Зной пустыни

Арчер прикусила губу.
— Не верю! Но даже если и так, то виновата только я. Я отправила его в Гонконг одного.
Марианна вскочила на ноги, опрокинув стул.
— Арчер, я люблю тебя, как сестру, но все, что ты говоришь, — сущая чепуха! Того мира, в котором ты жила, где у всех милые домики за беленькими заборчиками, а у каждой семьи по два-три ребенка, больше не существует. И я не уверена, что он когда-нибудь существовал. Если ты хочешь принести себя в жертву на алтарь брака, который себя изжил, то у меня ты не найдешь сочувствия.
Хотя Реджинальд Квинси тратил в ее галерее большие деньги, он не вызывал у Лиз никакой симпатии. А после длительного перелета, безобразной сцены у Алана и признания Рика у нее было единственное желание: пойти домой и спрятаться ото всех. Но коллекционер вроде Квинси — слишком важная для галереи персона, и, встретив его на пороге кабинета, Лиз выдавила из себя приветливую улыбку.
— Как я рада вас видеть.
— Moi aussi  [15]. — Он внимательно оглядел ее кабинет. — Моя мать всегда говорила, что о людях надо судить по тому, как они оформляют свое рабочее место. Вы, моя дорогая, постарались на славу.
— Спасибо, мистер Квинси. Хотите что-нибудь выпить?
— Будет очень любезно с вашей стороны, если нальете мне немного белого вина. И, прошу вас, называйте меня по имени.
— В таком случае вы должны называть меня Лиз. — Она налила только один бокал и, устроившись на краешке стула, вопросительно посмотрела на него. — Чем могу быть вам полезна, Реджинальд?
Он удобно расположился на софе.
— Я хочу приобрести еще несколько работ Марианны Ван Камп и надеюсь получить от вас дополнительную информацию.
«Так вот зачем он явился, — подумала Лиз. — Не слишком ли он любопытен?»
— С удовольствием поговорю о ее творчестве.
— Как долго мисс Ван Камп сотрудничает с вашей галереей?
— Три года. Когда она пришла, ее никто не знал и не представлял. Как и Алана Долгую Охоту, которого тоже начала представлять я и при подобных же обстоятельствах.
— Должно быть, вы очень верите в ее талант, — улыбнулся он.
— Да, верю.
— Скажите, выгодно ли вкладывать деньги в ее работы?
— Хотя я и дилер, но придерживаюсь некоторых этических норм. Я не могу сказать вам, как будут оцениваться ее картины в будущем.
Квинси удивился такому ответу.
— Я собираю картины почти три десятка лет и еще не встречал дилеров, которые бы не набивали цену на свой товар.
— Можете считать, что на этот раз встретили, — твердо сказала Лиз. — Мы ведь говорим не о таких известных художниках, как, например, Алан Долгая Охота. Я могу почти гарантировать, что через много лет его картины будут стоить дороже. Но, заметьте, и в этом случае я употребила слово «почти». Однако люди покупают картины из любви к искусству, они хотят видеть их постоянно. Марианну не назовешь великой художницей, тем не менее она очень хороша, хотя я не знаю, сколько будут стоить ее картины.
— Приветствую вашу откровенность. Честно говоря, я не хочу обсуждать будущее Марианны. Меня гораздо больше интересует ее прошлое.
— Тогда вы ошиблись адресом. Я готова обсудить с вами ее творчество, но не собираюсь касаться ее личной жизни. Могу дать вам буклет с биографией, которые мы предлагаем всем коллекционерам.
Квинси поставил на стол пустой бокал.
— Я уже получил такой буклет, когда купил три работы Ван Камп. Больше вы ничего не можете мне сказать?
Лиз поднялась, давая понять, что разговор окончен. Черт побери, если его интересует прошлое Марианны, почему он не спросит у нее самой?
— Мисс Ван Камп — прекрасная, очень добрая, благородная женщина и великолепная художница. Надеюсь, мой ответ удовлетворил вас.
— Благородная женщина, говорите. — Квинси помолчал, как бы осмысливая услышанное, потом кивнул и направился к двери, — Полностью с вами согласен. Вы очень мне помогли, Лиз.
Что-то в этом человеке вызывало неприязнь, но она не могла определить, что именно. Потом собственные проблемы вытеснили у нее из головы Реджинальда Квинси, и она перестала о нем думать. Достав из ящика злополучный номер «Гэлакси», Лиз перечитала статью и медленно разорвала газету в клочья.
 
Враг где-то здесь. Но она не знала, кто он. Оставалось только ждать, когда он себя проявит, и нанести ответный удар.
После отъезда Арчер Де Сильва решил последовать за нею. Покончив с необходимыми делами, он загрузил свой джип законченными картинами, чистыми холстами, кистями, красками, двумя мольбертами, инструментами, книгами, с которыми не любил расставаться, гитарой и стереосистемой — всем, к чему он привык за годы одиночества.
Он пожил на свете и понимал, что такое чудо, как любовь к Арчер, происходит не часто. Поэтому он намерен уберечь это счастье и ради Арчер, и ради себя. Романа мучила совесть, все-таки он полюбил замужнюю женщину. Но из рассказов Арчер он сделал вывод, что ее брак давно мертв, просто у них с Луисом не было времени устроить ему достойные похороны.
По пути в Скоттсдейл он останавливался только на заправочных станциях и в три часа дня подъехал к галерее Кент.
Несмотря на затекшие мышцы, Де Сильва чувствовал себя прекрасно. Ведь он находился в одном городе с Арчер.
Когда он был здесь последний раз? Года три назад, если не больше. Но он прекрасно помнил свою встречу с Лиз Кент.
Она сразу его узнала.
— Какая нежданная радость! — воскликнула она, идя ему навстречу. — Я — большая поклонница вашего таланта, мистер Де Сильва.
Роман много о ней слышал, но все рассказы не давали представления о ее необычайной красоте. Он был не в силах оторвать взгляд от ее бесподобных волос, от скульптурно-четкого лица.
— Сердечно благодарен, мадам.
— Буду счастлива показать вам свою галерею. — Она одарила его сногсшибательной улыбкой.
Редкий мужчина мог бы устоять перед чарами Лиз, и Роман тоже не стал исключением. Идя за нею следом, он чувствовал себя верным псом, который бежит рядом с хозяйкой, преданно заглядывая ей в Глаза и радостно виляя хвостом. Но потом он все-таки овладел собой и подавил невольное влечение.
— Хотите выпить? — Нежно взяв Де Сильву под руку, Лиз повела его к дивану.
Он ни секунды не тешил себя иллюзиями. Ясно как день, что ей хочется заполучить его картины в свою галерею.
— Я не верю дилерам от искусства, Лиз. Все они — бессовестные паразиты. А мои работы продает в Нью-Йорке старый друг, и я не вижу причин что-либо менять.
Ей это страшно не понравилось, и она сказала, что впредь не желает видеть его в своей галерее. Слова, конечно, были другими, но смысл тот же.
Роман улыбнулся, представив себе, как она удивится его предложению. Но сначала надо позвонить и договориться о встрече.
Через полчаса он уже сидел в прохладном вестибюле. Понятно, что она заставит его ждать в отместку за слова, сказанные им три года назад. Но… Он готов вытерпеть любые муки ради возможности встречаться с Арчер на законных основаниях. Для этого нужно всего лишь заключить контракт с Лиз.
— Мисс Кент скоро примет вас, — успокоила Романа служащая, когда он в третий раз демонстративно посмотрел на часы.
— Она примет меня сейчас, — ответил тот, направляясь в кабинет Лиз.
В центральном зале он увидел скульптуры Арчер, и его раздражение мгновенно улетучилось. Пусть Лиз тешит свое самолюбие на здоровье. Он стал внимательно разглядывать статуэтки. Хороши, чертовски хороши! Арчер скорее всего даже не осознает всей глубины своего таланта. Что касается отзывов… Почему-то женщины-художницы всегда кого-то не устраивали: рецензентов, коллекционеров, собственных мужей. Особенно если талантливая женщина имела несчастье выйти замуж за ничтожество, гордящееся своей принадлежностью к мужскому полу. Роман никак не мог понять, почему большинство мужчин считают, что женщина и искусство — вещи несовместные.