Небо над океаном (СИ)

Я не верила его словам или не хотела верить.
— Пап, ты не можешь так поступить! Не можешь…
— А ты можешь? Так все это не обсуждается. Я сказал, что мы уезжаем, значит уезжаем, — он стал еще быстрее размешивать чай маленькой ложкой. — Ты же знаешь, какая у меня работа. Сегодня здесь, завтра там.
Я продолжала стоять в дверях, сжимая ладони в кулаки. Мне так хотелось, чтобы он сказал, что это все не правда. Папочка, папочка… Скажи, что это все неправда.
Но он не сказал. Достал из холодильника бутерброд и вышел из кухни, слегка задев меня плечом.
Я чувствовала опустошенность. В моем сердце все чувства стерты, осталась лишь пустота, которую невозможно ничем заполнить. Ни словами, ни поступками.
Как я буду без Джексона? Без его теплоты и красивых глаз? Мы больше не сможем вместе гулять, взявшись за руки, вместе слушать музыку. Больше ничего не будет. Ничего…
Мои мысли метались в поисках решения, но я отчетливо понимала, что уговорить отца остаться здесь — невозможно. У него работа, приказ. Который не обсуждается и не обговаривается, но мне все больше и больше казалось, что это все из-за того, что приходила мама. Она же говорила ему, что нужно принять меры.
Медленно поплелась к себе в комнату, закрылась на все замки. Не хотелось никого видеть и слышать тоже.
У меня не было слез. Неподвижно сидела на кровати, нашептывая себе: «Не могу, без него не могу…». Я влюбилась и думала, что это навсегда.
Не знала, как сказать об этом Джексону, даже думать об этом страшно, как я буду без него.
Я продолжала сидеть на кровати, сложив руки на коленях, а перед глазами пролетал сентябрь. Как облетали желтые листья, как моросил мелкий дождь и чернело небо. Как мы с Джексоном ходили на каток, как рассказал про Парус, как я встретилась с ним в «Два рояля» и как впервые он поцеловал меня.
Всего неделя, всего семь дней, которые пролетят, как одно мгновение.
Полночи я проворочилась в кровати, а потом рано утром прикладывала к сузившимся глазам замороженную курицу, которую покупала в ближайшем супермаркете, чтобы приготовить отцу вермишелевый суп.
Отец напротив был в хорошем настроении. Шел в душ, закинув на плечо полотенце. Он сжимал в своих руках электробритву и напевал что-то себе под нос.
— Ты чего такая помятая? — он остановился напротив меня.
— Помятая? Скажи спасибо, что я вообще еще жива.
— Ничего-ничего. От этого еще никто не умер.
— Это ты Ромео и Джульетте расскажи, — я положила замороженную тушку обратно в холодильник. Не хочу ничего готовить, даже разговаривать с ним не хочу. Одно единственное желание — сбежать и как можно дальше.
— Не нужно так разговаривать с отцом. Лучше собирай вещи, чтобы ничего не забыли.
***
В школе все как обычно, ну или почти…
Я встретила Киру, когда сдавала пальто в гардероб. Она поздоровалась со мной, а потом мы на минуту задержались. Она спросила могу ли я менять цвет глаз при помощи своих линз. Например сделать их красными, как у вампиров.
Я сказала ей, что мои линзы подобраны под мой цвет глаз, но все равно выглядит не очень естественно, особенно на солнце. А потом я услышала голос нашей гардеробщицы, кажется она разговаривала с кем-то из учителей.
— Ты уже слышала новость? Оксана Рудольфовна увольняется…
— В ее возрасте встретить мужика, с которым можно уехать…
— Не такая уж она и старая.
Я не дослушала. Рванула вверх по лестнице в кабинет музыки. В их разговоре все сходилось. Какой-то мужик — это мой отец.
Наверное, Оксана Рудольфовна была моей последней надеждой. Она же может поговорить с папой, она может объяснить ему, чтобы мы не уезжали.
Распахнула дверь в тот самый момент, когда прозвенел звонок.
Я тяжело дышала, сердце выпрыгивало из груди.
Оксана Рудольфовна при виде меня приспустила очки.
— Да, Женичка. У тебя разве сейчас не урок истории?
Это конечно очень похвально, что она знает мое расписание. В отличие от отца, который даже не знает, что в нашей школе введены электронные дневники и однажды он несколько раз просил принести ему обычный.
 
— Вам уже папа сказал, что мы уезжаем?
— Сказал, — она говорила с легкой улыбкой на лице.
— Я не хочу уезжать.
— Понимаю тебя. Но иногда в своей жизни нужно что-то менять.
— Я буду менять третью школу. Для меня переезд, все равно, что прокатиться в трамвае. Просто здесь Джексон, а еще конкурс…
Она встала со своего места и подошла ко мне. Легко провела ладонью по моим волосам.
— Моя милая девочка, я постараюсь поговорить и сделать все возможное. Но у твоего отца работа и ты должна понимать, что благодаря ей он содержит семью. У тебя будут еще друзья, будут еще конкурсы, ты очень талантливая девочка.
Ее слова не утешали, наоборот нагнетали обстановку еще больше. Хотелось разреветься прислонив голову к ее белоснежной блузке.
— Оксана Рудольфовна прошу вас. Сделайте хоть что-нибудь…
  
Глава 46
 
Когда я вышла из ее кабинета, где обычно она просиживала в гордом одиночестве, склонив голову над нотными тетрадями, подумала о том, что Оксана Рудольфовна вряд ли сможет что-то сделать. Если отец что-то задумал, вряд ли кто-то его остановит. Но как я удивилась, когда она пришла к нам в гости с тортом и начала рассказывать про конкурс. Как важно для меня заниматься музыкой, участвовать в подобных мероприятиях, а еще заводить «нужные» знакомства, потому что у меня есть талант, но его нужно развивать и больше заниматься.
— До сих пор не пойму, почему у вас в доме нет пианино? — сказала Оксана Рудольфовна, округлив глаза. Она сидела напротив моего отца сложив руки перед собой и приветливо ему улыбнулась. Он тоже не сводил с нее глаз, причем он смотрел на нее так, что создавалось впечатление, что тут кто-то лишний. И этот лишний я. Кажется они нашли друг друга, так переглядываются между собой становилось тошно. Хотя есть еще причина. Когда-то я хотела, чтобы они так мило беседовали с мамой. Но мои мечты рассыпались, как карточный домик.
— Потому что мы переезжаем с места на место, — ответил отец.
От его слов у меня снова опустились руки. Папа нашел хорошую отмазку, что мы переезжаем. Да, таскать за собой тяжеленный рояль не очень-то рационально. Но можно купить-продать, затем продать-купить… Было бы желание. У нас вечно не хватало денег, а еще отец хотел новую машину, потому что нашу старую можно было только сдать на металлолом.
Я встала из-за стола и направилась к выходу. Смириться с тем, что мы переезжаем — невозможно. Это хуже, чем конец света.
Вышла на крыльцо, села на ступеньки и посмотрела на покосившийся забор. Отец обещал, что починит, на самом деле он много чего обещал.
— Ты можешь называть меня просто Оксана, — раздался голос за моей спиной.
— И в школе тоже?
Она села рядом и тоже посмотрела куда-то вдаль.
— В школе нас могут не понять. Моя мама говорила, что талантливая женщина должна воздержаться от детей и замужества.
— Очень хорошо, что у вас была мама.
Сильнее обхватила колени руками. Шмыгнула носом, едва сдерживая слезы. А моя мама ничего мне не говорила. От этого обидней всего.
— Ладно Оксана. Засиделась что-то. Мне к конкурсу нужно готовиться. Но похоже я в нем не участвую.
— Я хотела тебе помочь.
— Понятно. Вы похоже уже собрали чемоданы. Только и ждете пока это сделаю я.
— Женичка иногда складывается не так, как этого хотелось.
— Пусть складывается. Я тут причем, — встала со своего места и направилась в комнату.
***
Я поехала в Парус сразу после уроков. Джексон, Лео и Дэн были уже там и даже ничего не сказали, что я опоздала.
— Что ты будешь на конкурсе играть?
— Мы готовим из классики девятнадцатого века. Оксана Рудольфовна говорит, что все судьи любят классику, — мой голос задрожал. Теперь тема о конкурсе давалась с трудом. Потому что понимала, что ничего играть не буду. Не буду! Конкурс, все о чем я так долго мечтала полетело в пропасть с огромной высоты.