Милосердие (СИ)

— Я был его психотерапевтом…
— Он его бойфренд, — оборвав чужую фразу, Карл невозмутимо откусил от яблока и привалился спиной к холодильнику. Ему было смешно от того, как звучит это слово по отношению к такому человеку, как Ниган. Хотя вариантов получше все равно не было.
— Как интересно, — Пелетье потянулась к бутылке, но терапевт ее опередил и галантно наполнил чашку с голубыми цветочками до краев. Она поднесла ее к губам, отпивая так, точно там был чай: аккуратно держа за тоненькую ручку и подставив ладонь под дно. — Но чего тут удивляться. Я помню того мальчика из школы, его звали Дэрил Диксон.
_________
* Серийный маньяк, личность которого так и не была установлена.
========== Глава XVIII ==========
Комментарий к Глава XVIII
Я принес, товарищи
Потрепанную временем «Шерпу»* трясло из стороны в сторону. Сидящие по два военные крепко держались за ремни и смотрели перед собой. Во рту Граймса появился кисловатый привкус железа — они резко пошли на снижение. В маленьком иллюминаторе мелькнула забетонированная посадочная площадка, такая же рыжая, как и все вокруг. Кроме пустыни и неба здесь не было ничего: ни гор, ни построек, ни паутины водоемов — сплошная песчаная равнина, обманчиво пустая и огромная. Спустя несколько минут шасси ударились о землю, в окошках засвистел ветер.
Когда он вышел из самолета, в рот тут же забился песок. Натянув выгоревшую куфию до самого носа, Граймс шагнул в одну линию с другими бойцами подразделения. Кроме командира, их никто не встречал. Где-то в самом углу посадочной полоски стояло два чернолицых мужчины в засаленной робе. Они с опаской смотрели на ровную шеренгу американских военных, тихо переговариваясь между собой. Когда вся рота в один голос отчеканила «Да, сэр! Есть, сэр!», они вздрогнули и белозубо улыбнулись.
Джипов было слишком мало: они погрузились в три машины. Кто-то ехал, свисая с сбоку и держась за скелет-каркас, Рик прицепился сзади. Их машина была последняя в колонне и он совсем не доверял пустым барханам, бросающимся песком в глаза и заслоняющим солнце в низинах. Лейтенант перехватил свободной рукой винтовку, время от времени заглядывая в прицел на весу. Никто не дал бы им подлететь к самому городу, да и посадить самолет в руинах, пусть даже такой небольшой, было слишком опасной задачей. Они петляли по вязкой пустоши, солнце нещадно палило по затылкам и грело оружие. Когда опасный участок кончился, они вырулили на побитую артобстрелом трассу. На обочинах изредка попадались низкие глиняные домики, полуразрушенные и черные от гари. Джип наехал на воронку от снаряда, отчего их порядочно тряхнуло — Граймс только дернул углом губ и снова посмотрел в прицел.
Когда город наконец-то показался во всей красе, время близилось к вечеру. Они молча выгрузились из машин, рассредотачиваясь в палаточном лагере. На его территории было лишь одно каменное здание, некогда служившее местным купальней. Ее край был побит, а плитка осыпалась. Обведя взглядом лагерь, Граймс отыскал несколько знакомых лиц — он пару раз махнул рукой и зашагал в сторону штаба.
Как лейтенант спецподразделения, Рик уступал в звании лишь капитану — безэмоционально отдав честь Брэду, он внимательно посмотрел на присутствующих. Граймс знал, что на деле из себя представляет «повторная зачистка» — это вторая волна резни, проверки гражданских и поиска диверсионных групп. Им предстоит несколько недель перепрыгивать через растяжки, шарить в обломках домов и загонять оставшихся повстанцев, как загоняют в лесу кабанов: быстро, слаженно и без права на осечку. Отчаянные, они могли полоснуть автоматной очередью по толпе или бросить самодельную гранату прямо в ноги — таковы были повстанческие силы этой страны. Граймс мог сказать навскидку, сколько человек вернется домой и какой процент из них не получит ни оторванных конечностей, ни контузии.
— С возвращением на службу, Рик, — капитан легко хлопает его плечу и от формы отскакивает песок. Брэд быстро перебрасывается взглядами с тремя командующими. Одним движением он разворачивает на столе карту городских улиц и прилегающих территорий. — Наша группа выдвигается через час. Мы пройдем здесь и свернем в этот сектор.
 
Палец в обрезанной перчатке обводит дугу через окраины города и убегает в последнюю точку-постройку на карте. Вокруг больше ничего нет и до самого N не меньше десяти миль.
— Саперы уже прочесали эти квадраты? — Граймс указывает на скопление высоток, вставших на пути. — Это займет как минимум две недели.
— Разминирование идет перед нами, опережая на трое суток. Вторая бригада будет зачищать уже после нас.
— Сколько человек в группе?
— Пятнадцать. Большая часть прибыла с тобой. Собери их в кучу и приведи в чувство, — Брэд отдает лейтенанту подписанный список бойцов отряда. Тот бегло осматривает фамилии, не находя ни одной знакомой.
— Есть, — он отдает честь, пристально взглянув в глаза капитану и вскинув на плече винтовку. Вся операция была чистой воды авантюрой; Граймсу оставалось лишь надеяться, что в команде не окажется слишком много молодых парней. Так было всегда: хваленная организованность военного корпуса и подобных структур — лишь выдумка. Никто не будет ждать, когда они придумают подходящую стратегию — действовать приходилось, исходя из ситуации, практически наобум. Развернувшись на пятках, Рик вышел из палатки.
***
Его не было уже четыре дня, а с дорогой, которая занимала не меньше двое суток, и того больше. Ниган мрачно шагал по бесконечной ухоженной улице их частного района. С обеих сторон высились панельные домики, в небо вонзались голые верхушки деревьев. Ни одной машины — только велосипедист в яркой плащевке промчался мимо и скрылся за поворотом. Засунув руки в карман черных джинсов, терапевт отстукивал ритм по зажигалке. На его лице, которое старело лет на пять, стоило ему нахмуриться, застыло выражение угрюмой задумчивости. То и дело срывался мелкий дождь: морось несколько минут била по плечам и лезла за шиворот, а после прекращалась.
Мужчина остановился напротив дома Граймсов и закурил. Тяжелая капля попала на сигарету, отчего дым тут же стал вонючим, а потом и пропал вовсе. Ниган выругался, доставая из пачки новую. На пожухлом от редких зимних холодов газоне все так же красовалась глубокая борозда от его байка, а сломанный куст по прежнему качал на ветру сломанными ветками. Какое-то время терапевт просто стоял и раскачивался на пятках. Докурив, он бросил бычок в рытвину и вставил ключ в замок. Тот легко провернулся внутри, выдавая отсутствие хозяев — ни Карл, ни Рик никогда не запирали дом в свое присутствие.
Ниган медленно прошелся по гостиной — его ботинки оставили после себя вереницу мокрых следов. Дощатый пол жалобно скрипнул. Мужчина тронул пальцем пустую чашку, на дне которой застыла высохшая кофейная гуща. Было слишком тихо и, повинуясь внезапному импульсу, док щелкнул телевизором, на котором все также вещал новостной канал.
Шипящая и пошедшая полосами высотная съемка того самого города. Видно, как по тесным улочкам бежит цепочка людей в пустынном камуфляже; камера центрируется на их спинах и провожает до первого поворота. Ниган так пристально всматривается в маленькие фигурки, что его зрачки сужаются, а глаза мелко бегают, пытаясь сфокусироваться на том, чего он не сможет увидеть. Внезапно тихое бормотание комментатора сменяется оглушительным взрывом. Дым и никакой вспышки; гулкое эхо сотрясло городок на пару секунд и все заволокло серой непроглядной пеленой.
— Черт! Что за дерьмо! — от неожиданности он вздрагивает и рассеянно проводит пальцами по уголкам губ. Картинка на мониторе постепенно обретает прежние краски и уже можно разглядеть огромную дыру в том доме, мимо которого пару минут назад прошли военные. Ниган усмехается и выключает телевизор.
Он медленно поднимается на второй этаж, пропуская перила между сухих пальцев. Здесь пахнет совсем иначе — мыльным душком и чем-то еще, похожим на аромат хлопковых простыней, высушенных под горячим солнцем. Ниган раскрывает шкаф и пробегается ладонью по рукавам форменных мундиров с золотыми нитками, рубашек и пиджаков. Неудовлетворенный, он резко выдвигает верхний ящик комода, но там только стопки чистых футболок и пара джинсов. Взгляд терапевта падает на скомканную в корзине белую рубашку без пуговиц на манжетах. Он достает ее и с улыбкой щерится.