Мой лучший враг

Все задумываются. Серега пальцем в воздухе чертит траекторию воображаемой пули.
– Не, брешет, – уверенно говорит он. – Нет такой прямой, чтобы можно было войти в глаз и выйти через ухо. Да и еще так, чтобы глаз остался целым. А у твоего бати он целый.
Я усмехаюсь. Батя Ромы – человек-легенда. Мы все время слышим про него много странных историй.
Мы больше не обсуждаем мой глаз. Переводим тему разговора. Болтаем о чем-то нейтральном.
– Хочешь, фокус покажу? – спрашивает Серега. – У тебя есть ручки? Мне нужно много…
– Много, наверное, нет, – говорю я. – Штуки две наберется.
– Эх, жалко, – огорченно протягивает он. – А то я хотел тебе показать, сколько я стержней могу в свою дыру запихать. У Игорька щель между зубов с детства, так он в нее трояк стержней запихивает. Я ему всегда дико завидовал. Зато сейчас, когда дыра появилась, я, знаешь, сколько туда стержней могу засунуть? Семь! Представляешь? Я Игорька обошел!
Серега гордо улыбается.
– Ты крутой, – усмехаюсь я. – Да, семь стержней – это действительно великое достижение!
Друзья хихикают. Серега обиженно поджимает губы.
– Вы просто не понимаете! Вот, если б у вас зуба не было, тогда б вы поняли, как это круто! Я свистеть знаете, как громко могу? И четыре ноты беру…
Он глубоко вдыхает. Ромка тыкает ему пальцем в живот. Серега сдувается, как воздушный шарик.
– Эй, ты чего?
– Мы в больнице все-таки. Тебя сейчас выгонят, если ты свистеть начнешь.
– Ну ладно, тогда когда на улице будем, я тебе покажу, как я свистеть научился, – говорит мне Серега.
Я киваю.
В палату входит медсестра.
– Скоро тихий час. Посторонних прошу удалиться.
– Ладно, мы пойдем, – мальчишки встают с койки.
Рома хлопает меня по плечу.
– Не скучай, гасконец, сегодня уже дома будешь.
Я киваю.
Они уходят. Мама с дядей Костей приезжают за мной после тихого часа.
Мама обхватывает ладонями мое лицо и целует.
– Ну, с глазиком все в порядке, – говорит она. – Если ты захочешь, то можно потом подтяжку сделать.
Я киваю.
– Да, врач уже сказал мне.
Я с наслаждением переодеваюсь в джинсы и рубашку. Одеваю кеды.
Дядя Костя подхватывает мою сумку. Мама на ходу засовывает в файл кучу справок и бумаг.
Мы выходим на улицу. Я щурюсь от яркого света. Такое ощущение, что я месяц провела в мрачном подземелье.
Дядя Костя открывает мне дверь машины.
Я сажусь в нее. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу.
Дома меня встречают бабушка с дедушкой. Вся семья собирается за ужином. Щекотливую тему обходим стороной. Все пытаются меня подбодрить. Дядя Костя рассказывает веселые истории. Я зачерпываю ложкой суп и смеюсь. Напряжение по-тихоньку покидает меня. Все возвращается в свою колею.
Я ухожу спать. Ложусь на свою кровать, накрываюсь одеялом. Закрываю глаза, вдыхаю родной запах.
Словно сверлом в голову врезаются воспоминания.
Сильно прикусываю краешек одеяла. Так, что скрипит на зубах синтепон.
Кричу. Кричу так громко, что вот-вот наружу вырвутся голосовые связки. Но одеяло во рту заглушает мой крик.
  
Глава 10
 
Они были из тех мальчишек, которые в семь лет ткнут вас горящей палкой, если вы не отдадите им мячик. Или фонарик. В пятнадцать они попросят у вас мелочь, и если вы откажетесь, то только бог сможет вас уберечь.
Но мы этого не знали. Мы раньше никогда не имели дела с такими людьми. И потому не боялись их. И даже не знали, что их надо бояться.
Мы подошли к костру. Резкий запах клея стал почти невыносимым.
– Круч, – протянул руку парень, который первый заговорил с нами.
– Тома, – я пожала его горячую сухую ладонь. – Что это за странное имя – Круч?
Он хохотнул.
– Это кличка. Так сказать, боевое прозвище. Так прозвали за то, что я в драках суставы круто выкручиваю. А так меня Димоном звать. Но вы зовите меня Круч.
– Стас, – пожал ему руку Стас.
Остальные ребята тоже поздоровались с нами. Они стояли вокруг костра. Выглядели мальчишки довольно странно. Один весь был весь в прыщах, у второго голова была слишком большая и круглая, у третьего не хватало переднего зуба. На них на всех была грязная одежда. Возле костра валялись пустые бутылки, пакеты и тюбики.
Я отвела взгляд от странных ребят. Подошла близко к огню и почувствовала, как по всему телу стало разливаться приятное тепло. Замерзшие руки стали постепенно отогреваться.
– Сколько вам лет? – Круч повернулся к нам.
– Ей двенадцать, мне тринадцать, – ответил за нас Стас.
– Но тебе еще не тринадцать! – завозмущалась я на Стаса. – Будет только в декабре.
Круч хохотнул.
– Ууу, малышня.
– А тебе-то самому сколько? – хмыкнул Стас. Стас был выше него.
– Тринадцать. Уже исполнилось, – ответил Круч и высокомерно посмотрел на Стаса. – Где вы живете, Слав?
– Я Стас.
– Где вы живете? – Круч проигнорировал поправку.
– На Заречной улице, – ответила я. Стас тут же ткнул меня локтем в бок. Я стыдливо опустила глаза. Я не должна была сразу выкладывать все этим незнакомым ребятам! Что я наделала…
Круч заметил этот тычок. И снова злобно взглянул на Стаса.
Он ожидал, что мы в ответ спросим, где живут они, но Стас промолчал. А я побоялась спрашивать.
Но Круч сам нам сказал.
– А мы за питомником живем. Ну, знаете, там такие бараки двухэтажные? Вот мы оттудова. Прости, я снова забыл твое имя… Славик?
Круч дерзко посмотрел на моего друга. Что-то мне не понравилось в этой игре. Он не мог не запомнить имя Стаса, просто не мог. Он делал это специально, но зачем? Чтобы показать свое первенство? Показать нам, что в установленной им пирамиде иерархии мы находимся в самом низу, и наши имена запоминать не имеет смысла?
– Я Стас.
– А вы где учитесь, Тома и Ста-а-сс? – Круч растянул имя, как будто издеваясь.
Он спрашивал нас обоих, но смотрел только на меня.
Я вопросительно посмотрела на своего друга, глазами спрашивая разрешения ответить. Круч встал между нами. Хохотнул.
– А что это ты все время на него смотришь? Он что, папка твой? Сама отвечай, когда тебя спрашивают.
– Не дави на нее, – Стас защищал меня. – Не хочет отвечать, значит, не будет.
– А что это ты у нас тут решаешь, кто отвечает, а кто нет? – Круч сощурил один глаз. – Я тут главный. И я решаю, кому давать слово, а кто будет молчать. И что-то мне подсказывает, что девчонка твоя хочет с нами говорить, а вот ты нет. А ну отвечай, – он грубо обратился ко мне, – из какой вы школы?
Это было похоже на допрос. Я была уверена, что ему все равно, где мы учимся. Ему просто нужно было добиться ответа. Показать Стасу, что здесь все будет идти по его правилам.
– Из второй, – пискнула я, низко опустив голову.
Круч удовлетворенно улыбнулся.
– Вот то-то. А то, знаешь ли, – сказал он Стасу, – это не очень-то вежливо – мы пригласили вас в наше место. Предложили погреться, а вы ведете себя так, как будто мы враги. Приличные гости так себя не ведут.
Мальчишки разразились дружным хохотом. Мне стало не по себе.
– Расскажи нам, как вы здесь оказались? Одни, в лесу? – и снова взгляд был адресован мне.
Я больше не искала глазами Стаса. Смотрела в землю.
– Мы здесь не одни. Здесь еще наши друзья.
– И где же они?
– Где-то в лесу. Мы… Разделились…
– Сколько ваших друзей?
– Девять.
– Хм… И сейчас вы не знаете, где они?
– Нет.
– То есть сейчас никто не знает, что вы находитесь здесь?
Этот допрос меня смущал. Зачем ему знать все это?
– Нет, – машинально сказала я и тут же пожалела об этом. Мне захотелось уйти как можно скорее.
– Может быть, пойдем? – спросила я Стаса.
– Постойте с нами еще минут пять, – Круч опустил мне руки на плечи. Я вздрогнула. – Вы еще не прогрелись.
Мы остались, потому что было неудобно уйти.
Мальчишки стали наматывать на палки пакеты и совать их в костер. Пакеты съеживались, их охватывало голубое пламя. Расплавленный целлофан стал капать в костер. Они стали замахиваться друг на друга горящими палками, окатывая друг друга брызгами плавленых пакетов.