Ангел с рожками (СИ)

На все уговоры матери посетить экскурсию по дому было отвечено отказом. Разложить бы вещи, принять ванну и поспать как следует. Тратить полдня, чтобы поглядеть на чью-то роскошь, и убеждать себя в том, что не в свободе выбора как тебе жить и на что, заключается счастье — здесь и без визуализации обойдусь. Счастье делать выбор. Дядя Серёжа сделал его. Дом отражение его желаний. Построил компанию-гиганта, вероятнее всего осознанно вкладывая туда силы, время и лишая семью отца. Но повторюсь, это его выбор. Я держала в руках дорогие вещи. Моё детское тельце тёрлось об шёлковые простыни. Лучшие бренды одежды и обуви пылились в шкафу. Только счастье не чувствовала, как не ощущала его и там, где все равны при отсутствии прав. Темно-синяя форма, кровати с белыми простынями и запрет на индивидуальность. Людям нужна свобода. То ли ты птичка в золотой клетке, то ли ты бройлерная курица — невелика разница. Только я, к сожалению, не до всех могу достучаться. Отец бы меня понял, но ушёл слишком рано. Не вовремя. Жаль, что нас обоих не спросили.
Погружаюсь в ванну с головой. Как важно иногда слышать свой внутренний голос. В воде необыкновенная слышимость себя. Она будто бы создаёт непроницаемый купол от других. Ты откровенен с самим собой без страха быть услышанным. То, что волнует начинает на поверхность всплывать.
Я резко вскакиваю. Током прошибает. Пульс учащается. Всю лихорадит от возмущения. Встряхиваю головой. Моргаю беспрерывно глазами. Его образ. Чёткий, идеально срисованный с оригинала. Мало мне того, что при встрече среагировала на него и как идиотка милостыню перед ним просила вытянутой рукой. Теперь и галлюцинациями обзавелась.
От него веяло опасностью. Такие как он кого угодно растопчут на своём пути. Я ведать встала не туда. Пускай мизинцем, но хозяину дороги это определённо не понравилось. Мне обычно не свойственно убегать, пятиться назад. Бесстрашие в крови. Однако я не в том сейчас положении, чтобы в первые часы могла уверенно обнажиться и выдать себя и свой вечно вырывающийся наружу оскал. С дороги не сошла, но с придурковатой стороны я себя показала. Вроде по плану. А стыдно. Мои бы меня по-доброму засмеяли. На что я только не иду ради своего брошенного друга.
Завязываю с водными процедурами и, натянув свою любимую пижаму с Томом и Джерри, запрыгиваю под одеяльце. Упрашивать себя закрыть глазки и попробовать заснуть не приходится. С ощущением как подо мной прогибается кровать я ухожу в сон грядущий.
За два года обучения мне снились схожие сны. Постоянно менялось место дислокации, но победитель оставался прежним — Я. Неуступчивая. Непоколебимая. Всё чаще кажется, что мои сны больше похожи на мою реальность, нежели существующая действительность. Там есть Я — здесь нет ни капли меня.
И поначалу этот сон не был каким-то исключением. Всё также: Я, мой друг и дорога. Те же чувства. Острые. Разрывающие изнутри и заглушающие всё вокруг. Другое на втором взводе — неважно и не первостепенно. Ну кое-что изменилось. Одна точка вместо двух. Луч. Передо мной луч, не имеющий конца. Продолжения нет. Для меня нет.
Проснувшись вся в поту, я судорожно ищу рукой выключатель. Вмиг комната заполняется искусственным светом. Нет тепла. Хочется согреться. Меня всю колотит, словно я голая стою на улице в тридцатиградусный мороз. Впервые охватывает ужас, сковывающий всё тело. Бреду до умывальника и пытаюсь привести себя в чувства водой, ударяя по щекам. Каждый выброс сильнее, мощнее, и всё тщетно. В зеркале испуганная девушка. Смотрю ей в глаза, а там глубокая бездна, и жизнь утекает сквозь пальцы.
Что за день та такой? Сначала гром среди ясного неба, затем внезапно сход снежной лавины летом. Не левее, не правее, а прямо на мою светлую блондинистую макушку. Прихлопывает всей своей массой.
Успокоиться и отогреться. Говорят, горячий зелёный чай с мелиссой помогает. Проверим. Я готова использовать любые народные средства, лишь бы отпустило. Боюсь в таком состоянии и до обтирания наичистейшим самогоном дойдёт и приёмом его внутрь. Забыться, очнуться и с широкой до ушей улыбкой начать новый день.
 
Спускаюсь вниз в поисках кухни. По памяти нахожу гостиную. А ещё через минуту огромное помещение, где должно быть проводят все кулинарные шоу страны. Это мечта любой женщины, у которой кухня с мизерной площадью. Тут и развернуться есть где. Просторно. И все необходимые кухонные приборы под рукой. Хочешь поблендерить или тостеры приготовить — вот, пожалуйста. Хочешь кофеёчек хлебнуть — тащи кружку. Минус — ничего семейного. В полумраке это можно проглядеть. Стильная, хорошо оборудованная. Только уюта нет. Больше для картинки, чем для приятных семейных ужинов.
Остаюсь в темноте и тишине. Неторопливо завариваю чай. Нахожу пачку шоколадного печенья, моего любимого, и в одиночестве провожу чайную церемонию. Ловлю гармонию в каждом своём действии.
Позже подчищаю улики за собой. Намываю кружку по несколько раз, тихо напевая собственного сочинения мелодию себе под нос. Приобретаю знакомый покой. И никакая тайная слежка не испортит мне этот настрой. Дикая улыбка мести украшает моё личико при выходе из кухни. Я не с пустыми для него руками. Есть презент.
Сворачиваю за угол и, актёрски испуганно прикрикивая, прижучиваю своего преследователя. За ударом последовал отборный мат в мою сторону, таких даже слов в помине не слышала. И дана экспертная оценка уровня моего интеллекта. «Чокнутая» была уменьшительно-ласкательная. Как неожиданно и приятно.
– Ой, прости. Я не знала, что это ты. 
  
Глава 6. Рита
 
«- Ой, прости. Я не знала, что это ты.» 
Прекрасно знала и хотела.
Я заметила на дверце кухонной гарнитуры отражение сводного брата, наблюдающего за мной несколько минут. Потому поварёшку для него выбирала от чистого сердца: нечто большое и крепкое. На всю рожу, так сказать.
Пока он прибывает в нокауте, ищу подходящее моему поступку оправдание.
– Я услышала посторонние звуки и подумала, что в ваш дом кто-то проник ночью, – искренне издеваюсь над потерпевшим.
– Дом сутками охраняется, идиотка, – скрипит зубами, недоносок. Напрашивается на ещё один штрафной бросок стальной утварью. Будет не красиво отказать.
Он включает свет, и я замечаю результаты своих стараний. Прилетело смачно. Сечка на брови. Льёт кровью, конечно, как из ведёрка. Но всё же я явно перестаралась. Вложилась знатно. Появляется внутри доля сочувствия. Незаслуженно сильно.
Бегу вверх по лестнице в отведённую мне спальню, хватаю свою мини аптечку и несусь обратно. Одна из стоящих привычек, отработанной в колледже — иметь всегда экстраважное под рукой. «Косметичка с помадой и тушью от смерти не спасут ни вас, ни других», вечно твердила тётушка Амбер.
Сводный по-прежнему на кухне. В одной руке пакет с водой, а в другой полотенце. Лицо искажено болью.
Я замедляюсь у входа. Отмечаю, что секунду назад была посмелее. Считаю до трёх и делаю шаг вперёд. Будто сдаюсь с повинной.
– В колледже нас обучали основным правилам по оказанию первой медицинской помощи. Позволь помочь, пожалуйста.
– Я посчитал тебя понятливой, раз убралась так быстро с моих глаз.
– Ты неправильно понял, – добродушничаю. – Я бегала за ней, – и с клоунской весёлостью демонстрирую сумочку. Унижаюсь в изобилие на годы вперёд.
Не дождавшись ответной реакции, направляюсь ближе к пострадавшему. Он похож на одичавшую собаку, с подбитой лапой. Людей к себе не подпускает, хотя они пришли с добром. Плохой пример. Его поведение понятно. Ему отбил лапу и после желает обмотать её один и тот же человек. Довериться как бы сложно.
Отодвигаю его руку с пакетом, чтобы внимательно осмотреть рану и констатирую, что я и впрямь идиотка. Благо рассечение не глубокое. Тыльной стороной ладони касаюсь лба. Приподнимаю его голову за подбородок и всматриваюсь в глаза. Надо было убедиться, что не имеются внешние признаки сотрясения. Не успеваю завершить осмотр, как пациент, перехватывает мою руку и сжимает запястье. И в глазах, где слабо бушевало море, образовывается смертельное цунами.