Шаг до падения (СИ)

Мне кажется, я должна поддерживать себя каждую минуту своей жизни. Словно если я не буду делать этого, то просто рассыплюсь. Меня ударили, и удар был такой силы, что вся я пошла трещинами. Каждый раз, делая новый шаг, я ожидаю, что вот-вот рассыплюсь, и от меня больше ничего не останется.
Иногда я хочу, чтобы так и случилось.
— Ты не выходила из квартиры уже три месяца, — напоминает Сэм, и я слышу неодобрение в ее голосе.
Сэм старается. Старается изо всех сил ради меня. Она единственная знает о том, что произошло. Но я вижу разочарование в ее глазах, когда наступает новый день, а я остаюсь все такой же и не желаю покидать свою раковину.
Но только здесь, в этих четырёх стенах я чувствую подобие безопасности.
— Я не готова выйти сейчас, — с упрямством отзываюсь я. — Возможно, я никогда не буду готова.
Со стороны Сэм раздается резкий вздох, и она поднимается, направляясь к выходу. Оборачивается возле двери и произносит:
— Ты живая, Сара. Прекрати вести себя будто это не так.
Я смотрю в глаза Сэм. Мне хочется закричать во всю силу своих легких, что она ошибается. Я не живая. Я умерла. И я не знаю ту девушку, которая продолжает жить, словно зомби в теле Сары. Двигается, дышит, говорит, но при этом ничего не чувствует.
Я хочу закричать, что три подонка отняли у меня мою жизнь, полную надежд и радости. Что в тот момент, когда они решили, что могут сделать со мной то, что они сделали, невзирая на мое сопротивление, они убили меня. Вырвали все изнутри и превратили в ничто.
Но я не издаю ни звука. Мои губы запечатаны, мой язык прирос к нёбу.
Я смотрю на свою сестру, будто сквозь нее до тех пор, пока она не уходит.
***
Я жалкая. Хуже, чем жалеть себя самому, это когда кто-то жалеет тебя.
Сэм потребовалось две недели ежедневных уговоров, чтобы я согласилась выйти на улицу.
И сейчас, когда мы выходим из квартиры, я нервничаю. Я так сильно нервничаю, что мои ладони начинают потеть, хотя воздух прохладный.
— Мы ненадолго, просто пройдемся вокруг комплекса, — бодро информирует Сэм, оглядываясь на меня с улыбкой. Я плетусь позади нее, потому что в коридоре слишком мало места для двоих.
— Мне все равно, я просто хочу поскорее вернуться, — бормочу я, делая глубокие вдохи, потому что я почти готова развернуться и сбежать в успокаивающую безопасность квартиры.
Двери лифта открываются, и молодой парень выходит в коридор. Он двигается по направлению к нам и улыбается, завидев Сэм.
Я в панике. Сердце бьется с перебоями, дыхание ускоряется. Я втягиваю голову в плечи и опускаю взгляд. Руки прячу в длинные рукава зеленой толстовки.
Хочу стать невидимой.
Хочу исчезнуть.
— Привет, Сэм.
— Чейз. — Моя сестра кивает парню, и хотя я не вижу, но слышу в ее голосе довольную улыбку.
Чейз, который кажется, хорошо знаком моей сестре, но которого я вижу впервые, проходит мимо меня, и колебание воздуха от того, что он так близко почти заставляет меня кричать. Не вижу, но чувствую, что он бросает на меня взгляд, прежде чем отойти достаточно, чтобы оказаться вне моего личного пространства.
Я сжимаю и разжимаю мокрые ладони, пытаясь унять лихорадочное биение сердца.
Дыши, Сара. Дыши.
Просто дыши.
— Ты в порядке? Ты побледнела.
Сэм обеспокоенно хмурится, когда мы заходим в лифт. Я вжимаюсь в заднюю стенку кабины и нервно сцепляю ледяные пальцы.
— Со мной все… нормально, — ложь не дается легко, но я хочу успокоить сестру. Я не могу всякий раз приносить ей беспокойство. Я и так лишаю Сэм личной жизни. Все ее время распределено между работой и мной.
Не думаю, что Сэм верит мне, но она ничего не говорит. Только поглядывает на меня настороженно, будто ожидает, что я могу не выдержать и впасть в истерику. Последняя случилась почти два месяца назад, но сестра все равно боится.
Солнце только клонится к закату, когда мы в молчании проходимся по территории жилого комплекса. Воздух прохладный, хотя безветренный. Я смотрю себе под ноги, на свои старые, потрепанные кроссовки и удивляюсь, как они оказались на моих ногах.
Не помню, чтобы надевала их.
Раньше сама мысль выйти в таком небрежном виде была бы мне отвратительна. А теперь я хочу стать как можно более отталкивающей, чтобы ни один мужчина не посчитал меня объектом своих грязных фантазий, решив, что можно их осуществить и без моего согласия.
— Давай зайдем на заправку. Я хочу конфет. — Сэм указывает в сторону автозаправки на противоположной стороне улицы и, не дожидаясь моей реакции, направляется к воротам, ведущим из комплекса.
Я не хочу выходить, но я не могу быть вечным балластом для Сэм, поэтому я кусаю губу до крови и, ссутулив плечи, плетусь за ней.
Войти в магазин при заправке оказывается настоящим испытанием. Я чувствую себя некомфортно и хочу сбежать, пока Сэм выбирает конфеты. Она сладкоежка, но даже для нее слишком то количество пакетов, которые она бросает в корзину.
Продавец за кассой долговязый, худощавый парень с жидкой косичкой на затылке. Он похож на школьника, который подрабатывает после уроков и, в общем, выглядит безобидно. Но он мужчина — а мужчины причиняют боль. И они опасны. Этот парень может выглядеть мирно, но быть опасным.
Я испытываю облегчение, когда Сэм готова расплатиться, потому что хочу вернуться в квартиру. Когда мы стоим на кассе, дверной колокольчик над дверью звенит, и входят три парня. Они похожи на тех, кто создают проблемы. Их бейсболки перевернуты козырьками назад, джинсы болтаются в районе коленей, и нахальные ухмылки появляются на их губах, когда они смотрят на нас с Сэм.
Сестра делает вид, что не замечает их, а я готова сойти с ума от страха. Двое из них уходят в проходы между стеллажами, а третий, невысокого роста и с наколкой на правой щеке становится прямо за мной.
Я перестаю дышать. Я не знаю, как сделать, чёртов вдох! Волна удушающей паники захлестывает меня.
Пожалуйста. Пожалуйста, не трогай меня. Пожалуйста, не смотри на меня. Не делай мне больно, потому что я больше не выдержу.
Я молюсь про себя, тяжело сглатывая пересохшим горлом. Обхватываю себя руками и отхожу от парня, но он тут же делает шаг ко мне.
— Уверен, если тебя приодеть и накрасить, ты станешь симпатичной, — глумливо заявляет он, веселясь от моего дискомфорта.
Я поднимаю глаза и смотрю на свое отражение в выпуклом зеркале, открывающий обзор на весь магазин. Я вижу девушку в огромной толстовке, широких, растянутых спортивках и потрепанных кроссовках. Спутанные светлые волосы собраны в неаккуратный пучок. Ее лицо землистого, нездорового цвета, потому что она почти четыре месяца не выходила на солнце.
Я не узнаю ее. Кем бы она ни была, это не я.
— Слушай, придурок, отвали. — Сэм гневно смотрит на парня и, взяв меня за руку, подтягивает к себе.
— Что, разве я виноват, что она похожа на пугало? — Он ржет, бросая на меня насмешливые взгляды.
Я вырываю руку из ладони Сэм и выбегаю из магазина. Прислоняюсь к стене и, согнувшись пополам, быстро дышу. Внезапно злые слезы выступают на глазах и катятся по щекам.
— Не обращай внимания на этого неудачника.
Сэм подходит ко мне и тянет руку, чтобы обнять меня за плечо, но я дергаюсь, отшатываясь от нее.
Я устала от жалости.
— Я хочу домой, — пустым голосом заявляю я и, не дожидаясь Сэм, иду в сторону комплекса.
***
Когда Джейсон Рид отобрал мою невинность, он так же забрал мою красоту.
Я стою перед зеркалом в своей комнате и смотрю на свое отражение. Я уродлива. Уродлива изнутри. Все во мне испорчено, все исковеркано. Я чувствую гниль внутри себя, и я хочу разорвать руками свою грудную клетку, чтобы достать все плохое и отвратительное, что поселилось во мне.
Я хочу очиститься. Только я не знаю как.
Слезы бегут по щекам. Капают. Капают. Нет им конца.
Я падаю на пол, сжимаюсь в комок и даю волю горечи во мне. Я обессилена. Устала цепляться за ложную надежду, что все еще может стать лучше. Я не верю в это.