Красный вервольф 3 (СИ)

Парень замолчал, лишившись на какое-то время сил, лишь смотрел на меня глазами, полными мольбы и страданий.
— Пусть его догонят… — кашлянул он кровью и поморщился от боли.
— Никто не выжил, — тихо ответил я.— Некому говорить…
— Что?..
— Я сам догоню его.
— Ты? Ты разве не с ним?
— Нет.
— Тогда кто ты?
— Красный Вервольф.
Глаза комсорга расширились от удивления, он явно обо мне слышал, а потом на лице застыла блаженная полуулыбка.
— Тогда ты его точно догонишь, — еле слышно пробормотал он.
— Обещаю…
Комсорг что-то силился сказать, но на выдохе вдруг застыл. Глаза его смотрели в черное небо неподвижными стекляшками.
— Ссука! — я вскочил на ноги, скрипнув зубами. — Не успели!
— Прости, дядь Саш! Это я виноват! — бил себя кулаком в грудь Яшка. — Я не мог машину быстро раздобыть.
— Никто не виноват, война виновата, — прохрипел я, забирая у трупа фрица автомат. — Поехали, поговорим с этим гадом.
— Тут одна дорога закивал Яшка. Не уйдет.
Он тоже вооружился, но взял пистолет. Такое оружие ему привычнее.
Мы вскочили в «Опель». Мотор рыкнул, и машина устремилась в темноту туда, где совсем недавно маячили огоньки грузовика.
«Только бы в лес не свернул, только бы фары не выключил» — пульсировала в голове навязчивая мысль…
  
Глава 13
 
Яшка резко надавил на тормоз у развилки. Машина дернулась так резко, что я чуть не впечатался лбом в лобовое. Он заглушил мотор, и мы, не сговариваясь, открыли двери, высунулись наружу и прислушались. Ага, есть! Звук двигателя раздавался откуда-то справа. Яшка прыгнул за руль обратно и свернул. Из-под колес метнулась большая черная птица. Опель мотыляло в разные стороны на ухабах, но Яшка не сбавлял скорость. Дорога петляла между деревьями, но сплошным лес не был. Свет фар выхватывал из мрака то морщинистый ствол, то кирпичную кладку какой-то постройки, то доски деревянного забора. Но никакого света ниоткуда не пробивалось, словно мы ехали по местам глухим и заброшенным.
Яшка выкрутил руль, огибая покореженный закопченный танк. Наш или немецкий, в темноте было не понять.
— Твою мать… — прошипел он, сбрасывая скорость, чтобы объехать по краю здоровенную раскуроченную колесами и гусеницами грязную лужу. Бл*ха, только сесть по самые уши в этих говнах сейчас не хватало. Откуда она вообще взялась? Никаких дождей в последние дни не было…
Проскочили. Мотор снова взревел на полную, но снаружи появился еще какой-то звук. Посторонний. Гул… Рев… Я высунул голову в окно. Ночь явно перестала быть тихой. Шум нарастал, увеличивался в объеме, и к реву с гулом добавился свист.
Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!
Машину тряхнуло. Вряд ли ударной волной, скорее просто Яшка надавил на тормоз от неожиданности. Близкие взрывы ударили по ушам.
— Бомбят, дядя Саша! — перекрикивая завывание мотора, проорал Яшка. — Совсем рядом бомбят! Надо фары выключать!
— Хрен мы тут проедем без фар, — сжав зубы, отозвался я. — Мордой в дерево впишемся на первом же повороте.
— Ладно, авось не по нашу душу… — Яшка еще крепче сжал руль и прибавил газу.
Ни хрена теперь не слышно, едет впереди нас кто-то или нет. По левую руку в небо взметнулись лучи прожекторов. Короткой очередью стрекотнул пулемет.
Потом рев с небес удалился.
— Туда! — выкрикнул я, подумав, что можно было и промолчать, Яшка и сам без меня понимал, что грузовик Степана никак не сможет пролезть по узехонькой колее, в которую вдруг превратилась дорога впереди. А основная свернула направо. На этом углу мелькнул столб с указателями. Немецкими готическими буквами. Но, что там было написано, я не разобрал.
Бздяммм… Бздяммм… Два одиночных выстрела справа. Не раздумывая, высунул в окно автомат и огрызнулся короткой очередью. Стрелял выше гипотетической головы, вдруг стрелок из наших. Увидел одиноко мчащуюся немецкую машину и пальнул из темноты. А убивать наших я совершенно не хотел. Любых наших.
— Был у меня друг один лет десять назад, — заговорил Яшка, не поворачивая ко мне голову. В руль вцепился, как клещами, смотрит на дорогу, сосредоточенно уворачивается от столбов и деревьев. — И однажды мы оба влюбились в одну и ту же девушку. Полина ее звали. Красивая, статная… И начали к ней клинья подбивать оба. Но в тайне друг от друга, не знали мы, что одна у нас зазноба.
 
Я слушал молча и хмурил брови. Одним ухом. Другим прислушивался к происходящему снаружи. Рев самолетов снова стал нарастать. На второй круг пошли бомбардировщики…
— Однажды мы столкнулись у ее калитки, — продолжал Яшка. Говорил он механически, как робот. — Чуть не подрались, но потом Севка осадил, перестал на меня наскакивать и говорит: «Пусть Поля сама выберет того, кто ей люб. А другой отступится, но дружить из-за этого не перестанем».
Рев стал оглушительным, воздух вспорол свист.
Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!
Яшка нажал на тормоз, машину тряхнуло и на крышу посыпались мелкие камешки. Да твою же мать…
— Глуши мотов, выключай фары! — проорал я.
— Уйдет же гад! — рыкнул Яшка, вписываясь в поворот, не снижая скорости.
— Он тоже остановится, если не дурак! — ответил я.
Ба-ах! Ба-бах! Ба-бах!
Совсем рядом бомбят. И следом за взрывами с земли огрызнулись пушки и пулеметы. Заревели еще какие-то моторы. Похоже, другие самолеты взлетают. Где-то буквально… Да шут его знает, в скольких метрах от нашей дороги. Рядом совсем, будто этот проселок, по которому мы мчали, собирая все кочки и ухабы, шел вдоль аэродрома. Может так оно и было, карты окрестностей Царского Села мне никто на изучение не дал. А куда мы сейчас ехали, вообще хрен знает.
— Мы пришли оба к Полине в тот день, — снова заговорил Яшка, когда рев моторов снова стал затихать. — И сказали ей, что так, мол, и так, Поля. Любим тебя оба, так что давай выбирай. А она тогда засмеялась. И говорит, что оба вы мне не нужны.
— Вон он, сволочь! — заорал я за очередным поворотом. Грузовик завяз задними колесами в яме, и силился из нее выбраться, разбрасывая комья грязи и завывая. Яшка остановил машину, и мы оба выскочили наружу.
Бах! Бах!
Кто и куда стреляет, было непонятно. Кажется, это стрелял Степан из кабины. Совершенно не целясь и не отпуская газ. Яшка юркнул за дерево, я одним прыжком достиг кабины и потянулся к двери.
Бл*ха, ревет так, будто самолет прямо у нас над головой.
Свист. БА-БАХ!
Меня швырнуло назад, в руке — выломанная ручка кабины грузовика. В башке зазвенело, сверху посыпалась земля. Грузовик почти повалился на бок.
Кажется, я даже на пару секунд сознание потерял. Или нет… Темно, в ушах звенит. Надо мной замаячило лицо Яшки. Вроде губы шевелятся, что-то говорит. Только мне не слышно ни черта.
Нормально упал, даже ничем особо не ударился. Оглушило только грохотом слегка.
—…отом я узнал, что они мне врали, — яшкин голос пробивался в мои уши сквозь звон. Значит орал он громко. — Представляешь, Полина ему рассказала уже давно, они начали встречаться, а мне ничего не сказали. Поженились потом.
Мы осторожно двинули обратно к кабине. Бомба разорвалась практически перед носом грузовика и разворотила дорогу. Теперь там зияла здоровенная воронка, а лупоглазый «Бюссинг» накренился на бок. Лобовое стекло расхреначено вдребезги. Открытая водительская дверь болтается на соплях.
Интересно, Степана там не убило, часом?
А, нет, живой! Рукой пошевелил, башкой ворочает.
Хорошего парня так просто не убьешь…
Но чувствует он себя явно не очень хорошо. Я запрыгнул на подножку, подхватил Степана под мышки и попытался приподнять.
— А вчера я узнал, что убили его… — раздался над ухом механический голос Яшки. Похоже, он этой почти бессмысленной болтологией со своим страхом справляется. Чтобы кукушечка не улетела. Кто-то считалки повторяет до одурения, кто-то песенку поет. А Яшка вот историю из жизни рассказывает.
— Кого убили? — спросил я.