Пять желаний оборотня (СИ)

— Хорошо, — кивнула Эвелин. — Ты спрашиваешь — я отвечаю. Можешь приступать к расспросам.
— Давно бы так, — усмехнулся он. — Умеешь быть хорошей девочкой, когда хочешь. Вопрос первый — почему ты не хочешь замуж за Джозефа Макферсона?
— Потому что он мудак, — выпалила она, не успев обдумать ответ. Да и что тут ещё скажешь, кроме правды? — Богатый мудак, которому ещё в младенчестве внушили, что купить можно всё, что угодно, и кого угодно.
— А ты, значит, не продаёшься?
— Я нет. Мои родители — да. Только расплатиться они решили мной.
От этих слов даже во рту стало горько. Как будто кто-то внутри Эви, наверное, та маленькая мечтательная девочка, которой она была когда-то, не желала в это верить. Верить в предательство самых родных, самых близких людей. В их расчётливость и подлость. Они даже объявление о помолвке дали за её спиной в полной уверенности в том, что рано или поздно непокорная дочь всё же даст согласие.
Сколько она себя помнила, родители всегда были очень заняты и уделяли дочери не так много времени, как ей хотелось. Отец строил политическую карьеру. Мать помогала ему в этом, вечно давала какие-то благотворительные ужины, поддерживала нужные связи. Оттого те редкие моменты, которые они проводили с ней, Эвелин так ценила и вспомнила с теплом. До вчерашнего дня.
— Куда ты ехала вечером? — последовал второй вопрос.
— В отель. Поругалась с родителями, ушла из дома, поймала такси. Вот так и…
— Так ты, выходит, у нас бунтарка, Эвелин Линт? — приподнял тёмные брови мужчина.
Эви качнула головой. Бунтарка? Вовсе нет. Ей с детства внушали, что своими неправильными поступками она может разрушить папину карьеру, испортить всё, над чем он долго и упорно работал. Её растили хорошей девочкой. Милой, послушной, удобной. Оттого, должно быть, родители так сильно удивились вчера, когда она взбрыкнула.
В это мгновение словно бы появилась другая Эвелин. Уверенная, делающая собственный, а не уготованный ей другими людьми выбор. Та, которой ей всегда хотелось быть. И этой другой Эвелин, кажется, нравились брюнеты. А вернее, один конкретный брюнет.
Что с этим открытием делать, она ещё не решила.
А вот незнакомцу, кажется, колебания были в принципе не свойственны. Он смотрел прямо и задавал вопросы, которые требовали большей степени откровенности, чем обычно в случае людей, которые ещё вчера совершенно друг друга не знали. И с каждым его словом Эви всё сильнее понимала, что она вляпалась по-крупному. И, похоже, пути назад нет, как бы ей того ни хотелось. А чего ей вообще хочется? Какие желания у этой новой Эвелин? Конечно, кроме очевидных — найти работу и добиться независимости от родителей.
— Значит, не бунтарка, — усмехнулся собеседник. — Примерная девочка, которая сначала ушла из дома, а теперь собирается туда вернуться. А не пожалеешь?
— Кажется, я не на сеансе психоанализа, — процедила Эви, но вспомнила угрожающие нотки в его голосе и замолчала. Только уставилась возмущённо. Так, что даже глаза, наверное, засверкали, как пишут в романах.
— Ладно, эту тему пока не трогаем, — как-то подозрительно легко согласился он. — Что ты запомнила из увиденного на дороге? Какие выводы сделала?
Эвелин подсознательно ждала этого вопроса, но всё равно вздрогнула, услышав его.
— Там были животные… Нет, не так. Не животные. Оборотни. И они… отличались друг от друга. Как будто два разных вида. Враждующих или… в чём-то не согласных друг с другом, — ответила она, не веря, что вслух произносит такие вещи, а следовательно открыто соглашается с тем, что относится не к науке, а к суевериям. К страшным сказкам, которыми пугают детей. К фантастической литературе или сериалам, в которых обычного мальчишку кусает странный зверь, а потом герой сам превращается в такого же. Правда, мужчина сказал, что ей это не грозит, и девушке очень хотелось ему верить.
— И кто из них тебя укусил?
— Один… необычный такой… тот же, что убил таксиста, как мне показалось…
— Как ты поняла, что это он?
— Его морда… она была измазана кровью…
 
Эви тяжело дышала, виски заломило от боли, пальцы задрожали. Она точно заново переживала всё происходящее. Видела, как эта тварь бежит на неё… к ней… Пасть оскалена, слюна капает с острых белых клыков. Нет, в эти мгновения, когда девушка убегала, а потом лежала на обочине дороги, вся жизнь не пронеслась у неё перед глазами, но в предчувствии гибели Эвелин успела пожалеть о многом. В частности о том, что никогда не познает любви мужчины. Не почувствует его ласк, поцелуев, не узнает, что такое оргазм, о котором так много говорят и пишут. Короче говоря, умрёт двадцатитрёхлетней девственницей. Было бы очень стыдно признаться в таком глупом сожалении кому-нибудь, кроме себя самой, но мало ли какие мысли могут прийти в голову в подобные минуты.
Конкретно сейчас она думала о том, что её спокойной обыкновенной жизни пришёл конец. Она разбилась, как старинная и очень дорогая китайская ваза её матери, которую Эви однажды, расшалившись, задела и грохнула об пол. Как нельзя было склеить вазу, так и её прежнюю жизнь едва ли получится восстановить. Тут незнакомец совершенно прав. По-прежнему ничего уже не будет, и началось это не тогда, когда тварь под названием лугару разорвала горло таксисту прямо в машине, а ещё раньше.
— А мои слова ты слышала? — осведомился мужчина. Всё так же холодно, почти без эмоций. Или он так хорошо их скрывал, что нельзя было понять, есть ли они вообще. Разве что глаза его выдавали. В их внимательном взгляде девушка видела то интерес, то лёгкую задумчивость, то насмешливый блеск.
— Про то, что это уже не первое убийство? — уточнила Эвелин. — Да, я слышала… и узнала твой голос. Это ведь относится к тем людям, про которых говорили, будто они стали жертвами нападений диких животных, правильно я понимаю?
— Совершенно верно, — кивнул собеседник. — Нападения животных — хорошее оправдание, люди в него верили, СМИ охотно тиражировали информацию, полиция могла только обещать, что во всём разберётся, на самом же деле им попросту было не до того — только и могли что объявления вешать, чтобы люди соблюдали осторожность. Но теперь ты знаешь правду.
Эви сглотнула. Правда оказалась из серии «о чём бы я никогда в жизни не подумала». Однако вот оно, живое доказательство, рядом с ней, в одной комнате. При мысли о том, что он разорвал напавшего на него зверя голыми руками, хотелось не то, что под одеяло, под кровать с головой забиться. Или лучше залезть в шкаф? Едва ли, конечно, там находится проход в Нарнию, как она надеялась в детстве, тщательно и планомерно изучая все шкафы в доме. Отец тогда только посмеялся, а мама сурово поджала губы и заявила, что хорошие дети не должны искать возможности сбежать от родителей.
Но сейчас прятаться было уже поздно. Её уже нашли. И не отпустят?..
— Что со мной будет? — задала вопрос Эвелин, когда мужчина сел на край кровати и снова оказался непозволительно близко. Чтобы коснуться её, ему даже не пришлось бы вытягивать руку. От этого становилось немного страшно и в то же время как-то волнительно. — Если… как ты сказал, ты не собираешься меня убивать… Но и уйти тоже не позволяешь.
— Тебе придётся остаться со мной.
— Да почему?!
— Без меня опасно.
— А с тобой?
Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала на губах его горячее дыхание и тут же отпрянула, чтобы мужчина не заметил её реакцию на него. Но от его слишком необычных для человека глаз ничего не ускользало. Эви заставила себя отвести взгляд.
— Как посмотреть, — усмехнулся он. — Ты будешь должна мне пять желаний. Исполнишь их, и мы в расчёте.
  
Глава 3
 
Такого Эвелин никак не ожидала. Исполнить пять желаний? Она ему джинн из лампы, что ли? Или добрая фея? Кажется, в сказках обычно исполняют три.
— Если это шутка, то какая-то несмешная, — заявила Эви.
— А я и не шучу, — хмыкнул мужчина и наклонился ещё ниже. Почти касаясь её губ своими. Девушка запаниковала и одновременно ощутила нечто вроде любопытства — а что он сделает дальше? Неужели… поцелует её? И что будет, если она его не оттолкнёт?