. Банкет подытоживал два дня активного общения. Плюс на одного писателя в Советском Союзе стало больше. То есть больше стало на шесть человек, но нас интересовала только Надежда Бочарова, которую приняли в Союз Писателей. Ура!
Одна из рекомендаций Надежде была дана ныне покойным Леонидом Ильичом. В рекомендации ясно было сказано, что без её, Надежды, помощи, не было бы и его, Леонида Ильича, книг. Леонид Ильич оставался в чести, его именем назвали город, атомный ледокол, танковую дивизию и много другое, и потому его рекомендацию — а Леонид Ильич получил членский билет СП номер один! — сочли действительной, несмотря на смерть рекомендателя.
Получилось. Несмотря на то, что у Лисы не было двух предписанных уставом книг, приняли. Попробовали бы не принять — при такой-то рекомендации!
И вот редакция «Поиска» и творческая общественность пришла в «Огни Москвы», подразделение моего любимого ресторана, и, согласно заветам мудрецов, мы ели, пили и веселились, покуда могли это делать.
 
Снять всё кафе на вечер? Легко. Дедушка учил: любая задача решается с помощью трех слонов. Имя этим слонам Статус, Связи и Деньги. Теоретически хватает и одного слона, но если их два — всё идет как по маслу, да не простому, а вологодскому. А уж если слонов три — то нет преград, которые невозможно одолеть. В данном случае слон Статус — это сам Союз Писателей, да и мы не последние люди. Связи и с администрацией гостиницы, и с работниками ресторана у меня хорошие. Директор — поклонник шахмат, а я не забываю по возвращении из заграничных турниров дарить пустячные, но приятные сувениры. Денег мы тоже не пожалели, всё по высшему разряду заказали, тем самым помогая выполнить Его Величество План. «Поиск» лишь частично оплачивал мероприятия, большую часть расходов взяли на себя мы: я, Ольга и Надежда. Из личных средств. Для этого и нужны деньги, не правда ли? Да не так уж и много ушло. Хотя и много. Мы привезли всех штатных работников «Поиска» и двух нештатных, включая мою сводную тётушку Марию. Были и наши гости, маменька, Марцинкевич и Галина. Были и писатели, в основном наши авторы, но позвали и других, из Союза Писателей, тех, кого бы мы хотели видеть своими авторами. Само собой, и руководство позвали. В общем, общество самое изысканное.
Сидим и смотрим на вечернюю Москву с высоты птичьего полёта, пьём и закусываем, и даже танцуем и поём. Нет, ни я, ни тем более маменька не поют. Поют подвыпившие писатели. Стесняться некого, других посетителей, кроме нас, нет. Да и чего стесняться-то? Песни наши, хорошие, правильные, «Вот кто-то с горочки спустился», «Летят утки», или там «Пусть бегут неуклюже», а что ни голоса, ни слуха, так это вопрос объёма и градусов. «После графинчика „Столичной“ любой молчун споёт отлично», сочинил экспромт очень известный детективщик, и тут же попытался доказать делом.
Веселимся, да.
— Знаете, — сказал наш Постоянный Автор, — недавно в Секретариат СП поступило предложение: все писатели в порядке борьбы за трудовую дисциплину должны работать на закреплённом месте. По часам, сорок часов в неделю. Пришли, сели за стол, и с восьми до семнадцати пишут свои рассказы, повести, или над чем им поручено работать. Бригадиры и назначенные на то лица будут вести учёт продукции, кто сколько написал. Перевыполнившим план — поощрение, недовыполнившим — взыскание. Регулярно не выполняющих план из Союза Писателей исключать. Сначала условно, на три месяца, а не осознают, так и навсегда. Такой вот проект.
— Интересное начинание, — заметил я.
— Очень интересное, — ответил Постоянный Автор.
— И что решили в Союзе Писателей? — спросила Надежда.
— Сослались на то, что сейчас для проведения подобных проектов в жизнь нет производственной базы. Достаточного числа помещений. Если каждому писателю Москвы выделить по кабинету, пусть самому небольшому, понадобится около трех тысяч кабинетов. Вместе со подсобными помещениями и прочим — огромные площади, где их взять. И, второе, если писатели будут работать по сорок часов, как все советские служащие, им же придётся платить зарплату, а в бюджете подобные расходы не предусмотрены. В общем, признали экономически нецелесообразным и несвоевременным. Вот если выделят средство на строительство писательских фабрик, со всеми причитающимися статьями расходов, тогда к этому вопросу можно будет вернуться.
— Это вы шутите, Аркадий Натанович, — сказала Ольга.
— Если бы… Письмо, подписанное группой писателей-орденоносцев, пришло в ЦК партии, оттуда перенаправили в секретариат Союза писателей.
— В Союз Композиторов тоже приходило подобное письмо, — подтвердил я. — Отписались пока. Нет-де помещений, ставок, нормативов оплаты труда. Что будет дальше, посмотрим.
И мы представили светлое будущее, когда каждый писатель будет сидеть в крохотном кабинетике и выдавать на-гора установленную норму. К примеру, один авторский лист в неделю. Хорошо? Хорошо! Почему в отдельных кабинетах, а не в писательской школе, в классе на тридцать писателей? Класс исторической прозы. Класс производственной прозы. Класс фантастики. И так далее. В Москве около трех тысяч писателей, значит, считая по тридцать человек на класс, сто классов. Но ведь списывать будут друг у друга! А на переменах безобразничать! Курить! Пить водку! Хотя, не исключаю, что где-нибудь и попробуют устроить колхоз. В качестве эксперимента.