Росток (СИ)

Усач кивнул и как — то слегка преобразился, начав больше напоминать военного, которых я видел на охране города: — Понимаю, — кивнул он, — все организую и очень жду положительных результатов, Птич. Не хочу грузить тебя ответственностью и даже не буду спрашивать откуда тебе известна вся эта информация. Я не любопытный. Дело важнее, потому делай все от тебя зависящее.
Конечно, в меня не сильно верили. Как может мальчишка разобраться в такой сложной технике? Правильно, никак. Подумаешь светильник усовершенствовал и еще парочку мелочей придумал. Это не равнозначные вещи с воздушной машиной. Она ценнее всей нашей деревни.
Как мне потом рассказал Борис, в совете были люди, выступающие за срочный переезд. Рядом с такой ценностью, даже неработающей, жить опасались. Не ровен час придет кто-нибудь и всех перебьет, чтобы ее забрать. Хорошо, что голосов таких было мало.
Том больше к машине не ходил. У него была куча своих дел и, в отличие от покойного Жака, семья. Жена и две девчонки, ради который он старался как мог. В тот день, после нахождения древней машины, он вернулся домой хмурый и неразговорчивый, сорвался на жену, а потом уселся, схватив новый светильник, и весь вечер так просидел.
Тома глодало беспокойство. Птич казался ему странным и до этого, но эта странность вписывалась в его рамки представлений о мире и развитии детей. Да пацан смышленый, да учится и придумывает новые вещи, но то, что сегодня произошло. Это за гранью. Он знал куда лезет! Знал, что открыть и куда нажать! Делал вид, что не знает, но знал! Откуда?! Откуда десятилетний пацан может такое знать?! В душе механика поселился страх. Страх неизвестного в лице этого паренька с синими глазами. Кстати, они всегда у него были такого глубокого, синего цвета?
До утра он не спал и как только зажгли свет, пошел к Насте. Та собиралась на завтрак, порхая по своему маленькому домику. По своему обыкновению, она заметила его еще на подходе:
— Чего надо, Том? У тебя жена и дети, а ты с утра пораньше идешь к свободной женщине, — улыбнулась Анастасия, прикрывая дверь.
— Не до твоих дурацких шуток, — огрызнулся он.
— Без них и жизнь не мила, знаешь ли, — следую к столовой. — Так чего пришел тогда? Вижу всю ночь не спал.
— Меня беспокоит Птич, — сказал механик и вывалил все свои мысли на учительницу.
— Знаешь, Том, — протянула она задумчиво, ставя свою порцию бобовой каши и отвара на стол, — я могу понять твои опасения, но не вижу смысла так пугаться. Ты как относишься к стихиям? Огню, воде?
— Да никак, — пожал плечами обескураженный механик. — Они есть и хорошо. Мы за счет них живем.
— Вот и к мальчишке относись также, — Настя слегка стукнула нахмурившегося мужчину ложкой по лбу. — Он нам помогает, старается. Так чего ты панику поднял? Даже если он, действительно, знал как ей пользоваться, то что? Пытать его станешь? Вызнавать? Тебе это зачем, Том?
— Он несет угрозу, — не сдавался он.
— Кому? — женщина расхохоталась нарочито громко. — Водоносам, которым работы вдвое уменьшилось? Фермерам? Поварам, которым он печку до ума довел? Не неси ерунды, Том, — на последних словах она уже не улыбалась, а тон звучал угрожающе. Ешь свою еду и иди в мастерскую, а мысли эти из головы выкинь. Ты понял?
Том не жуя проглотил свою порцию и вымелся из столовой, ничего Анастасии так и не ответив.
Чертов баллон был для меня слишком тяжел, пришлось придумывать выход из положения. Несколько стальных трубок, найденные колеса в куче хлама в мастерской Тома и я стал обладателем небольшой тележки, на которую можно было погрузить баллон и прочий инструмент.
Утром я завтракал, собирал вещи, брал заправленный баллон у шахтеров, но сразу отправиться в пещеру не мог. Том сдержал свое слово и теперь мне приходилось оставаться у Бориса на занятия. Вот где я хлебнул полной горстью. Усач взялся за меня всерьёз. Он преподавал технику безопасности, учил работать с кислородом и баллонами, менять шланги, задерживая дыхание и многое другое. Это все не считая физической подготовки, на которой гонял он меня так, что сходило семь потов.
 
После «плодотворного» утра я измотанный волочил ноги в свою пещеру. Всю усталость как рукой снимало, стоило мне подойти к воздушной машине. Разбираться с ней было очень интересно и захватывающе.
День за днём и даже ночами я изучал схему ее строения, вычленял детали, а потом сравнивал с оригиналом, стараясь понять принципы работы и найти, наконец, неисправность. Поначалу я ее даже разбирать боялся, чтобы ничего не сломать, но после того, как изучил схему досконально, со страхом, но принялся за дело. Из-за страха вначале процесс шел очень медленно. Я так боялся что-то испортить, что даже над малыми деталями и соединениями трясся как над детьми. Потом по обвыкся, понял, что она в моих руках не рассыплется и взялся за дело серьезнее.
За все время работы я умудрился снять, проверить и поставить на место почти все узлы. Если бы не новые знания в моей голове, старый я даже не смог бы понять как их снимать. Очень уж хитрые там были крепления.
Я снимал детали, чистил, обслуживал, и ставил на место. Все это заняло у почти год.
Подумать страшно. Целый год я ходил в пещеру сначала катя баллон с кислородом на тачке, а к концу уже таща в руках, и работал с машиной.
После такого марафона я, вдруг, осознал, что мог бы сделать похожую машину самостоятельно. Хотя знание и изготовление вещи сильно разные, конечно.
Топливо у машины было свое. Как его производить я, так и не разобрался. Благо в машине оно было в отдельном контейнере.
Настал момент, когда мы с дядей Томом и Борисом отправились запускать воздушную машину.
— Ну давай, пробуй, — кивнул усач.
Я поставил на место предохранители в виде кристаллов. Их пришлось брать у дяди тома и подгонять на коленке. Пульт мигнул, а потом медленно начал разгораться, подсвечивая каждую кнопку ровным белым светом.
Дядя Том за спиной удивлённо присвистнул, но мне было не до него. Вся моя огромная работа проходила сейчас проверку.
Подать питание и нажать кнопку «пуск».
Машина начала мерно гудеть с какой — то странной пульсацией. Пульсация нарастала, а под кожухом разгоралось голубоватое свечение. Только стоило мне обрадоваться, тому, что она работает, как где — то под кожухом раздался хрустальный звон и все вырубилось. Сказать что я расстроился это ничего не сказать. Откинул кожух, полез внутрь, в то место, откуда был слышен звук и выдохнул облегченно. Всего лишь предохранитель с места сошел. На починку ушла минута. Снова нажать на кнопку. Внутри булькнуло и машина снова начала запуск. Сильнее, сильнее, из-под кожуха пошел пар, повеяло сильным холодом, голубое свечение ровно разгорелось и машина вышла на нормальную работу. Выждали минут пять, боясь поверить в успех.
— Сейчас проверю, — Борис тяжело вздохнул и аккуратно стянул маску, постоял минуту и расплылся в улыбке. — Снимайте! Вы таким воздухом в жизни не дышали!
Мы лихорадочно стащили маски и вдохнули полной грудью. Воздух был такой, что словами не описать! Холодный, но очень свежий, он даже пах особенно, а не землей как обычно.
— Получилось, Птич! Получилось! — Том стиснул меня в объятиях до хруста, а я тоже ликовал.
Свежий воздух опьянял и дарил необычную бодрость. Захотелось петь и громко хохотать. Даже мозги заработали лучше. Мы простояли так какое — то время просто улыбаясь как дураки и не могли надышаться. Затем Борис встряхнулся, слегка стукнул меня кулаком в плечо и побежал в деревню.
— Чего это он? — спросил я у дяди Тома.
— Ты, наверное, думаешь, что воздух у нас есть с избытком и мы зажили счастливо? — дядька собирал наши баллоны и показал мне, что пора отправляться назад.
— Ну да, а что?
— Все это так, но теперь у нас есть такая ценность, про которую никому говорить нельзя. Отнимут сразу же. Борису нужно наладить охрану теперь.
— Понятно.
Борис выбежал из пещеры и сразу же бросился к своим. Найдя заместителя, он отчеканил: — Второго охранника к пустому тоннелю. Живо! Выдать им оружие!