Всеблагое электричество

Неожиданно прогрохотало несколько частых выстрелов, и все пригнулись, но тревога оказалась напрасной: просто огонь в броневике добрался до остатков боекомплекта и начали разрываться патроны.
Мой сосед от испуга едва не сверзился вниз; я решил воспользоваться случаем и обратился к нему:
— Любезный, а что здесь произошло?
Парень поспешно закрыл тетрадь, в которой зарисовывал место преступления, и указательным пальцем поправил насаженное на переносицу пенсне.
— А вы кто?
— Вкладчик, — указал я на Ссудно-сберегательную контору. — Хотел деньги снять, а тут такое!
— Ну, сегодня вам денег точно не видать.
— Так что здесь произошло?
— Так вы у них спросите, — указал парень вниз. — Я справок не даю.
Я усмехнулся.
— Знаешь, малыш, если самую малость подтолкнуть тебя в спину, вон тот усатый констебль будет просто на седьмом небе от счастья! Так сыграем в Шалтая-Болтая или поговорим?
Мой сосед глянул на меня уже не столь надменно, но и на уступки не пошел.
— Это неконструктивно! — объявил он. — Мы можем упасть вместе, но даже если нет, вы этим ничего не добьетесь! Логика!
— Никогда не стоит недооценивать желание ближнего сделать тебе гадость, только лишь потому, что он может себе это позволить, — наставительно заявил я, потом спросил: — Студент?
Парень кивнул. Я протянул ему мятую пятерку.
— Так что здесь произошло?
Студент от легких денег отказываться не стал.
— Похоже, социалисты взяли очередной банк, — сообщил он и соизволил поделиться подробностями: — Полицейские говорят, в контору вошло полдюжины человек, персонал и посетителей они загнали в кладовку. Но кто-то обратил внимание на запертые двери и кликнул постового. А тот, не будь дурак, вызвал подкрепление. Только это ему не помогло.
— А что так?
— Вон! — указал студент на крыльцо. — Видишь белый контур на брусчатке? Это он. В морг увезли. Как и всех из броневика. Чем-то серьезным по нему вдарили.
— Ушли?
— Троих положили, остальные ушли. И все хранилище вывезли.
Я чуть с ограды не сверзился.
— Что?!
— Ну да, — простодушно подтвердил студент. — Вывезли. У них грузовик был. Водитель в переулке ждал.
— В газетах пишут, что социалисты берут только наличные, — возразил я, не желая верить в случившееся.
— А тут в хранилище полезли, поэтому так долго и провозились.
Нестерпимо захотелось со всего маху врезать кулаком по каменной стене дома, но я сдержался. Заставил себя выдохнуть и успокоиться. В конце концов, это все только предположения, основанные на подслушанных разговорах констеблей. Что именно произошло внутри, постовые знать не могли. И даже если грабители вскрыли частные ячейки, едва ли они позарились на непонятные бумаги.
Выкинули бы их, не потащили с собой.
Выкинули. Не потащили.
Если только это случайный налет. Если их не навели намеренно.
Но откуда? Кто мог об этом знать? Софи никому не говорила, где хранит бумаги. Она не сказала этого даже мне!
Или кому-то все же сказала?
Студент неожиданно встрепенулся и указал на усатого констебля и двух его сослуживцев, которые несли к забору деревянную лестницу. Не иначе мы попались на глаза кому-то из высокого руководства.
— Это за нами! Пора делать ноги!
Парень свесился во внутренний дворик, разжал руки и приземлился в кучу какого-то хлама. Выругался и захромал в обход дома.
— Оревуар, милейший! — отсалютовал я усатому констеблю и спрыгнул вслед за студентом.
Больше мне здесь ловить было нечего. Придется Софи задействовать свои связи в полиции. Но сомневаюсь, очень сомневаюсь…
 Часть третья 
 1 
Все было плохо, оставалось лишь понять, насколько именно.
В ограбленную контору, несмотря на все требования, сыщики пропустить Софи категорически отказались, поэтому сразу проверить сохранность ячейки не получилось. Уже из «Сирены» кузина принялась обзванивать прикормленных полицейских, но те ничем помочь не могли, поскольку расследование налета забрали себе сыщики Ньютон-Маркта. Слишком сильно настаивать на своем Софи не решалась из опасения вызвать совершенно неуместные сейчас подозрения, но в итоге один из чинов пообещал прояснить ситуацию. Тогда Софи оставила меня на телефоне, а сама отправилась переодеваться в костюмерную.
 
Я протестовать не стал, вольготно развалился на диванчике и бездумно уставился в потолок. Голову нестерпимо кололи тонкие острые спицы: то ли беспокоила недолеченная рана, то ли рвалась на волю оставленная на будущее крупица силы.
Скорее второе. Пальцы так и подергивало от желания пустить в ход свой талант сиятельного.
Успокоиться никак не получилось, я поднялся на ноги и открыл бар. Полюбовался разноцветными этикетками, выбрал бутылку портвейна и вернулся на диванчик. Сделал маленький глоток, покатал напиток кончиком языка по нёбу, наслаждаясь вкусом, потом отпил еще.
Я любил знакомиться с чем-то новым. Откусывал или отпивал и замирал, прислушиваясь к своим ощущениям в надежде вспомнить, пробовал ли это раньше, но обычно все сводилось к банальному «вкусно» или «невкусно», «нравится» или «тянет выплюнуть». Если какие-то ассоциации и возникали, то они вязли в пелене амнезии, не в силах вырваться из прошлого.
Портвейн исключением не стал. Мягкий, сладкий, вкусный, но и только.
Я готов был поставить последний сантим, что уже пробовал его раньше, но где и при каких обстоятельствах — оставалось для меня загадкой.
С обреченным вздохом я осушил стакан и сразу же наполнил его вновь.
Портвейн мне понравился, на просвет в бокале он смотрелся точь-в-точь будто темная венозная кровь. Так почему-то казалось. А вот шерри или херес, как его следовало именовать, сразу тянуло выплюнуть обратно в бокал. Белый виноград, брр.
Как только Софи пьет эту гадость?
Только подумал — и распахнулась дверь.
— Пьешь? — с порога спросила кузина.
— Нервы успокаиваю.
— Кто-нибудь звонил?
— Нет.
Софи выругалась и налила себе шерри. Сестрица предсказуема до невозможности.
— И что будем делать? — спросил я, отпив из стакана.
— Ждать.
— У моря погоды?
— Хватит! — хлопнула Софи ладонью по столу. — И без тебя тошно!
Я решил на неприятности не нарываться и сменил тему.
— Жиль не появлялся?
— Нет, не было.
— Тогда пойду на кухню. С утра ничего не ел.
— Иди! — отпустила меня раздраженная всем и вся Софи.
— Тебе что-нибудь принести?
— Нет аппетита.
Я распахнул дверь, и уже в спину кузина спросила:
— Ты ведь не веришь, что это простое совпадение?
— Не верю, — ответил я и покинул кабинет.
При моем появлении на кухне шеф-повар недобро перехватил разделочный топорик, но я лишь покачал головой.
— Спокойней, папаша! — взял блюдо и принялся нагружать его хлебом, сыром и копченым мясом.
Основных блюд ждать пришлось бы еще долго: готовка была в самом разгаре. Стучали о деревянные доски ножи, шкварчали в сковородах обжариваемые овощи, парил кипяток в огромных кастрюлях.
При желании я мог отыскать свободный уголок и перекусить прямо на кухне, но от пристального взгляда шефа в горло не лез кусок, поэтому кинул сверху на тарелку несколько пучков зелени и унес немудреную снедь в кабинет Софи.
— Не звонили? — спросил у хозяйки заведения, прикрывая за собой дверь.
— Нет, — отозвалась кузина и приложилась к стакану.
Я выставил поднос на край стола и вдруг сообразил, что забыл прихватить с кухни столовые приборы. Пришлось воспользоваться выкидным стилетом графа Гетти. Тот хоть и мало годился для нарезки хлеба, но клинок оказался заточен на совесть. Справился.
— Это хамон? — заинтересовалась Софи.
— И пармская ветчина.
— Сделай тогда сандвич и мне.
— А как же отсутствие аппетита?
— Я передумала!
— Вот нисколько не сомневался.