Подделка

Хочешь сказать, нас всех обдирают?
Она пожала плечами. Некоторые люди просто любят клубы. Она подняла блестящий пакет. Но я? Я возвращаю сумку и занимаю свою позицию.
Я сложила руки в рупор и нацелила его на просторный зал. Внимание, внимание, покупатели «Нейман Маркус», вас всех надувают, сказала я в этот рупор, а Винни шутливо закатила глаза.
Когда принесли чек, она тут же его перехватила. Я слишком громко возмутилась: не глупи. Могу же я себе позволить чёртов салат.
Женщина за соседним столиком посмотрела на нас из-под бокала мартини. Наслаждаетесь ужином? – игриво спросила Винни.
Да, ответила женщина. Я прихожу сюда каждый вторник последние пятнадцать лет, – она попыталась улыбнуться, но мышцы лица, парализованные пластикой, позволили ей только гримасу. Я видела вас тут прежде, сказала она Винни. Вы тоже регулярно сюда приходите?
Нет, ответила Винни, я не живу в Сан-Франциско.
Тогда, значит, я вас перепутала с кем-то другим. Тут так много ориенталов, и все они тратят, тратят, тратят, – она многозначительно посмотрела на «Биркин» Винни.
Я испуганно вжалась в банкетку, но Винни ничем не выдала своих чувств. Она допила эспрессо и сказала: нас больше миллиарда. Мы повсюду. Хорошего дня.
Когда мы выходили из ресторана, я покачала головой, всё ещё ошарашенная. Старые люди – расисты, сказала Винни. Мои родители постоянно несут такую же дичь, а она намного старше них.
От её великодушия всё во мне вскипело. Мне внезапно стало очень важно, чтобы она приняла мою сторону. Это слово, которое она употребила, сказала я, – ему нет оправдания. Мы что, ковры или кошки? И какое право она имеет судить, на что ты тратишь деньги? Она ничего о тебе не знает.
Винни рассмеялась. Вы, американцы азиатского происхождения, такие чувствительные! Мы, китайцы, знаем, что мир смотрит на нас свысока, но нам плевать! Нувориши третьего поколения уже не считаются нуворишами, разве ты не знала?
Она сошла с эскалатора и направилась к отделу сумок. Остановившись у кассы, поставила пакет на стеклянную столешницу, и к ней поспешила миниатюрная белая продавщица с короткой стрижкой и малиновыми губами. Миссис Льюис, вы вернулись в город?
Очевидно, она спутала Винни с другой богатой китаянкой, но вместо того, чтобы её поправить, Винни сказала: добрый день, Дейдре! Я так и знала, что сегодня будете вы! Вынув из пакета четырёхугольник, завёрнутый в серо-коричневый мешочек, она сказала: свекровь считает, цвет слишком яркий. Она не настолько смелая.
Я недоумённо посмотрела на Винни. Она развелась сто лет назад и ни разу не упоминала о бывшем муже, не говоря уже о бывшей свекрови. Неужели они продолжают общаться? И насколько они близки, что Винни дарит ей такие дорогие вещи? Выражение её лица не сказало мне ничего.
Внутри мешочка обнаружилась небольшая квадратная сумочка – сумка для багажа, как я потом узнала – королевского синего цвета, такого яркого и насыщенного, что смотреть на неё было всё равно что таращиться на единственный продукт «Техниколора» среди чёрно-белого мира. Винни положила на прилавок чек, и я прищурилась, чтобы рассмотреть цифры. Три тысячи сто сорок шесть долларов.
Ах, как жалко, сказала продавщица. Но мы понимали, что это риск.
Я пыталась её убедить, сказала Винни, воздев руки к потолку. Может, рискнём ещё раз и обменяем на чёрную?
О боже, воскликнула Дейдре, я разве вам не говорила? У нас больше нет этих сумок в чёрном цвете, мы все распродали.
О нет, прошептала Винни. Мне так жаль.
Это я виновата.
Я вглядывалась в лицо подруги, пытаясь понять хоть что-то из этого разговора, принимавшего всё более неожиданный поворот.
Ну, сказала Винни, я так понимаю, мне придётся её вернуть.
Хорошо, моя дорогая. Дейдре быстро вбила сумму в кассовый аппарат и отсканировала штрих-код на бирке. Сумма пришла на ваш счёт.
Спасибо, сказала Винни, похлопав продавщицу по загорелой руке.
Приходите к нам снова.
Винни повернулась и направилась к боковому выходу. Я последовала за неё.
Льюис? – спросила я.
 
Пока да, ответила она.
Ты что, правда покупаешь бывшей свекрови такие подарки?
Лучше иметь наготове историю.
Лучше для чего? О чём ты говоришь?
На тротуаре Винни остановилась и прислонилась к стене, потянув меня за собой. Когда она заговорила, её голос был таким тихим, что шум машин едва совсем его не заглушил. Я наклонялась к ней, пока мои волосы не коснулись её губ.
Помнишь, я тебе говорила, что занимаюсь производством сумок?
Я кивнула.
Я работаю с определённым видом сумок. Копиями дизайнерских.
Что это значит? Подделки?
Она жестом велела мне молчать и приподняла свою «Биркин».
Как думаешь, сколько это стоит?
Две азиатских девочки-подростка замедлили шаг и беззастенчиво уставились на сумку. Винни взяла меня за руку и потащила за угол в маленькую грязную кофейню.
Так сколько? – вновь спросила она, сев за стол, заляпанный жиром, как можно дальше от единственного посетителя, пожилого мужчины в федоре, читавшего газету. Я назвала дико нелепую сумму. Ну не знаю, штук десять?
Если бы, сказала она, я бы купила её в магазине «Гермес» в соседнем квартале, она бы обошлась мне около двенадцати, включая налоги. И то если бы я чудом смогла их убедить продать мне эту сумку – в свободной продаже их никогда нет.
Тогда где ты её взяла?
Она улыбнулась, не показывая зубов, и позволила мне провести пальцами по мягкой зернистой коже, блестящей золотой фурнитуре с надписью Hermès-Paris, штампу «Сделано во Франции», крошечному замку в виде буквы «Н». Она позволила мне рассмотреть каждую деталь, прежде чем ответить.
Это из Гуанчжоу, мировой столицы дизайнерских сумок.
Выглядит очень красиво, сказала я, хотя тогда понятия не имела, что смотрю на идеальную копию, просто один к одному. Не то что пять баллов, даже пять с плюсом. (Индустрия поддельных сумок и та страдает от завышения оценок). Но, спросила я, уже теряя терпение, какое это имеет отношение к «Нейман Маркус»?
И снова эта загадочная улыбка. А как ты думаешь?
Я думаю, ты импортируешь поддельные сумки из Китая и продаёшь их с накруткой.
Она презрительно хмыкнула. На такое способен любой Том, Дик и Анри. А где творчество? Где инновации?
Я не стала пытаться дальше. Так расскажи мне свою несравненную бизнес-стратегию.
Её глаза вспыхнули, как у моего сына, когда он намеревается сбросить на пол миску с овсянкой. Что я, по-твоему, там делала? Она указала пальцем в направлении магазина. Ты же вроде бы наблюдала за нами?
И до меня наконец дошло. Эта великолепная сумка королевского синего цвета была подделкой. Она принесла подделку в самый эксклюзивный магазин в мире и прикарманила три тысячи с лишним долларов.
А с настоящей ты что сделала?
Продала на eBay на прошлой неделе.
Как я на это отреагировала? Я пришла в бешенство. Это ещё слабо сказано. Всё моё тело горело огнём. Из всех пор сочился пот. Я не могла смотреть в гладкое белое лицо Винни. Я внезапно поняла, как чувствовала себя Джоанна на первом курсе, когда молотила кулаком в стену и проклинала несправедливость этого всего.
Так это же обман, прошипела я наконец.
Винни была невозмутима. А продавать сумку в десять раз дороже, чем она стоит – не обман?
Нет, конечно. Никто не заставляет тебя под дулом пистолета её покупать.
А как насчёт того, чтобы сделать в Китае всю сумку, кроме ручки, а потом выбить на ручке надпись «Сделано в Италии»?
А это тут при чём?
Как насчёт того, чтобы заставлять рабочих часами корпеть над этими сумками и не отпускать даже в туалет? Выжимать из них каждый цент, а потом делать накрутку и продавать их труд за тысячи долларов?
Что ты этим пытаешься сказать? Многие люди совершают ужасные поступки. Но это не значит, что ты совершаешь хороший.
Я просто предлагаю не циклиться на определённых видах махинаций, умышленно игнорируя другие виды.