Мой лучший враг

— Эй, Томас, ты чего там делаешь?
— Томас, не пугай нас!
— Слезай! Что за дурь поселилась в твоей башке? Иди лучше поешь селедку под шубой.
Мне хотелось иметь крылья, чтобы можно было парить над водной гладью. Лететь туда, куда хочется. Улететь в такое место, где я могла бы остаться одна. Где я могла быть в безопасности.
Я наслаждалась свободой. Я уже чувствовала, как растут и расправляются за спиной крылья. Еще чуть-чуть — и я смогу улететь.
Но чьи-то руки дернули меня назад. Рома снял меня с моста. Вернул к убогой реальности. От моих крыльев остались лишь перья.
Мальчишки с беспокойством смотрели на меня, полагая, что у меня поехала крыша.
Я улыбнулась им, весело сказала какую-то глупую шутку, чтобы успокоить их и показать, что со мной все хорошо.
Друзья улыбнулись. Мы стали весело болтать о чем-то.
Но в душе у меня разрасталась тревога. Я с ужасом представляла, что сегодня в шесть часов мне придется идти на танцы. Я не сомневалась в том, что Стас придет. Сегодня Егор сорвал ему охоту. Зверек убежал прямо из-под носа. Стас будет очень злой. И вся его ярость обрушится на меня.
Что меня ждет впереди? Куда катится моя жизнь? Чего мне ожидать от нее?
Я постаралась подавить в себе тревогу. Нужно жить настоящим. А сейчас все хорошо. Я в безопасности.
Я сидела на теплых деревянных балках. Солнечные лучи дарили приятное тепло. Пахло железом, деревом и травой. Со мной рядом были друзья. Мы ели вкусные салаты, пили холодное пиво.
Да, на короткое время я была счастлива.
  
Глава 35
 
Стас пришел на танцы с синяками и ссадинами на лице. Я с удовлетворением смотрела на него. Наконец-то ему смогли дать отпор!
В этот день Стас не сделала мне ничего плохого, он вообще даже не разговаривал со мной, что было странно. Мы танцевали вместе, но меня будто не было рядом. Он смотрел куда-то сквозь меня, будто в пустоту. Было видно, что он о чем-то думает, и его мысли в этот момент совсем не обо мне.
Его спокойствие обрадовало меня. Но как оказалось, это было затишье перед бурей.
На следующий день я увидела в школе Егора и с горечью отметила, что синяков на лице у него было больше, чем у Стаса.
Начались дни сущего кошмара. За то, что Егор пытался нас защитить и как-то противостоять ему, Стас бесился, и все его бешенство обрушивалось на нас.
Не проходило ни дня, чтобы я вскакивала по звонку будильника, а не от ночных кошмаров.
Утром каждый раз при взгляде в свое отражение я видела, как дергается веко. То левое, то правое. А иногда сразу оба.
Выходя за калитку, я попадала на войну. Одно неосторожное движение — ты убит.
Я шла в школу, настраивая себя на то, что мне снова придется испытывать боль. Моральную и физическую. Я пыталась подготовить себя к боли, но к этому невозможно быть готовым.
В школе я двигалась по стенам, как пациенты психбольницы. Так было легче. Идя по коридорам, я старалась вжимать голову в плечи, а плечи в туловище, чтобы казаться незаметней. Из-за этого я стала сутулиться.
В школе я встречала Рому. Мы обменивались короткими кивками, потому что просто не было сил разговаривать.
Когда я пересекалась со Стасом (а это в последнее время случалось довольно часто, он будто специально поджидал меня на каждом углу), начиналась охота.
В школе мне негде было спрятаться. Я чувствовала себя маленьким грызуном, вдруг оказавшимся в открытом поле. А над полем кружат хищные птицы. Зверек виден, как на ладони. Ему не убежать.
Стас поджидал меня на выходе из кабинетов. Я пыталась убегать от него, но это получалось не всегда.
Когда рядом были учителя, он прижимал меня к стене, и с виду мы напоминали двух влюбленных. Но на самом деле его целью было причинить мне боль. Он брал меня за руку, стискивал ее так, что трещали кости. Иногда он хватал меня рукой за шею и душил. Либо одаривал меня щипками, от которых оставались лиловые синяки.
Когда рядом никого не было, он действовал открыто. Он толкал меня об углы и дверные косяки, кидал на пол.
Мальчишкам тоже доставалось неслабо: жесткие удары ногами под колено, в живот, по лицу стали ежедневной обыденностью.
Когда он не причинял боли, то просто одаривал меня своей улыбкой и говорил пару обидных шуток или оскорблений. Но этого хватало, чтобы выбить меня из колеи. Растоптать меня.
Он не оставлял меня в покое. Постоянно напоминал о себе, чтобы я не расслаблялась и ни на секунду не забывала, что идет война. Он медленно изводил меня. Сводил с ума.
Насмешки. Оскорбления. Издевательства. Запугивания. Все это прогрессировало с каждым днем.
Не было спасения и после школы. Они поджидали нас у наших домов. Как-то после школы мы собрались к Роме, у его дома мы увидели стаю. Мы дали деру. Они гнали нас по всему городу.
Охоту в городе, на удивление, я любила больше, чем в школе. Школа замкнутое пространство. Там негде спрятаться. Они всюду находят нас. Город большой, и в нем столько неизведанных мест...
И я вдруг поняла, что вся моя жизнь окончательно и бесповоротно изменилась.
Самое ужасное, что мне приходилось посещать танцы. Мой партнер, который пару часов гнал меня, как скотину на убой, теперь нежно обнимал меня и держал мою ладонь в своей руке. И под романтическую музыку кружился со мной в медленном вальсе. Во время танцев он смотрел на меня с такой нежностью, как будто мы — влюбленные, которые исполняют свой первый свадебный танец.
Танцы выматывали меня сильнее, чем его охота, щипки и толчки об углы. Меня будто выжимали, как мокрую тряпку.
В школе я нашла себе убежище. Пряталась в женском туалете. Запиралась в кабинке, ложилась на пол и сворачивалась клубочком. Пол был холодный и грязный, но мне было хорошо. Здесь я могла чувствовать себя в безопасности хотя бы на несколько минут. Здесь он не мог добраться до меня.
Я ненадолго закрывала глаза и думала о чем-то приятном. О белках, одуванчиках в поле, о маленьких разноцветных птичках, о сладостях, которые падают с неба. Думала о моей бабушке, от которой всегда пахнет чем-то сладким и вкусным, о моих друзьях и всех счастливых моментах, которые у нас были.
Таким образом я хотя бы как-то пыталась восстановить свое психическое здоровье. Но время моего умиротворения заканчивалось, я с тоской поднималась с пола и шла на войну.
Конечно, моя жизнь состояла и из других, боле радостных моментов.
Мы с Дашей выступили на реферативных чтениях, наш реферат занял первое место. Мы могли вздохнуть свободней — одним экзаменом сдавать меньше.
Мы стали активней готовиться к другим экзаменам, а также занимались подготовкой к последнему звонку.
С Дашей ходили по магазинам, выбирали подходящие наряды — белые блузки и черные юбки — и искали красивые ленты для волос.
Я прохаживалась по рядам магазина тканей, перебирала в руках разноцветные атласные ленты. И мне вдруг стало грустно.
Конечно, последний звонок девятых классов отличается от выпуска одиннадцатых, но все же… Половина нашего класса уходит из школы после девятого, наши параллели объединят в один класс. Я была одной из тех, кто останется в школе на оставшиеся два года, и мне предстоит видеть эти изменения. Придется признать, что наш класс, такой, каким мы привыкли его видеть, просто перестанет существовать. Также мне было страшно, потому что Стас по слухам тоже собирался оставаться в школе, а это означало, что мы будем учиться в одном классе.
Все кругом говорили только про выпускной. Даша прожужжала мне все уши разговорами о платьях. Мама не отставала от подруги — мама обожает подобные мероприятия, где можно и самой покрасоваться, и полюбоваться на дочь в красивом наряде. Мама еще не знала, что на выпускной я идти не собиралась, и я не знала, как ей об этом сказать.
Но классная руководительница опять порушила все мои планы. Она пришла к нам на урок в один из дней.
— Кто еще не сдал деньги на выпускной? Колесников, Андреева, Мицкевич? Когда деньги будут?