Милосердие (СИ)

— Тебе пора, — Граймс шумно выдыхает и приоткрывает глаза. — Я позвоню.
— И снова выгоняешь меня с чертовым стояком.
Усмехнувшись, Ниган нехотя отстраняется. Он нарочито медленно, демонстрируя свое неудовольствие, надевает куртку, так же лениво обувается, подбирает перчатки. В конце концов он подходит к двери, небрежно отдавая честь напоследок.
***
Если бы Рик Граймс не был тем, кем он стал, то назвал все последующие события адом. Спустя три дня его начали ненавязчиво допрашивать: то капитан вызовет в кабинет, то как будто случайно попадется на глаза конверт из отдела внутренних расследований. И чем больше проходило времени, тем чаще звучал шепоток за его спиной: кто-то вспоминал жесткость Рика во время спецопераций, кто-то во всеуслышание размышлял, отчего он все еще не стал капитаном отряда. Его перестали допускать к оперативным заданиям, оставляя в офисе для «его же безопасности и спокойствия в столь трудное для семьи время», как будто Шейн успел стать частью четы Граймсов.
Иногда звонила Лори, то выпрашивая внимания, то обвиняя прямо в лоб. Не реагируя ни первое, ни на второе, мужчина просто выслал ей несколько чеков, после чего она стала звонить реже. Спустя две недели весь близкий круг Уолша был допрошен: отчеты сложили в пухлые папки, опечатали и сбросили в архив. Еще через десять дней параллельно с ордером на обыск дома Граймса было запущено несколько поисковых групп. И пока в семейном гнездышке лейтенанта безуспешно ковырялись ватными палочками криминалисты, где-то на дне болота Уолш становился частью торфяной прослойки.
Конечно же, нервничать заставляли именно люди, обмотанные защитной целлофановой пленкой. Чтобы не мозолить им глаза и не вызывать подозрений, Рик вышел на веранду. Он опустился в любимое кресло рядом с Карлом, ободряюще похлопав сына по колену. Полицейский знал, что за прикрытой входной дверью началось оживление: лишенные нервирующего наблюдателя, криминалисты еще более активно принялись разбрасывать магнитный порошок и водить УФ-лампами в туалете.
— Это был он или ты?
— А ты как думаешь? — Рик не удивлен вопросом. Он со скрипом притягивает стул вместе с Карлом ближе, а после склоняет голову мальчика на свое плечо. Ему нравится перебирать слегка вьющиеся локоны сына — Граймс младший никогда не сопротивлялся этой немного детской ласке отца.
— Только ты имел право это сделать.
— На самом деле никто не имел права.
Вместо ответа Карл пожимает плечами. Ему совсем не жаль Уолша. Отстраненное спокойствие, которое он унаследовал от отца, позволяло думать о случившемся без эмоций. Он не расспрашивал о том, как это произошло — на взгляд Карла, это было несущественно.
Из приоткрытого окна слышится звук падающего предмета. Наверное, кто-то из служащих задел по неосторожности вазу или запылившуюся безделку. Карл не чувствует беспокойства: он всегда был слишком уверен в отце, а потому парня не смогли смутить ни криминалисты, ни истеричные звонки матери, ни допросы. Напротив, он держался уверенно, где-то даже с вызовом. Карл знал, что рано или поздно их оставят в покое, нужно лишь немного потерпеть.
— Он помог тебе, да, пап?
— Да, — Рик мягко целует сына в макушку.
— Его не видно в последнее время.
— Успел соскучиться?
— Он не так уж и плох, — мальчик замечает легкую, но довольную улыбку Рика, которая застигает его врасплох и вызывает смущение.
— Если хочешь, можем съездить куда-нибудь вместе, когда предварительное расследование закончится.
— Втроем?
— Ну, если я буду лишним на этом празднике жизни, то могу и дома подождать, — Граймс насмешливо щурится, ероша мягкие пряди.
— Пап, — Карл закатывает глаз, невольно улыбаясь. — Ты так спокоен.
— Им нечего здесь искать. Уолш был детективом убойного отдела — у него и без меня хватало врагов. Я — единственный из его близкого круга, у кого есть мотив. Поэтому расследование начали с меня, вот и все.
— Не единственный, — Карл говорит это тихо, почти беззвучно, однако Рик все слышит. Мужчина опускает взгляд на лицо сына, замечая на нем выражение холодной сосредоточенности. В голове мелькает мысль о том, что он убил Шейна действительно вовремя, оградив сына от ошибки. Захотелось увидеть Нигана, но лейтенант быстро оборвал этот порыв — еще слишком рано.
 
Комментарий к Глава XIII
Рад, что не перевелись добрые люди, исправляющие мои ошибки и опечатки. Надеюсь, эта короткая глава удовлетворит самых нетерпеливых перед более внушительной частью :з
========== Глава XIV ==========
Эксперты действительно ничего не нашли. Прочесывание местности продолжалось, но уже не так активно — основные силы перебросили на допрос криминальных элементов. И чем меньше было результатов, тем больше подозрений падало на Рика. Как-то вечером ему просто не дали выйти из участка: перехватив лейтенанта почти у самого входа, его впихнули в комнату для допроса. Камеры выключены, диктофон тоже. Граймс не впервые оказывался в ситуации подобной этой — он знал, чего ждать.
И даже когда тяжелый ботинок одного парня из убойного ударился о его живот, Рик никого ни в чем не винил. Когда-то давно он поступил бы так же. Сейчас его мало волновало чувство сплоченности, а понятие командного духа казалось лишь чьей-то глупой шуткой. Полицейские несли ответственность друг за друга лишь во время боевых заданий, когда на кону была жизнь, да и та легко обесценивалась. Месть за товарища — атавизм, не стоящий особого внимания. Граймс был способен понимать и уважать эти чувства, но принимать их давно не мог. Мир Рика крутился вокруг других вещей. Ему было странно от того, что окружающие его люди находили в себе желание и силы распыляться на что-то постороннее. Чего таить, большинство из сослуживцев лейтенанта пользовались понятием восторжествовавшей справедливости лишь для удовлетворения собственной жестокости.
Скрючившись на стуле, полицейский вытер тыльной стороной ладони кровавую слюну. Маленький хлипкий стол уже давно опрокинут — его отправили пинком в угол душной клетушки. Снаружи никто не услышит ни слова, а старые жалюзи надежно скрывают блеклый свет от одинокой лампочки, болтающейся под самым потолком допросной.
— Это был ты или нет? А? Чертов кусок дерьма! Мне кажется, из него хрен слово вытянешь! — мужчина хрустнул костяшками пальцев и вперился взглядом в лицо Граймса.
— Мы только начали, — глухо отзывает тот, кто ударил лейтенанта в живот.
Однако выдержка Рика была куда сильнее чужого желания выбить правду. Минуты тянулись мучительно медленно и от вида круглых стрелочных часов на стене начинало тошнить. Вопросы ему задавали недолго, зная, что это бесполезно. Резиновые дубинки не оставили существенных следов, в отличие от пинков и ударов пепельницей. Один раз попало по шее и Рик на пару секунд отключился. Потом его повалили на пол: наручник впился в кисть, колени подогнулись — в ломанной позе избивать человека куда удобнее. И лишь когда перевалило за полночь, они оставили его в покое, так и не получив ответов.
Когда он, пошатываясь и держась за живот, вышел из комнаты допроса, чья-то тяжелая рука похлопала его по плечу, как будто извиняясь. Штатным офицерам невдомек, что такое настоящая пытка: простые удары уже давно не могли впечатлить старшего лейтенанта, а глупые, пошлые издевки — задеть. «Не со зла, но ты помни об этом», — вот, что ему сказали напоследок. Граймс знал, что это может повториться снова, если ему так и не поверили, тем более, что он просто молчал. Зачем оправдываться, если ты виновен или даже невиновен — некоторые вещи куда более красноречивы, чем слова. Сплюнув кровь под ботинки, Рик подрагивающими руками натянул на плечи куртку и пошарил в карманах брюк в поисках телефона. Тот оказался разбит вдребезги.
Дальше Граймс лишь смутно помнит дорогу до дома: руль постоянно выскальзывал из вспотевших ладоней, в глазах двоилось, а глухая боль в области ребер мешала дышать. Он задел бордюр и наехал на голый куст, некогда украшавший лужайку. Как в тумане, Граймс заметил включившийся на втором этаже свет — наверное, Карл услышал шум. Не закрыв дверцу машины, Рик вывалился наружу, кое-как добрел до крыльца и с трудом поднялся по белым ступенькам. Стоило ему тронуть ручку, как входная дверь распахнулась, а из нее выбежал Карл. Моргнув один раз, Рик уже не открывал глаза, наваливаясь на подростка и крепко сжимая его плечо.