Любовь – это путешествие
– Ну и подумал, что без помощи не разберусь. В смысле, профессиональной.
Краснею до ушей. Хотела узнать – вот и получила.
– Давайте поиграем, – предлагает Маркус. – Мне скучно.
– Только скучные люди скучают, – язвит Деб.
– Только скучные люди так отвечают, – парирует Маркус. – Пять любых вопросов, начинаем с меня. Спрашивайте о чем угодно. Поехали!
– Твой худший поступок? – включается Деб.
Маркус фыркает.
– По какой системе ценностей предлагаешь определять «худшее»? Традиционные нормы морали не для меня.
– Кто бы сомневался, – вяло комментирует Деб.
Маркуса задевают ее слова.
– Один раз я своровал у соседа утку и приготовил, – подумав, говорит он. – Домашнюю утку, любимца. Пойдет?
Мы дружно ахаем.
– Жуть! – восклицает Родни. – Зачем?
Маркус пожимает плечами.
– Есть было нечего, все магазины закрыты.
– Ты ее съел? – Я слышу, как Родни ерзает на сиденье.
– С китайским соусом. Следующий вопрос?
– Ты когда-нибудь влюблялся? – спрашивает Деб. – Или это тоже не вписывается в твои нормы морали?
Молчание тянется слишком долго. Не смотрю на Дилана.
– Я влюбляюсь по сто раз в месяц, милая, – беспечно отвечает Маркус.
Включается песня Тейлор Свифт.
– Невозможно влюбляться по сто раз, – встреваю я, не успев подумать. – Так не бывает. Ты бы не выдержал.
Маркус еле слышно хмыкает. Я краснею.
– Я влюбилась всего раз в жизни, когда акушерка передала мне сына, – говорит Деб.
Киваю сестре с благодарностью за смену темы. Чувствую, как Маркус сверлит взглядом мой затылок. Он отвернется, если я посмотрю на него, но мне не хватает духу.
– Единственный мужчина с моей жизни, ради которого стоит прилагать хоть какие-то усилия, – продолжает Деб, мимолетом улыбнувшись мне. – Еще вопрос Маркусу?
– Твой самый добрый поступок ради кого-то другого? – интересуется Родни.
Все удивленно на него косятся.
– Плохой вопрос? – теряется он.
– Господи, парень, нельзя же быть таким милым со всеми.
– Но, разве…
– Он просто вежливый, Маркус, – вмешиваюсь я. – Хорошая черта. Люди обычно ценят.
Маркус вскидывает брови. В его глазах что-то мелькает – возможно, вызов.
– Дилан, смотри в оба. У тебя соперник завелся, – заявляет он.
– Заткнись, Маркус, – огрызаюсь я. – Ты же знаешь, что все не так.
– Да ладно вам, перестаньте. – Дилан тянется к радио и делает погромче.
– Не так? – не сдается Маркус. – Ну-ну. Это мы уже проходили.
Злость поднимается во мне волной, щеки пылают. Ненавижу его. Ненавижу. Ненавижу, но до сих пор не хватает храбрости его послать. А так хочется!
– Маркус, – обрывает его Дилан, – не надо. Не говори того, о чем потом будешь жалеть.
– Я пожалею, что не вмешался! Как я могу молчать, когда ты, оказывается, все еще по ней тоскуешь. Эта женщина сломила тебя, Дилан. Я думал, ты это уже осознал. Лучше тебе выпрыгнуть из машины на полном ходу, чем позволить ей снова влезть к тебе в душу.
Какого черта? Сердце колотится от злости, дыхание перехватывает. Открываю рот, собираясь наорать на Маркуса, но Деб меня опережает:
– Пошел ты! Ты про мою сестру ничего не знаешь, и…
– Ой, все я про нее знаю!
– Закрой рот, Маркус! – рявкает Дилан, и я вздрагиваю, до боли вцепившись в руль.
– Не закрою! Меня это достало! Думаешь, я дурак никчемный, лезешь спасать, когда…
– Адди?.. – нерешительно перебивает Родни.
– Тебе повезло, что Дилан с тобой дружит, – говорит Маркусу Деб. – Что у тебя вообще есть друг!
– А тебя никто не спрашивал! – орет Маркус.
– Адди! – продолжает Родни настойчивее. – Адди…
– Да, да… – вздыхаю я. – О господи…
– Это меня-то никто не спрашивал?! – вскипает Деб.
– Маркус, ты же обещал постараться, ты сказал… – Дилан пытается угомонить Маркуса.
А Родни продолжает произносить мое имя, все громче и громче, и…
– Заткнитесь, все! – кричу я.
Машину заносит. Я сперва подумала, из-за меня – голова кругом, – но нет. Почему ведет влево? Гололед? Нужно повернуть в сторону заноса! Но сейчас жара, даже марево стоит над дорогой. Какой там лед!
Перестраиваюсь в левый ряд. Сворачиваю к краю дороги, выкручивая руль вправо, чтобы выровняться. Надо сбавить скорость. На один безумный миг мне кажется, что я жму не на ту педаль: торможу, а реакции ноль. Словно кричишь, а изо рта не вылетает ни звука. Жму педаль сильнее, и машина чуть замедляется, но все равно уходит в сторону. Невольно всхлипываю от напряжения и страха.
– Давай на обочину! – подсказывает Деб. Остальные молчат, слышно лишь тяжелое дыхание.
Переключаю передачи: третья, вторая, первая. В ушах стоит гул. И шея, оказывается, до сих пор ноет.
– Держитесь!
Мы едем не быстрее пятнадцати километров в час, но, когда я дергаю ручной тормоз, всех кидает вперед. Машина наконец-то останавливается. Сидим в тишине, а затем, очень медленно, я опускаю лоб на руль. Дилан тянется вперед и нажимает кнопку аварийки, и мы возвращаемся к реальности.
– Охренеть, – шепчет Маркус.
– Надо же, как… – вторит Родни.
– Все живы? – спрашивает Деб.
Не поднимая головы, поворачиваюсь к Дилану: он застыл в шоке. Такое же у него было выражение, когда он стоял в дверях квартиры, а я била его кулаками в грудь и кричала, чтобы не смел меня бросать.
Маркус нервно смеется.
– Чтоб мне провалиться, Адди Гилберт! Ты спасла нас.
Никак не могу отдышаться. Интересно, к переживаниям, связанным со смертью, можно привыкнуть, или, наоборот, с каждым разом становится все страшнее? Должна ли я быть спокойнее, потому что сегодня уже попадала в аварию? Или паниковать сильнее, потому что еще не отошла от утреннего испуга?
Снаружи стучат в стекло, и я взвизгиваю, схватившись за сердце. С заднего сиденья тоже раздаются разрозненные крики. Но больше всего удивляет реакция Дилана: он заслоняет меня рукой, словно защищая от удара.
– Эй?! Вы там как?
Сощурившись на солнце, разглядываю крупного мужчину лет пятидесяти с серебристой щетиной на подбородке, из-под белой жилетки виднеется кусочек татуировки: «бескорыст…»
– Помощь нужна? – снова интересуется он.
Дилан убирает от меня руку и опускает окно.
– Здравствуйте! Какая-то поломка. Ну, это и так понятно.
– Ага, видел.
Незнакомец сочувственно кивает и машет наверх: мы остановились перед переходом через автостраду и, похоже, он заметил неладное и спустился. Какой хороший человек! Или коварный убийца, кто знает.
– Наверное, следует позвонить аварийным комиссарам? – предлагает Родни.
– Нам, наверное, стоит выйти, да? – я обращаюсь к доброму самаритянину, наблюдающему за нами через окно машины.
– Да, только давайте с моей стороны.
Дилан вылезает первым, затем Деб, Родни и Маркус. Я же ловко переползаю над рычагом переключения передач.
Тем временем незнакомец уже оценивающе разглядывает Деб.
– Привет, красавица, – радостно здоровается он.
Деб бросает на него беглый взгляд, и я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Нет у нас времени на эту ерунду.
– Позвоню пока в страховую, – говорю я, глядя в телефон. – Кто-нибудь может дойти до ближайшего столба, на котором написано, где конкретно мы находимся?
– Я схожу, – говорит Дилан и откашливается – голос прозвучал пискляво.
Деб уже роется в багажнике, а Родни подходит к нашему доброму самаритянину.
– Здрасьте, а как вы тут оказались? – бодро начинает он тоном человека, не умеющего вести светскую беседу.
Устало прикрываю глаза. Не о таких выходных я мечтала. Я должна была мчать по шоссе, горланить кантри, а Деб на соседнем сиденье поедать конфеты пачками. План был такой. Ну почему все пошло наперекосяк?!
Дилан возвращается к машине. Он ослепительно красив: футболку колышет ветерок, руки засунуты в карманы. Он говорит, на каком мы километре трассы, и я звоню в страховую компанию, глядя на поток машин, лишь бы не на Дилана.