Непредвиденные изменения. Книга первая. Часть вторая (СИ)
Позавтракав заехали на Тверскую, к ювелиру Ивану Губкину. Знакомому Мальцева. На Тверской улице, народу…как в Москве. Кареты, повозки и возки. Все куда-то спешат, что-то тащат. Деловая суета, тут у народа просто зашкаливает. Я как-то и отвык, от такого количества населения разом снующим туда-сюда. Да ещё и на меня пялятся, шапка с курткой им покоя не дают.
— А что, хорошая у тебя одежда. Надо и себе такую куртку пошить — констатирует Мальцев.
Похоже, тонкий намёк на толстые обстоятельства. Придётся подарить… в «рекламной цели», так сказать.
На первом этаже был ювелирный магазин, где Мальцева знали. Его встретили, что называется с «распростёртыми объятиями». Мы прошли на второй этаж, в мастерскую. В комнате находились ещё три мастера и два подростка. Тут было довольно много разных механизмов, что меня приятно поразило. Большие окна с иностранными стёклами и тяжёлыми синими шторами. Несколько разнообразных ламп, как керосиновых, так и Аргандовых, подсвечников с разной толщиной свечами. Самовар. И полка, с разными подзорными трубами и стёклами. И для чего им столько?
После приветствий, пожилой мастер, который до этого только наблюдал за другими, сел за шлифовальный станок, ножного действия и сделал аккуратный срез.
— Жад, на востоке зовется Юй — посмотрев в самую настоящую лупу, произнёс он.
Хоть одна хорошая новость оказалась. Насколько помню, раньше жадом назывался нефрит и все сопутствующие ему группы. А самый дорогой это прозрачный. То-то мне показалось, что камушек тепло держит. Что я помню? У нас его добывали где-то под Челябинском, в Саянах и в Польше. Надо повспоминать. Ну, держитесь китайцы. Я с вас всё, что мне надо вытряхну… Вот, только осталось мне самому найти это место, откуда этот нефрит теперь «вытрусить».
— А вы не можете узнать, где в Польше и у нас добывают жад? — садясь в возок Мальцева, обращаюсь к нему.
— Я думаю это не проблема. К твоему следующему приезду и узнаю — и как-то странно посмотрел на меня.
— Вы знаете, Иван Акимович, я прихожу к выводу, что смысла перестраивать ваш дом на Екименке, нет. Лучше найти подходящее место и построить нормальный удобный дом, и не такой большой.
— А куда мне размещать родственников и гостей? Да вот хоть тебя и твоих слуг — хмыкает магнат.
— Построить или купить гостиницу — даю подготовленный ответ.
— Неожиданное предложение. Подумаю — внимательно посмотрел на Мальцев.
По пути заскочили в известный мне книжный магазин, где я приобрел один из томов Андреа Палладио изданный в 1570 и переизданный в 1790 году. Их было четыре тома об архитектуре, но в продаже сейчас был только один. Обошёлся мне в шестьдесят рублей. Но в нём было много гравюр и рисунков. Особенно мне были нужны схемы фундаментов зданий.
— Молодец — одобрил мой выбор Мальцев.
Говорить на тему Герцена, посчитал преждевременным. И так ему видать за меня «несладко» пришлось. Действительно надо быть осторожней со своими словами знакомым и малознакомым людям…
— Это что, всё мне? — смотрю на два полных загруженных воза. Я уже сменил свою куртку на огромную и длинную альмавиву на медвежьем меху. Да этого меха тут на две куртки хватит. Хотя нет, оставим, иногда и «официальный» стиль нужен.
— А что тебя удивляет? Да у тебя даже сидеть в доме не на чём. Нехорошо — усмехается, видя моё изумление Мальцев.
— Вот вы и решили подкинуть мне мебель из красного дерева? — всё никак не могу прийти в себя.
— А что, разве плохо? — теперь удивляется он. — Другой нет.
— Очень шикарно для моего дома — качаю головой.
— Будем надеяться, что ты это и сам уже понял — как-то по-отечески хлопает мне по плечу Мальцев.
Дальше мой маленький караванчик из трёх повозок, потянулся в Тулу. Одной управлял Ремез. Я взял только одного возницу у Мальцева, Авдея. Со мной он и вернётся, через две недели. Брать ещё одного, содержать и поить, у меня совсем нет желания. Выехали в обед и только к вечеру следующего дня добрались домой. В дороге кони и люди отдохнули под утро, я сам покараулил три часа, прыгая, как сайгак вокруг костра.
Дома разгрузка подарков заняла немало времени, особенно много возни возникло с мебелью. Я не хотел заносить её сразу в тепло, боялся, что потрескается лак. Нескольким рулонам тканей и разным мехам, тоже был очень рад. Но вот зачем, мне Мальцев три ковра нагрузил, я так и не понял. Продукты тоже лишними не будут. Порадовал мешок риса. Где он его только достал? Наверное, кто-то подарил? На него цена тут сумасшедшая, да и готовить толком не умеют. А вот спиртного в этот раз не было. Зато было два медных метровых зеркала! Вот это действительно, подарок. И главное не сказал. Хорошо хоть Авдей был в курсе, и упаковали качественно. Явно и второе… не просто так положил. Ну, всё капец, теперь моих девчонок, от него не оттянешь.
Вовремя поездки размышлял, как поступить с учителем французского языка. Брать к себе где-либо дополнительно человека и селить у себя? Нереально. Значит надо куда-то самому ездить. Куда? Может обратиться в тульскую военную гимназию? Там ещё пять лет назад был военный корпус, который зачем-то перевели в Орёл. Вот же придурки, прости господи. Из города, где выпускают оружие, убрали учебный военный корпус. О чём только думали? А сейчас там обучают детей от восьми лет. Расположено здание на берегу реки Упы, через мост, чуть наискось Кремля. Огромнейшее здание с колонами, подаренное промышленником Андреем Родионовичем Баташевым в 1813 году. А там ещё чуть пройти и дом Марии, в котором она сейчас почти и не бывает.
В стране с 1830 года, как я понял, идёт полная деградация боевой армии. Солдаты маршируют, чистят форму, ходят на парады и…всё. Кроме Кавказа, остальные и в ус не дуют. Старые ветераны наполеоновских войн ушли, а новые сплошные шапказакидатели, фанфароны и…воры. Сплошные приписки и казнокрадство выделяемых денег. Хотя армейский бюджет доходит почти до половины ВВП страны, а толку совсем мало. В обмундировании войск того времени совершенно забывалось главное назначение одежды для солдата: дать ему укрытие от непогоды, сохранить его силы и здоровье и дать возможность удобно передвигаться и удобно действовать оружием. Стоит также отметить, что до 1853 года в русской армии на обучение пехоты и драгун отпускали десять патронов в год на человека! Понятно, почему Крымскую войну проиграли, даже имея численное превосходство.
Дошло до смешного. С теми немногими закупленными за границей штуцерами, солдаты выходили, маршировали и тут же сдавали на склад обратно. А патроны наверняка списывают. Хоть бы по три пули выпустили, для ознакомления. Казаков-пластунов, за которых так ратовал ещё Кутузов, практически расформировали. Их осталось небольшое количество на Кубани и в Забайкалье. Кстати, там английский экспедиционный корпус во время войны, они вырезали полностью, а его командующий потом застрелился от позора.
В центральной же части страны, возобладала теория двойного удара, для всадника с холодным оружием. Первый удар прямой рубящий, если сшибка. А второй назад, если проскакивает. Фехтование осталось лишь в немногих военных заведениях Москвы и Санкт-Петербурга и у энтузиастов. Ну, ещё этим занимались, и кто «дружил с головой», а это у нас не многие. А то, что противник не ветка дерева, как-то и подзабыли.
Что говорить про остальных, если гусары которые считаются элитой, были плохо вооружены для современной войны. В России в это время было четырнадцать гусарских полков и плюс к ним, ещё два гвардейских. По штату, только половина из них была вооружена кавалерийскими карабинами, старого образца. Были и пистолеты, но вот новых марок практически не было, если не покупал кто, за свой счёт. А это было крайне редко и не дешево. Стрельба из положенного обычного пистолета того времени была таковой, что практики военного дела рекомендовали стрелять из него… в упор! «Для этого не надо тщательно целиться — рекомендовали специалисты. Но нельзя, чтобы конец ствола касался тела врага, потому что пистолет в этом случае может разорваться и ранить самого стреляющего». Нет, конечно, стреляли и с десяти, и с двадцати и более шагов, однако точность при этом была невелика. Так, при стрельбе с коня на рыси лучшие стрелки промахивались примерно в пятидесяти случаев, а на галопе — в семидесяти пяти случаях из ста. А попадание в цель со спины стоящей лошади на дистанции в тридцать шагов считалось чистой воды случайностью.