Кошки-мышки (сборник)

Она разговаривала, она вымокла под дождем, она испугалась и хотела убежать. Неужели эти наглядные доказательства земного существования всего лишь очередной клубок противоречий?
Не знаю, сколько мы так простояли, разглядывая друг друга и ожидая объяснений. На какую-то безумную долю секунды я вспомнил, как моя бабушка часто говорила, что на небе мы встретимся с теми, кого потеряли на земле. Дом сотрясали раскаты грома. За окном сверкнула молния. Казалось, под ногами дрожит земля, а над головой раскалывается небо. И все это в квартире Лоры Хант. Я полез в карман за трубкой и вдруг вспомнил, что накануне купил газету.
Я развернул ее и спросил:
– Вы видели последние газеты? Разве вы не знаете, что случилось?
Задав эти вопросы, я почувствовал, что ко мне вернулся разум.
Она сжалась, обеими руками вцепившись в край стола.
– Пожалуйста, не бойтесь, должно быть какое-то объяснение. Если вы не читали газет…
– Нет, не читала. Я была за городом. Радио не работало. – Затем медленно, словно складывая фрагменты головоломки, она произнесла: – А что? В газетах пишут, что я…
Я кивнул. Она взяла газету. На первой странице ничего не было. Новые бои на Восточном фронте и речь Черчилля вытеснили Лору с первой страницы. Я открыл четвертую страницу. Там была фотография Лоры.
В узком проходе между домами завывал ветер. Дождь стучал в окна. В квартире же было тихо, тишину нарушало только дыхание Лоры. Она посмотрела на меня поверх газеты, и ее глаза наполнились слезами.
– Бедняжка! – сказала она. – Несчастное дитя.
– Кто?
– Дайан Редферн. Моя знакомая. Я разрешила ей пожить в моей квартире.
 
Глава 2
 
Мы сели на диван, и я рассказал Лоре о том, как нашли тело, о лице, обезображенном выстрелом из дробовика, и что в морге труп опознали ее тетя и Бесси Клэри.
– И немудрено, – сказала Лора. – Мы с ней примерно одного роста, на ней был мой халат. У нас один размер, и я отдала ей несколько своих платьев. Волосы у нее посветлее, но если было много крови…
Она пошарила рукой в поисках сумочки. Я протянул ей свой носовой платок.
Вытерев глаза, Лора дочитала газетную заметку.
– Так вы Марк Макферсон?
Я кивнул.
– И вы не нашли убийцу?
– Нет.
– Кого он хотел убить, ее или меня?
– Не знаю.
– Что вы теперь будете делать, раз я жива?
– Искать убийцу той девушки.
Она вздохнула и откинулась на подушки.
– Вам надо выпить, – сказал я и подошел к угловому шкафчику-бару. – Скотч, джин, бурбон?
Там стояла бутылка дешевого бурбона. Конечно, я должен был бы сразу спросить о ней Лору, но я думал не столько о работе, сколько о девушке и к тому же был так ошеломлен, что не мог бы с уверенностью сказать, жив ли я, мертв и в своем ли уме.
– Мистер Макферсон, откуда вы так хорошо знаете, где что лежит?
– О вас я знаю почти все.
– Надо же! – воскликнула она, потом рассмеялась. – Подумать только, вы единственный в Нью-Йорке человек, которому известно, что я жива! Один из шести миллионов!
Гром и молния прекратились, однако дождь по-прежнему барабанил в окна, отчего нам казалось, что мы оторваны от всех остальных обитателей города. Нас переполняло ощущение собственной важности, ведь только мы знали тайну.
Лора подняла бокал.
– За жизнь!
– За воскрешение, – добавил я.
Мы рассмеялись.
– Идите переоденьтесь, – велел я. – Иначе простудитесь.
– О, вы уже мной командуете!
– Смените одежду, простудитесь.
– Какой вы властный, мистер Макферсон!
Она ушла. Я волновался и не мог усидеть на месте, чувствуя себя ребенком в темном доме в Хэллоуин. Я подошел к двери спальни и прислушался к передвижениям Лоры – хотел убедиться, что она не исчезла. Меня переполняло ощущение чуда, жизни и воскрешения, и пришлось пробиваться сквозь облака, прежде чем я смог мыслить как нормальный человек. Наконец я успокоился, сел на стул и закурил трубку.
Конечно, дела Лоры Хант больше не существовало. Но как же другая девушка? Ее тело кремировали. Чтобы подтвердить факт убийства, необходим corpus delicti [29].
 
Это не означало, что моя работа завершена. Ни полицейское управление, ни окружной прокурор не выпустят дело из рук. Наша задача – найти косвенные улики исчезновения девушки, выяснить, кто ее видел в последний раз и где именно. До тех пор, пока нет неоспоримых доказательств, что совершено преступление, убийца может признаться и все равно избежать наказания.
– Что вам известно об этой девушке? – спросил я через дверь. – Как, вы сказали, ее зовут? Вы были подругами?
Дверь спальни открылась, и вышла Лора в длинном свободном халате золотистого цвета, похожая на фигуру святой в окне католической церкви. Она держала журнал, который я видел на ее ночном столике. На задней обложке девушка в вечернем платье улыбалась молодому человеку, который зажигал ей сигарету. Реклама гласила:
 
ПРИЯТНО В ОБЩЕНИИ!
 
НИЧТО НЕ ОБЪЕДИНЯЕТ ЛУЧШЕ, ЧЕМ «ЛАНКАСТЕР»!
 
– Так она была моделью?
– Красивая, правда? – спросила Лора.
– Похожа на модель, – сказал я.
– Она была настоящей красавицей, – настаивала Лора.
– Что еще?
– Что именно?
– Какой она была? Хорошо ли вы ее знали? Где она жила? Сколько зарабатывала? Замужем, не замужем, разведена? Сколько ей лет? Была ли у нее семья? С кем она дружила?
– Как много вопросов сразу! Пожалуйста, мистер Макферсон, давайте по одному. Какой была Дайан? – Лора замялась. – Вряд ли женщина способна честно ответить на этот вопрос. Вам следовало бы задать его мужчине.
– Ваше мнение, вероятно, надежнее.
– Пожалуй, я слишком пристрастна. Женщины с моей внешностью не могут быть объективны к таким девушкам, как Дайан.
– С внешностью у вас все в порядке, мисс Хант.
– Речь не об этом. Я никогда не делала ставку на красоту. Но если я скажу, что считала Дайан довольно глупой, пустой и в целом не очень приятной особой, вы можете подумать, что я ей завидовала.
– Если вы так считали, почему пустили ее в свою квартиру?
– Она жила в душной меблированной комнатушке. Здесь все равно никого бы не было несколько дней, вот я и дала ей ключ.
– А почему вы это скрывали? Даже Бесси ничего не знала.
– Ничего я не скрывала. В пятницу мы с Дайан вместе обедали. Она сказала, что в ее комнате ужасно жарко, я и предложила ей пожить у меня, в относительном комфорте. Если бы я забежала домой в пятницу вечером или увидела бы Бесси, я бы ей сказала. Впрочем, Бесси и так бы все узнала, когда пришла бы в субботу.
– Раньше вы разрешали кому-нибудь пользоваться вашей квартирой?
– Конечно. А почему и нет?
– Говорят, вы очень щедры. И импульсивны, так ведь?
Она снова засмеялась.
– Тетя Сьюзи говорит, что я веду себя как простушка из слезливых сказочек, а я ей отвечаю, что в конечном итоге простушки оказываются в выигрыше. По крайней мере, не заработаешь невроз, копаясь в причинах тех или иных людских поступков и размышляя, не пытается ли вас кто-то использовать.
– Зато могут по ошибке убить, – произнес я. – В этот раз вам повезло.
– Продолжайте, – сказала она со смехом. – Впрочем, мистер Макферсон, не такой уж вы и сухарь. Сколько своих рубашек вы отдали другим людям?
– Я шотландец, – коротко ответил я, не желая показывать, как мне приятно, что она разгадала мой характер.
Она вновь рассмеялась.
– Шотландскую скупость часто преувеличивают. Моя бабушка Керкленд была самой великодушной и щедрой женщиной в мире.
– Ваша бабушка – шотландка?
– Да, из местечка Питлохри.
Надо же! Я слышал о Питлохри. Мой отец родом из Блэйр-Этхол.
Мы пожали друг другу руки..
– Ваша родня была очень набожной?
– Отец – нет. А в семье матери постоянно твердили о первородном грехе.