Превосходство этажерок (СИ)
Но за две эти победы пришлось заплатить гибелью торпедированных итальянского броненосного крейсера «Варезе», французского бронепалубника «Шаторено» и трех подорвавшихся на якорных минах тральщиков, не считая пяти кораблей отделавшихся тяжелыми повреждениями. Зато, когда все четыре десятка русских гидропланов поднялись в воздух, с лиц моряков из экипажей остальных кораблей не сходили зловещие улыбки. Без малого, сорок две немецкие и австрийские подводные лодки оперировали в водах Адриатического, Ионического и Средиземного морей на май 1917 года. Из них семнадцать, включая погибшую пару, находились в походах, так что на закуску русским авиаторам достались два с половиной десятка субмарин.
Стоявшие борт к борту одна к другой, подводные лодки не имели ни малейшего шанса на спасение от свалившихся с неба аэропланов. Вооруженные, кто бомбами, а кто метательными минами, русские самолеты парами, тройками или поодиночке заходили в атаку на беспомощного противника, словно крикливые чайки на выброшенных на берег рыб. Подводные взрывы, надводные, внутренние, вторичные детонации торпед и разгорающиеся от пролитого топлива пожары в одночасье накрыли все места стоянок стальных подводных хищников.
Не менее половины находившихся в Каттаро субмарин оказались уничтожены в результате первого неожиданного налета вражеской авиации. И максимум, чем смогли ответить расквартированные на базе солдаты и моряка, это редким тявканьем двух 66-мм зенитных орудий сопровождавшимся разрозненным треском винтовочных выстрелов. Потому, не понесший потерь враг спокойно удалился в сторону моря, оставив австрийских и германских моряков разбираться с учиненным разгромом.
Вот только если кто полагал, что на одном единственном вылете все будет закончено, тот очень сильно ошибался. Не прошло и трех часов, как та же армада гидропланов вернулась, чтобы завершить начатое дело. В то время как основная масса гидропланов вновь обрушила удары на чудом уцелевшие корабли, включая полдюжины старых крейсеров и броненосцев, несколько небесных хищников кружили над базой, давая находящимся на их бортах офицерам-наблюдателям союзников и фотографам возможность запечатлеть достигнутый успех. Но куда большие достижения ожидали летчиков морской авиации Черноморского флота впереди. Ведь если не единожды получавшие удары с воздуха немцы начали активно довооружать уцелевшие корабли всевозможными зенитными орудиями и пулеметами, то австрийцы все еще довольствовались чисто символическим ПВО своих кораблей. Впрочем, как и англичане, и французы, и итальянцы, и даже сами русские ставшие пионерами в области применения авиации против кораблей. А те, кто готовился к прошедшей войне, завсегда были вынуждены расплачиваться за свои просчеты кровью офицеров, матросов и солдат. Именно поэтому на фронтах уже сложили головы миллионы вчерашних крестьян, рабочих и служащих обеих противоборствующих сторон. Именно поэтому военно-морскому флоту теперь уже бывшей Австро-Венгрии оставалось существовать считанные дни.
За последующие двое суток двигавшаяся вдоль итальянского побережья несколько поредевшая эскадра добралась до Венеции, где, простояв на погрузке угля еще три дня, подготовилась к возможной встрече в море с кораблями противника. Из числа находившихся при эскадре адмиралов, мало кто сомневался, что после показательного разгрома военно-морской базы в Каттаро, австрийцы все так же продолжать сидеть взаперти на своей главной базе в Пуле. Но реальность преподнесла им приятный сюрприз. Лишь приблизившись к Пуле на 50 миль, они повстречали первый дозорный эсминец, что тут же принялся удирать на всех парах от погнавшихся за ним итальянских одноклассников. А коли так и не явившийся к Венеции австрийский флот решил отдать всю инициативу в руки своему противнику, союзники поспешили воспользоваться предоставленным шансом на все 100 процентов.
Что такое 50 морских миль для опытного морского летчика? Ничто! И пусть действительно опытных летчиков на гидрокрейсерах насчитывалось лишь 8 человек, они с легкостью вывели своих ведомых прямиком к месту назначения, где у всех без исключения пилотов попросту разбежались глаза от обилия целей. Наверное, даже у балтийских пилотов У-3Т, учинивших полноценный разгром немцам в Данциге, не имелось столь огромного выбора жертв. Одних только броненосцев и линкоров здесь базировалось свыше дюжины, а уж счет всякой мелочи шел на сотни вымпелов.
Не встречая какого-либо сопротивления, все четыре десятка машин перемахнули крохотный полуостров отделявший гавань Пула от вод Адриатического моря и мгновенно сориентировавшись, начали заходить в атаку на ближайшие линкоры. Так десятка ведомая командиром 1-го авиационного отряда, капитаном 2-го ранга фон Эссеном, сбросила весь свой смертоносный груз на «Сент-Ишвант» и благополучно заложив разворот, ушла к своей эскадре. По результатам атаки Каттаро, когда несколько самолетов едва не столкнулись друг с другом из-за отсутствия всякого строя и управления, всем без исключения пилотам было приказано держаться исключительно за своим командиром и атаковать ту же цель, что и он. В результате последовавшего перераспределения образовалось восемь пятерок, но в первый вылет против основных сил австрийского флота было решено держаться десятками, чтобы в случае гибели одного из командиров, оставшийся ветеран смог бы вывести ведомых к кораблям базирования. Потому в борт стоявшего на якоре австрийского линкора угодили аж двадцать метательных мин. И если немецкие дредноуты еще имели шансы пережить столь массированный удар, то для практически не располагавшего противоторпедной защитой «Сент-Ишванта» все было кончено.
По всей видимости, этому линкору было на судьбе написано погибнуть от торпед. Правда, на сей раз виновниками его уничтожения стали русские гидропланы, а не итальянские торпедные катера. Вот только нанесенные повреждения и причина гибели оказались схожими. Два десятка «торпед для бедных» ударили по всей длине корпуса чуть ниже бронепояса и вызвали затопление всех котельных и машинных отделений. В результате столь скоротечного и результативного нападения обескураженному экипажу только и оставалось, что побыстрее покинуть обреченный корабль. Ни задраить двери водонепроницаемых переборок, ни запустить работающие от пара водоотливные средства, никто попросту не успел, настолько быстро произошло затопление внутренних отсеков стального гиганта.
Возможно, факт нахождения на спокойной воде внутреннего рейда Пулы, а не в водах волнующегося моря, в конечном итоге смог бы поспособствовать спасению принявшегося заваливаться на борт линкора. Но, ни спасательных буксиров, ни попыток постановки пластырей на образовавшиеся пробоины, ни операций по контрзатоплению отсеков противоположного борта, не случилось. Не менее двадцати минут длилась агония не желавшего уходить на дно корабля, прежде чем полученные повреждения, просчеты, допущенные при его проектировании, неподготовленность экипажа и посредственная сборка поставили крест на дальнейшем существовании этого дредноута.
Один из четырех наиболее грозных кораблей австрийского флота вскоре полностью лег на дно своим правым бортом, оставив возвышаться над водой лишь кончики орудий главного калибра. Это капитан корабля догадался отдать приказ развернуть все четыре башни в сторону от пострадавшего борта, в попытке хоть немного спрямить кренящийся корабль. Возможно, именно это действо позволило спастись нескольким сотням моряков, дав им дополнительное время на покидание внутренних отсеков. Но помочь уцелеть самому кораблю уже не вышло.
Стоявший в полутора кабельтовых «Вирибус Юнитис» пережил своего собрата лишь на 5 минут. Он точно так же был атакован десятком гидропланов, но основные повреждения пришлись на его носовую оконечность, отчего распространение затоплений удалось остановить в районе 1-го котельного отделения. К несчастью для австрийцев, этого оказалось достаточно, чтобы навсегда вывести корабль из игры. Линкор столь сильно ударился ушедшим под воду носом о дно, что форштевень и ту часть киля, что тянулась вплоть до первой орудийной башни, полностью деформировало. Забегая вперед, следовало отметить, что хоть «Вирибус Юнитис» и был поднят, восстанавливать его никто не стал, так и сдав на слом с отрезанным носом. Последнее проделали сами австрийцы, после того как ввели дредноут в сухой док и смогли оценить весь масштаб разрушений. Вот в этом самом доке он и встретил окончание войны.