Роман после драконьего развода
—Мама, мамочка,— тихий, дрожащий голосок совсем рядом. Она вновь гладит меня по голове.
—Что случилось?— я спрашивала, потому что была уверена, что дочь мне все расскажет.
—Папа разозлился. Ты посмотрела ему в глаза. Дракону нельзя смотреть в глаза, если ты не его Истинная,— тихо шепчет девочка.
Забираю у нее ребенка и понимаю, что больше не смогу его отдать. Он такой маленькие и одновременно… свой. Смотрит мне в глазки и улыбается. На моих руках успокаивается. И сам он пахнет чем-то родным и одновременно далеким.
Не знаю почему, но я заплакала. Мне было трудно сдержать себя от резкого выплеска эмоций. Казалось, что кто-то другой, а не я, хочет поплакать. Будто хозяйка этого тела незримо просила, умоляла и рассказывала все о своей нелегкой судьбе. Она прощалась, отдавая мне свои воспоминания.
—Его надо покормить, мама,— к моему боку прижимается девочка.
Она сворачивается в клубочек на моем огромном плече и начинает стонать. Она прикусывает губы, чтобы не зарыдать в голос.
Вот ей плакать можно. А я — взрослый человек и должна решать проблемы. Нужно взять себя и не совсем себя в руки!
—Кормить,— я понимаю значение этого слова, но никогда не делала этого.— Как? Я вся грязная и потная.
Девочка уже не слышала и выплескивала свои эмоции на меня. Кроме как гладить по головке, я ничего не могла.
—Арсиэль значит,— смотрю в небесно-синие глазки карапузу.— И… дочка,— не могу ее оттолкнуть и не хочу.
Поначалу я жалела девочку, а сейчас… не смогу отпустить и дать в обиду.
—Мы здесь давно?— перебираю золотистые волосики девочки.
—Папа вчера внезапно вернулся и забрал нас с чаепития. А потом закрыл здесь, а брата забрал. Он опять кричал, что тебе худеть надо.
—В этом я с ним согласна,— протянула тихо слова.
Мое тело можно было назвать бочкой. Учитывая, в чем я сейчас сижу — бочкой с помоями. Но дело сейчас совсем не во мне, а в детях.
—Нужно отца твоего позвать. Пусть предоставляет условия для кормления,— шепнула успокоившейся девочке.
На что она опять стала пускать слезы.
—Мама, не надо. Он опять применит "карающий взгляд"! Тебе больно будет! Пожалуйста. Он сам нас отпустит, когда уезжать будет. Он долго здесь не задерживается. Помнишь, как в прошлый раз было?
То есть этот ужас ни один раз здесь происходит, и все просто ждут когда этот урод уедет?
Горячая волна окатила мое тело и мне даже легче переносить боль стало. Будто нечто во мне решило быстро подлатать мои раны и дать волю накопившемуся гневу и неврозу.
—Ах, он мраз…
Не успела высказаться, как дверь открылась, и в проеме появилась женская заплаканная голова.
—Госпожа, лиер Ялтон Ратинианский уехал. Приказал вас освободить.
Что здесь твориться?
Захотел — приехал, избил, под замок закрыл, а потом просто свалил без суда и расстрела?
Меня едва не затрясло от охвативших эмоций, но я мудро сдержалась. Лишь ощутила, как мое сердце загорелось, но боли этот огонь не принес. Наоборот, я ощутила странное наслаждение, представляя, как втыкаю вилку в глаз напыщенному мужу и проворачиваю ее несколько раз. Но это его не убьет, а я и не хочу его смерти.
Хочу видеть его наглое лицо, искаженное муками.
2Из небольшой каморки мы попали в длинный темный коридор. Свет исходил от рук пришедшей спасительницы (с ее ролью надо будет разобраться!), и моя дочка посылала снопы искорок из пальцев. На мою "не светячесть" никто не обращал внимание, будто так и надо.
Ох, лишь бы не сойти с ума с такими резкими отличиями от моего мира. Но что-то внутри сглаживает все мои ощущения. И там, где я готова кричать, в итоге лишь вздыхаю.
Делая выводы, я прихожу не к самым приятным заключениям. У местного Дракона — лиера Ялтона Ратинианского, есть жена Оливия, которая родила ему двух детишек. Но почему-то он относится к ней как к мусору, который выкинуть жалко и дома не оставишь — воняет. Что ему мешает развестись?
Как бы этот вопрос решить? Тем более что теперь я каким-то образом появилась в этом сумасшедшем доме.
Ох, идти тяжело. У меня сейчас сердце выпрыгнет. Ноги так и норовят подогнуться, а огромное тело тянет вниз. Но я упорно переставляю свои окорочка. Плетусь медленно, со спящим сыном на руках. Доча старается мне под ноги светить. Искры очень красиво от нее разлетаются. Девочка у меня красотка и на папашу своего мало похожа. Уверена, что за моими тремя подбородками и распухшим глазом прячется красота. Мимолетно даже захотелось посмотреть, смогу ли я вылепить из этой горы жира что-то столь же прекрасное, как доча.
Вот уже и мысли о переделке своего тела приходят. Скоро я с сознанием хозяйки сольюсь и перестану вспоминать свою прошлую жизнь. Не хотелось бы терять свои навыки и умения. Не для того я девять лет училась, чтобы после смерти забыть обо всем.
Надо напрячь свой мозг и вспомнить клиническую фармакологию. Например, ренин — ангиотензин — альдостероновую систему и ее ингибиторы. Вспоминались эналоприлы, каптоприлы и лизиноприлы, но… Я ведь не терапевт и уже давно не занимаюсь таблетированным лечение гипертонической болезни. По хирургии очень смело всплывала топографическая анатомия. Было ощущение, что я опять зубрю и разбираю учебники перед коллоквиумами и экзаменом. Знания были очень свежими и яркими, будто я только отложила конспект.
Зато мозг отвлекся от происходящего и почти помедитировал.
Ох, устала. С меня пот в три ручья льется, а это только начало пути.
—Надеюсь, нас купаться ведут,— тяжело выдохнула, увидев перед собой лестницу ввысь.
Мое тело требовало остановки, но я не дала себе слабины и через час оказалась в каком-то кабинете. Здесь я впервые увидела солнечный свет и улыбнулась. Холод, темнота и страх отступили от меня, позволяя вдохнуть полной грудью.
—Ера Оливия Балминтор,— выпустившая нас девушка повернулась и улыбнулась, стараясь не показывать своего беспокойства.— В связи со сложившимися обстоятельствами вас переселяют в другой дом. Лиер оставил вам некоторую сумму, которую вы можете попросить у его секретаря. Вам еще нужна моя помощь?— она отвела взгляд в сторону, чтобы не видеть, как я ее рассматриваю.
—Ли Лейла, а вы куда?— подала голос малышка, пока я переводила дыхание.
Молодец, дочурка, правильный вопрос. Меня тоже волнует, почему служанка хочет побыстрее покинуть свою госпожу.
—Лиера Ирина, я не покидаю вас и…
—Бросаешь?— меня передернуло от ее нарочито нежного голоса.— Говори напрямую, ли Лейла. Что случилось за эту ночь, и куда ты так торопишься?
Не знаю, правильно ли я ее назвала, но это и не имеет значение. Я просто устала пребывать в неведении и трястись от страха. Во мне сейчас будто два человека живут: один желает действий и не понимает происходящее, а другой — скулит и не хочет никогда и ничего узнавать.