Насилие истиной
— Или Жаклин! Может, тогда она не была бы такой стервой. Уверена, она и Валуева не обойдет стороной. Кстати, Жаклин ведь дружила с Галиной!..
— Надеюсь, мертвых она не будет касаться.
— У этой твари нет ничего святого! Хотя, насколько я помню, они были в хороших отношениях вплоть до гибели Галины. А там — кто ее знает!.. Поэтому я предлагаю всем нам собраться и поехать поговорить с мерзавкой!
— Хорошо, я передам Эдику твое предложение!.. Да, вы идете на панихиду?!
— А как же… — с тяжелым вздохом отозвалась Лера.
— Вот там встретимся — и все решим.
* * *Илона положила трубку, вышла в коридор, потихоньку подошла к двери, ведущей в кабинет мужа, и прислушалась. По сухому звуку, издаваемому клавишами, поняла, что муж работает за компьютером. Она хотела было войти, но передумала и вернулась в гостиную. Зажгла высокий светильник и, опустившись в кресло, задумалась. Приняв решение, тряхнула головой, поднялась, взглянула на себя в зеркало, поправила челку и, легко ступая, направилась к мужу.
— Извини, дорогой! — приоткрыв дверь, сказала она. — Можно тебя отвлечь минут на десять?
Не отрываясь от экрана, Эдуард пробормотал:
— Да! Конечно!.. Сейчас!..
— Что-то случилось? — повернувшись в кресле, спросил он.
— Я принесла тебе миндальные орешки, — поставила она на стол тарелочку. — И хотела бы посоветоваться по поводу… по поводу Жаклин, — скривившись, через силу проговорила она.
— Не понимаю! О чем мы должны советоваться? Ты же знаешь, я занят. У меня послезавтра эфир! Все знаю! Все понимаю!.. Но и ты не забывай, что мы с тобой входили в близкий круг знакомых этой доморощенной писательницы… Думаешь, она и нас опишет?
— Почти уверена! Не могу, правда, сказать в связи с чем… но, вот подумала, ты тогда ездил за границу… и, наверное, подписывал какие-нибудь бумаги… — осторожно выстраивала фразу Илона, не желая все называть своими именами.
— Если ты имеешь в виду, подписывал ли я бумаги с грифом КГБ, отвечу — конечно! А кто бы меня тогда отпустил за рубеж?! — он вгляделся в расстроенное лицо жены и рассмеялся: — Илонка, ты попусту волнуешься. Неужели ты действительно предполагаешь, что Жаклин имеет доступ к таким документам?
— Значит, они существуют!
— Думаю, что их не уничтожили, но это не имеет никакого значения. Ничего из того, что могло бы нанести кому-либо вред, в них не содержится. Так что успокойся, дорогая!
— Легко сказать! Сколько у нас завистников!.. Одно неосторожное слово, намек — и твоя репутация бескомпромиссного журналиста будет потеряна!
— Ну а что ты предлагаешь? Мы с этой Жаклин уже лет пять как не встречаемся. Видимся только на презентациях или выставках, да и то редко.
— Предлагаю не я, а Лера. Она говорит, что всем нам, кто когда-то был близок с Рахманиной, нужно отправиться на дачу Светланы Ферри, где сейчас скрывается эта ведьма, и уговорить ее оставить нас в покое.
Эдуард провел ладонью по лбу.
— Как это некстати!.. Хотя, зная энергию и напор Жаклин, от нее можно ожидать чего угодно. Но в отношении меня, уверен, нам опасаться нечего!..
— Эдик, я тебя умоляю!.. Лучше, чтобы в отношении тебя вообще ничего не было, чтобы эта тварь даже не касалась твоего имени!.. У тебя такой авторитет!.. Она тебя послушает!.. Именно тебя, дорогой!.. Потому что все остальные мужчины либо ее бывшие любовники, либо мужья, которых она готова стереть в порошок!.. Ты единственный, кто не связывался с этой шлюхой!..
Эдик замотал головой и рассмеялся.
— Однажды, признаюсь, почти был момент, но меня срочно отправили в Испанию.
— В Испанию?! Значит, это было уже после гибели Галины, когда мы с тобой…
Эдик поднял руку и попросил не завершать тираду.
— Я тогда был вдовцом!.. Была ты, была Жаклин и много других женщин, из которых я выбирал.
— Значит, ты опустился до того, что поставил меня с этой толстухой на одни весы?
— Тогда она была не толстухой, а чертовски привлекательной женщиной с огромными черными глазами и волнительной грудью.
— А я?! — задохнулась от негодования Илона.
— А ты и сейчас чертовски привлекательная и стройная… Но прошу, давай окончим этот разговор. Согласен на поездку, согласен на встречу с Жаклин. Так и передай нашему бессменному организатору Лере, — и он повернулся к компьютеру.
Несколько мгновений Илона смотрела в спину мужа. Она не задавалась вопросом, любит ли она его или нет, он был смыслом ее жизни.
* * *Илона вышла из кабинета и осторожно прикрыла за собой дверь. В полумраке длинного коридора ее неожиданно охватил безотчетный страх одиночества.
«Нет!.. нет!.. — дрожащими губами зашептала она. — Нет!.. Все глупости!..»
Поспешила в гостиную и включила телевизор.
«Господи, неужели он до сих пор не забыл Галину?.. — невидящими глазами глядя на экран телевизора, вдруг подумала Илона. — Неужели я для него лишь вторая жена… привлекательная и стройная… а Галя — первая!.. Но что в ней особенного было?
Высокая, худая, причем вся, вплоть до икр, не ноги, а какие-то селедочки. Пышные волосы, серовато-зеленые глаза, тонковатые губы и крупный мужской нос, — вот вам Галина!.. Глупости все, — вздохнула Илона. — Просто она осталась в воспоминаниях молодости, когда чувства были яркими, а желания не терпящими отлагательства. Они и прожили-то вместе всего пять лет. Однако на меня Эдик стал заглядываться почти с первых месяцев нашего знакомства. Я все помню, это он делает вид, что забыл».
* * *Руководство телевидения было немало озадачено просьбой Эдуарда Крылова, в основном занимавшегося политическими новостями и почти постоянно пропадавшего в командировках в капиталистических странах, послать его в Тюмень.
— Эдик, о чем ты собираешься писать? У тебя же другой профиль!.. — тем не менее подписывая командировку, говорил главный редактор. — Что случилось? Вместо того чтобы съездить на три дня в Брюссель на международную конференцию, ты мчишься за тридевять земель!..
— Хочу сделать репортаж о нефтяниках.
— О них любой местный журналист сделает репортаж. Не с твоим уровнем заниматься проблемами нефтяной промышленности.
Эдик загадочно улыбнулся, взял командировочное удостоверение и улетел в Тюмень.
Нефтяники, естественно, оказались предлогом. Предметом же была Галина Чернова. Он познакомился с ней этим летом во время круиза по Черному морю. Вместе провели две недели, расстались, но, к своему удивлению, Эдик не забыл о ней.
Крылову было двадцать восемь лет. Он считался блестящим журналистом-международником. Каждый, кто имел дочь на выданье, старался залучить его в гости. Поэтому выбор перед ним был огромный: все дочери людей со связями и даже некоторых высокопоставленных особ. Но он был неуловим. И вдруг, после очередной поездки в Тюмень, Эдуард Крылов объявил своим друзьям, что собирается жениться.
Новость взволновала всех. «Наверняка, какая-нибудь необыкновенная красавица!..» — говорили одни. «Точные сведения, — шептали другие, — дочь первого секретаря обкома. Отца переводят в Москву с повышением». «Ей, наверное, лет восемнадцать!.. Выбрал посвежее!»
Каково же было изумление друзей и знакомых, когда они увидели невесту одного из лучших женихов столицы. Высокая, худая женщина двадцати пяти лет. Пышные волосы, крупный нос. Бухгалтер по образованию. Однако, познакомившись поближе, друзья отчасти оправдали Эдика. Галина оказалась приветливой, со сверкающим огоньком очарования в зеленоватых глазах. Она не была блестяще эрудирована, но, к ее чести, умела хранить молчание и не болтать глупости.
Крылов устроил молодую жену в бухгалтерию журнала «Огни Москвы», где работала Илона Стефанова, и они довольно быстро подружились. Разведенная и не обременная детьми Илона стала частым гостем Крыловых. Ей нравилась Галина, ну а Эдик… Порой она задавала себе вопрос: «Ну почему я, живя в столице, вращаясь в журналистских кругах, только издали видела Крылова. Он же на меня ни разу не обратил внимания!.. Ведь мы с ним были бы шикарной парой. Общие интересы, оба журналисты и, главное, мы с ним одного круга. Я была бы для него идеальной женой, умеющей принять хоть иностранных коллег, хоть известных всей стране людей. Галина, в общем-то, милая, но тушуется, порой не знает, что сказать, как сервировать стол, не умеет поддержать беседу… Ну почему так?..»