Это не я!

– Мы уже совершили массу ошибок, – тихо произнес Спенс. – К чему еще одна?
Шарли пришлось дважды откашляться, прежде чем она смогла говорить, и все равно голос ее был едва слышен.
– По-моему, теперь это уже неважно.
Тешить себя надеждой, что все образуется – после той боли, что они причинили друг другу, – так же глупо, как верить, что все подстроила Шарлотта, желающая оставить ее при себе.
– Вот именно. – Потрепав ее по руке, Спенс понес стакан на кухню.
Шарли осталась сидеть неподвижно, уставившись на свою руку. Каждая клеточка, к которой прикоснулись пальцы Спенса, дрожала, словно обожженная электрическим разрядом. Шарли была уверена, что этим движением он хотел подбодрить ее, но только ей почему-то стало невыносимо грустно.
Проснувшись, Шарли первым делом поняла, что ей стало еще хуже. Ей захотелось позвать Либби. Только не Шарлотту: несмотря на ее бесчисленные болезни, а может быть, именно благодаря им тетка совершенно не умеет ухаживать за больными.
Да, хорошо, что Шарлотте неизвестно, где ее племянница: в лесу, одна – ну, все равно что одна – и больна…
Нахмурившись, Шарли попыталась заново выстроить цепочку рассуждений. Почему тете Шарлотте лучше ничего не знать? Ну как же, она обязательно начнет волноваться, а ей это вредно. И все же Шарли уже взрослая и имеет полное право болеть, когда ей заблагорассудится.
Шарли чуть не улыбнулась нелепости этой мысли. Возможно, Спенс в чем-то прав насчет Шарлотты: ее тетка действительно склонна подчинять себе окружающих. Однако бесспорно, что делает это она из лучших побуждений. Она всегда поступает так, как считает правильным. Если, постоянно находя своей племяннице какие-то занятия, она поможет ей пройти через эту черную полосу, Шарли от всего сердца будет ей благодарна. И совершенно естественно, что пожилая женщина дорожит обществом своей племянницы – на всем белом свете родных у нее только Шарли да Мартин. Нет, Спенс перегнул палку, обвинив бедную Шарлотту в том, что она и не думала совершать…
Девушка снова забылась беспокойным сном.
Очнувшись, она увидела над собой склонившуюся неясную фигуру. Схватив за плечи, неизвестный тряс ее с такой силой, что Шарли казалось, будто в голове у нее грохочет барабан. В ужасе она сдавленно вскрикнула.
– Слава Богу, – раздался сиплый голос, – ты пришла в себя.
Прищурившись, Шарли вгляделась в темный силуэт.
– Ты очень любезен, Спенс.
– Я никак не мог тебя разбудить.
– Я ничего не хочу… мне плохо…
– Знаю. Но просто до сих пор я не понимал, насколько плохо. Шарли, вставай!
– Оставь меня в покое. У меня… грипп.
– Нет, это не грипп.
– Сотрясение мозга? – помрачнела она.
– Сейчас нет времени на споры. Нам нужно как можно скорее выбраться отсюда. Шарли, мы угорели.
Шарли поняла, что Спенс говорит что-то важное. Но что именно? Угарный газ… окись углерода… Надо просто полежать спокойно и постараться вспомнить.
– Шарли, если потребуется, я потащу тебя за волосы, – начал терять терпение Спенс. – Черт побери, ты должна мне помочь. Я не смогу нести тебя на руках.
Эти слова почему-то задели ее.
– Я… не настолько… толстая! – слабо возразила Шарли.
В домике почему-то было жутко холодно. Девушка огляделась вокруг. Обе двери были распахнуты настежь, а в окно кто-то, судя по всему, швырнул молоток.
– Спенс, – постаралась с достоинством произнести Шарли, – Мартину не понравится, что ты вытворяешь в его домике.
– К черту Мартина и его домик! Твой мозг не получает кислорода. Может, предложишь обмахивать тебя газеткой?
Спенс поднял ее на ноги. Шарли была настолько слаба, что не могла стоять, и Спенсу пришлось буквально тащить ее к двери. На обледеневшем крыльце она поскользнулась, и Спенс, опровергая свои слова, подхватил ее на руки.
– Не дергайся, – приказал он и, пошатываясь, направился к машине.
Шарли вдруг испугалась, что, если она резко повернется, Спенс не сможет удержать равновесие на скользкой земле. Но не успела она додумать эту мысль, как он бесцеремонно бросил ее в машину, а сам, оставив дверцу открытой, направился назад в домик.
 
Мир вокруг закружился с бешеной скоростью, и Шарли пришлось вцепиться в спинку сиденья.
– Ты куда?
– За золой.
– Зачем она тебе?..
– Посыплю лед. Быть может, тогда удастся въехать на бугор.
– Но ведь мы уже вышли из домика, теперь все худшее позади, – наморщила лоб Шарли.
– Тебе нужен врач.
Склонившись над ней, Спенс смахнул с ее лба волосы. Прикосновение его теплых пальцев было очень приятным.
Наверное, он прав. Но что у нее с головой? Спенс, судя по всему, не потерял способность трезво мыслить, так почему же ее мозг отказывается функционировать?
– А ты? – с трудом выдавила она. – Ты ведь тоже был в домике.
– Со мной все в порядке. Я провел внутри гораздо меньше времени.
Двигатель, постонав немного, взревел и ожил. Шарли увидела, что Спенс на мгновение закрыл глаза, точно в знак благодарности.
– Итак, в путь! Дорогая, прочти какую-нибудь молитву…
Шарли не поняла, что он от нее хочет, но, прежде чем она успела переспросить, Спенс, включив передачу, медленно надавил на педаль газа. Машина тотчас же вильнула вбок, и Шарли пришлось ухватиться за ручку, чтобы не упасть.
– Ой! – воскликнула она. – Это похоже на русские горки.
– Да. Готовься к аттракционам.
Колеса проскальзывали по льду, и скорость машины падала. Спенс отчаянно пытался свернуть на посыпанную золой дорожку. Когда машина, казалось, уже была готова остановиться, ему все же удалось вывести ее на пригорок.
– Есть! – торжествующе воскликнула Шарли.
– Боюсь, это только начало.
Дорога пошла под гору, и Спенс осторожно нажал на тормоз – но без видимого результата.
– Держись! – крикнул он, пытаясь вписаться в крутой поворот.
Послышался зловещий стук.
– Извини. Но удержать на таком льду хотя бы три колеса на дороге – это уже достижение.
Взглянув на открывающийся впереди подъем, Спенс вздохнул. Шарли зевнула.
– Только не это! – воскликнул он. – Шарли, пожалуйста, постарайся не заснуть. Проклятье, мне давно следовало понять: творится что-то неладное. Спертый воздух… Но я просто решил, что в доме давно не проветривали. Изморозь на окнах тоже должна была навести на размышления. Ведь в доме так сыро, что разбухшие ящики перестали выдвигаться. Зимой такого не должно быть – ты была права.
Шарли чувствовала, что, несмотря на холод, ее неудержимо клонит ко сну.
– Совершенно права. При неполном сгорании выделяются влага и токсичные газы – это классический косвенный признак угарного газа, ведь он не имеет ни цвета, ни запаха.
Машина мучительно медленно ползла вверх. Порой казалось, она не движется, но Спенс не отпускал педали газа. Наконец они добрались до гребня.
Шарли посмотрела на дорогу. Следующий подъем был гораздо круче оставшегося позади, и в одном месте дорогу почти полностью перегораживало упавшее дерево. Уверенная в том, что Спенс со всем справится, она закрыла глаза.
– Наверное, щели затянул лед, – задумчиво произнес Спенс. – Домик оказался все равно что обернут полиэтиленом. И чем дольше мы находились внутри… Черт побери, не молчи, Шарли, говори хоть что-нибудь. Не спи!
Стоило ему на мгновение отвлечься, как машина потеряла управление. Шарли, открыв глаза, безучастно смотрела на приближающийся кювет.
Машина остановилась у самого края, и Спенсу пришлось спуститься вниз задом, чтобы снова попытаться преодолеть подъем с разгона.
Но, слава Богу, худшее осталось позади, ибо через несколько минут Шарли указала на виднеющуюся среди деревьев тень.
– Вон дом Бакстеров.
Проворчав что-то невнятное, Спенс свернул на вымощенную щебнем дорожку и выключил зажигание. Шарли вдруг увидела, что у него дрожат руки.
– Похоже, здесь тоже нет электричества. Жди меня.
Оставив дверцу открытой, он направился к дому.