Репликант

В коридоре послышались шаги.
– Зверь, свои. Не пальни ненароком.
Внезапно дала о себе знать паранойя. Есть ситуации, когда ее (паранойи) много не бывает. Частоту связи могли прослушивать и использовать не только репликанты из города. Без надежной системы идентификации не было никакой уверенности, что голос, доносящийся из коридора, принадлежит Максу.
– Докажи.
– Справедливо. Спрашивай.
– Как ты меня встретил?
– Ствол к затылку приставил. И твое оружие отобрал.
– Входи.
Через минуту в комнате стало тесно. Бойцы все прибывали. Каждому хотелось взглянуть на новичка, спасшего их жизни, похлопать по плечу, сказать пару ободряющих слов, а Игнат воспринимал окружающее через призму крайнего измождения. Короткий бой забрал от него все. Силы, способность связно мыслить, крохи дружелюбия.
– Э, брат, да ты едва на ногах стоишь, – в руках Максима оказался шприц-тюбик. Он сделал Игнату инъекцию, ни о чем не спрашивая. Прямо через ткань одежды.
На удивление, – в голове моментально просветлело.
– Не напрягайся. Вколол дозу нанитов. Боевые, поддерживающие. Сейчас станет легче.
Народ тем временем собрал трофеи. Оба ИПК сняли со станков и унесли. Оружие убитых тоже забрали, как и некоторые детали тяжелой экипировки.
– Кто они такие? – Игнат, немного придя в себя, взглянул на тела врагов. Внешне те ничем не отличались от других репликантов. На этот раз при виде крови он не испытал ни страха, ни отвращения, ни дурноты, – эмоции притихли, словно бы выцвели.
– Киллхантеры. Твари похуже инков, – ответил Макс.
– Они репликанты? – уточнил Игнат.
– Да. Репликанты. Но не такие как мы. Охотятся ради нанитов. Нападают на мирные поселения. Кого убьют – препарируют на месте. Жуткое, скажу тебе, зрелище. Жуткое, даже когда находишь места временного размещения их полевых лабораторий. А тех, кого захватывают живыми, уводят на фермы.
– Что еще за «фермы»?
– Там репликантов содержат, как скот. Обездвиживают, накачивают препаратами, провоцирующими рост числа нанитов.
– И что происходит с пленниками?
– Регрессируют, становятся уродцами. Первым, как правило, отказывает мозг, а тело на искусственном питании может прожить несколько лет. Пошли, Игнат. Здесь парни уже без нас разберутся. Надо выпить. Посидим, стресс снимем, заодно потолкуем. Ты вовремя вписался. От большой беды нас спас. Хантеры взломали барьер, закрепились в здании и ждали подмогу. Напади они всеми силами, – поселению пришел бы конец.
– Зачем держите такой большой радиус защиты? – спросил Игнат. – Руины-то для чего включили в периметр?
– Не от нас зависит, – ответил Макс. – Эмиттеры фазового смещения работают только на определенном расстоянии друг от друга, – пояснил он. – Этого не изменишь, вот и приходится накрывать куполом часть разрушенных кварталов.
* * *
Этим вечером Упырь крепко напился, что позволял себе крайне редко.
Во-первых, отравить нервную систему, которую поддерживают наниты, непросто. Во-вторых, ему не нравилось состояние опьянения, но сегодня вернулось чувство, которое иначе не заглушить.
Оно саднило, кровоточило, грызло изнутри и никак не хотело заткнуться.
Упырь пил в одиночестве, мрачнея с каждой минутой. Происходило все на открытой террасе под ветвями огромного дерева, изрядно пострадавшего в боях давней войны, покореженного мутациями, но выжившего.
Нижние ветви исполина источали неяркий свет, озарявший живописную атмосферу местного «клуба», если можно так выразиться.
Обычно по вечерам тут собирались свободные от дел репликанты. Здесь заключались сделки, планировались вылазки, обсуждались проблемы и насущные потребности небольшого сообщества.
Упыря откровенно сторонились, считая социопатом: он ни к кому не лез, друзей не заводил, никогда первым разговор не начинал, а отвечал только по существу (если самому было интересно), но сегодня изменил своим же правилам.
Он некоторое время наблюдал, как Игнат и Максим беседуют, сидя за дальним столиком. Говорил в основном Макс, что-то втолковывая новичку.
 
Упырь встал, пошатнулся, придержался рукой за спинку кресла, а затем нетвердой походкой направился к ним.
– …освоишься быстро, – долетел до его слуха обрывок фразы. – С десяток вылазок и сможешь обновить наниты до второго уровня.
– Макс, заткнись! – Упырь волоком притащил еще одно кресло, взяв его от соседнего столика, и сел, подавшись вперед, сцепив пальцы рук в замок, так что костяшки побелели. – Не смей Игнату мозг выносить! Пусть сам осмотрится. А то нарисуешь ему радугу…
– Ты чего взъелся? – удивился и обиделся Максим. – Хантеры ушли. Барьер восстановлен.
– Макс, ты достал. Лучше правду скажи. Нарисуй парню настоящую картину, например разъясни, откуда киллхантеры берутся? Ими, по-твоему, рождаются?
– Упырь, а в чем вообще проблема?
Тот на вопрос не ответил, цепко, исподлобья посмотрел на Игната, на секунду поймал его взгляд, а затем вдруг хрипло заговорил:
– Запомни, парень, все мы приходим в мир «пустышками». Без прошлого, без целей, без понимания своей сути, но на такие темы тут не принято говорить. Нет, нет, Макс, не перебивай! – он снова повернулся к Игнату. – Ты сегодня пятерых матерых ублюдков завалил. Почему? Как решился? Откуда навыки? Зачем, вообще полез?
– Ну, не знаю. Просто не смог в стороне стоять. Это проблема?
– Это и есть суть, – ответил Упырь. – В нас изначально заложены боевые подпрограммы. Ты себя толком не осознал, так что не сомневайся – поступками руководят заранее обученные искусственные нейросети. Без личности прототипа они погонят тебя по кругу. От вылазки к вылазке. Так в конечном итоге и появляются киллхантеры. Бесконечная охота за нанитами и модификациями, – через пару месяцев вопросы быти́я отпадут сами собой. На мир будешь смотреть через прорезь прицела и тщить себя надеждой: ну еще немного, еще одно усовершенствование, новый уровень нанитов, и я все пойму.
Он замолчал, словно выдохся. Наступила глубокая пауза.
– Вот только ничего ты не поймешь. Никогда, – продолжая прерванную мысль, Упырь снова подался вперед. – Вокруг – мир сумасшедших монстров. Одни изуродованы генетическими мутациями, другие в погоне за нанитами давно стали моральными дегенератами и убийцами, третьи просто не в состоянии понять, зачем существуют, и потому довольствуются минимальными инстинктивными потребностями, – живут в лесах и на болотах, будто звери. Звери, умеющие обращаться с оружием.
– Упырь, у тебя реально крыша поехала? – возмутился Максим. – Ты чего завелся?
– А в чем я покривил душой? Где сказал неправду?
– Ну…Не знаю…
– Вот и заткнись!..
– А мне-то как быть? – Игнат выглядел растерянным.
– Не повторяй чужих ошибок, – ответил Упырь. – Найди себе цель важнее микромашин, а их сделай лишь средством ее достижения, иначе быстро свихнешься в погоне за нанитами.
– Упырь, ты несешь всякий вздор! – не выдержал Максим. – Что может быть важнее выживания?
– Кому Упырь, а кому Тимофей Иванович, – огрызнулся тот.
– Тимофей Упырев? – Игнат невольно вздрогнул.
– Помнишь меня?
– Такое ощущение, что знаю. Вернее – знал. Когда-то в прошлом.
– Это фрагменты памяти прототипа. Образы, случайно сохранившиеся в слое нейрочипов. Осколки былого, которые не сложить в целое. Думаю, мой прототип тесно общался с репликантами прорыва.
– Сколько нас было?
– Семеро. Спецгруппа, – уверенно ответил Упырь. – Для какого задания – не ведаю. Единое цифровое пространство давно исчезло, – большинство серверов разрушено. Информацию приходится по фрагментам собирать, но полной картины прошлого нет, – он хотел встать и уйти, но Игнат придержал его за руку:
– Погоди.
– Я уже сказал все, что думаю и знаю.
– Сядь!
С Упырем никто не смел говорить в приказном тоне. Себе дороже. Единственный мнемотехник на всю округу имел определенные привилегии. Только он умел точно распознавать наниты, активировать их скрытые функции. И, тем не менее, Тимофей грузно осел в кресло.