Кандидат (СИ)
Андрон слегка пристыженно ухмыльнулся.
— Да. Либо смерть сознания — либо развилка Ветви.
— Седьмое апреля две тысяча десятого года, — отчеканил я. — Четыре утра с копейками по московскому. Лучше возьми пять. Отсутствие в десяток минут не так страшно.
— Хорошо… Куда покинуть?
Он указал на вращающийся шарик мира, испещрённый точками в местах городов. Только это были не совсем города — это были лифты, доступные для подключения. Границ государств здесь не было, а очертания континентов были правильными, но не везде — к примеру, никакого Нутряного моря в Зеленогорье я не увидел. Неужели их кто-то рисует вручную?
Благо, Москву на карте мира было трудно спутать с чем-то другим даже без указания государственных границ. Такая родная теперь и такая здоровая клякса с радиальными и концентрическими кругами в самом центре Восточноевропейской равнины.
— Давай куда-нибудь ближе к восточной окраине. Здесь должны быть спальные районы. Не хочу опять застрять где-то в офисных центрах.
Выбирали недолго, и палец снова нажал на кнопку «применить». Стенки лифта на этот раз сжались, машина пришла в движение вниз, и, наконец, створки распахнулись. Все болевые ощущения, а также чувство голода пропали. Пройдя мимо так и не проснувшейся консьержки, мы вышли на улицы. Мои лёгкие с наслаждением вдохнули тёплый утренний воздух с примесью какой-то дряни с соседней фабрики.
Андрон достал телефон.
— Я вызываю такси. Мне в Люблино. Тебе, насколько знаю, в другую сторону. Прощай.
Он молча зашагал куда-то, уткнувшись в телефон. Я тоже выудил из кармана «Циммер-406а», молчавший уже почти двое суток и с небольшим волнением нажал кнопку включения.
Сообщений и пропущенных было немало: от мамы, Аллы, Нинель Кирилловны, Корнея Константиновича. Но первое сообщение в списке, пришедшее в полночь, было от Леонарда Эрнестовича Голицына. Я прочитал самое начало.
«Эльдаръ Матвеевичъ, выйдите на связь, какъ только получится. Нужно договориться о важной встрече.»
Глава 17
Недолго думая, я набрал номер. Секундой спустя я подумал, что, наверное, это весьма неучтиво, но было поздно. В трубке раздался заспанный голос Леонарда Эрнестовича.
— Любезный, вы чего под утро? Ладно… Вы свободны вечером, в районе девяти?
— Да, Леонард Эрнестович.
— Хорошо, за вами подъедут. Доброй ночи.
Дальше я вызвал такси и спустя десять минут уже ехал домой. В дороге разгребал письма.
От Аллы были пропущенные и, как всегда, короткие сообщения: «Ну чо ты где? Беспокоюсь». Написал: «Всё норм, я уже дома, с добрым утром!»
Нинель Кирилловна прислала очередную зоозащитную копипасту:
«Исполинский голубь съ острововъ Дино-Араби на грани вымирания! Требуемъ остановить бесконтрольную охоту персидскихъ падишаховъ и представить широкие полномочия местнымъ властямъ по вылову нарушителей! Распространите…»
Подобные бессмысленные сеятели паники меня обычно раздражали, но поскольку это было сообщение от девушки, чувства к которой так и не угасли, всё же ответил:
«Любезная Нинель Кирилловна! Мне чрезвычайно нравится вашъ гуманизмъ и любовь къ животнымъ. Какъ вы на новомъ месте?»
Матушка сообщила, что договорилась про перегонку машины на послезавтра. Она не знала, что перед этим я успел договориться с Искандером и Пельменем о поездке днём ранее, которую я тут же поспешил отменить. Написал Искандеру коротко, и без пояснений:
«Отмена. Добираюсь другим способом».
Корней Константинович написал коротко:
«Молодой человекъ, вы заставляете меня беспокоиться. Поспешите выйти на связь, иначе я поставлю прогулъ!»
Сид тоже звонил, но не писал. Но более всего меня напрягло сообщение с неизвестного номера:
«Предлагаю перемирие. И деловое предложение. Где пересечёмся?»
Перемирие предполагало наличие каких-то предыдущих конфликтов, а очевидный и объявленный конфликт у меня был — с «Единорогами». Неужели они? На всякий случай написал — «Кто ты?»
Домой приехал, когда уже вовсю рассвело. Сид ещё спал, до рабочего дня оставалось часа три, и я не удержался — тоже улёгся в чистую прибранную постель, но сон никак не шёл. Бессонница у меня случалась не часто, но причины были очевидны. Всё-таки, переходы через миры весьма болезненны, да и впечатлений было предостаточно.
Встал, прошёлся по огороду, полил рассаду арбузов и ещё неизвестную траву, натыканную Сидом. Пообедал, прибрался, переоделся, помылся, и не нашёл ничего лучшего, кроме как отправиться в контору.
Но недосып бывает коварным. Над опен-спейсом было темно — за полтора часа до начала рабочего дня я ещё ни разу не приезжал. В углу дежурил уже знакомый Терентий, несколько несмело протянувший и пожавший руку.
— Рано вы что-то, барь. И какой-то невыспавшийся. Может, приляжете?
Он указал на диванчик за кухонной зоной Прямо сверху работал кондиционер и озонатор. Недолго думая, я хлопнулся на диван и мгновенно отрубился.
Проснулся я от того, что кто-то щекотал мне нос пером. Надо мной склонился Лукьян, несколько не то крепостных, не то приставов, и Луиза Даниловна, а чуть поодаль наливал кофе Корней Константинович. Я чихнул, а компания разразилась дружным гоготом.
Я врезал по носу Лукьяна почти инстинктивно. Задел слабо, но он от неожиданности неуклюже попятился назад и чуть не упал в руки Луизы Даниловны. Начальник громко отпил кофе и приблизился. Вид у него был весьма грозный и недовольный.
— Ты почему не выходил на связь? Почему напарника бросил? Добирался как?
— У меня сломался телефон. Ехал на попутчиках. Починили только сегодня утром.
— А почему кол за доставку получили? Хочу услышать твою версию.
Я коротко рассказал про ситуацию на борту, почему кристалл пришёл истощённым. Похоже, это всех удовлетворило, на лице начальства отобразилась улыбка.
— Примерно то же самое сообщил Лукьян. Ну, только с тем отличием, что это он сам уложил террориста. И что ты чуть не обделался от страха.
— Вот как? — я зловеще улыбнулся, взглянув на Лукьяна.
Тот отвёл глаза. Но Корней Константинович всё понял.
— Ну что, парни, когда у вас дуэль? Уже слышал, что собирались друг друга вызвать. Я страсть как люблю дуэли. Точнее, быть на них распорядителем.
— Это ты, Лукьян, сдал? — обернулся я к коллеге. — Тебе не кажется, что это наше с тобой личное дело?
— Личное! Но разве это позволительно — вызывать коллегу на дуэль?
— Учитывая причины и обстоятельства — позволительно. Или ты отказываешься, потому что ниже по сословию? Не дворянин? — я решил надавить на больное место.
Тут подскочил Корней Константинович.
— Если требуется суд чести, чтобы подтвердить, что разночинцы могут драться — это мы запросто организуем! Правда, Луиза Даниловна?
— Мы равны, — поморщился Лукьян. — Не девятнадцатый же век.
— Хорошо, — кивнул я. — Итак, как это делается? Сударь, я вызываю вас на дуэль.
Перчатки под рукой не оказалось, поэтому я просто дал Лукьяну леща. Он стиснул зубы, потёр щёку рукой. Прошипел:
— Один из нас должен выбрать время, другой место и оружие. Время?
Я взглянул на часы. До рабочего дня оставалось полчаса.
— Через пять минут. Ты можешь выбрать место и оружие.
— Давай на площадке у склада. А оружие…
Между нами снова встал Корней Константинович.
— А вот оружие, господа разночинцы, позвольте мне выбрать за вас.
Он подошёл к кухне и выудил два ножа для цитрусовых— зазубренных, с закруглённым концом. Пырнуть таким ножом было невозможно, а вот порезать — запросто.
— Я буду секундантом Эльдара. И распорядителем. Сергей — ты секундантом Лукьяна, — скомандовал Корней и подтолкнул нас всех к выходу.
Все понимали, что порядок должен быть несколько другим, и совмещать эти роли один человек не может, но поскольку решение было быстрым, никто спорить не стал. Толпой вышли из здания, прошли через внутренний двор и парковку, перешли дорогу в сторону того самого здоровенного логистического центра, где я получал невидимый чемодан. По дороге кто-то спросил: