Покоряясь тебе (СИ)

Может он и мог так быстро переключаться, но я нет.
— Садись за стол, Грейс, — терпеливо повторил Адам, так как я не сдвинулась с места.
Он поставил тарелки на столешницу и указал мне на стул.
Нахмурившись, я села на указанное мне место, сверля его взглядом.
— Что? — Адам вскинул бровь на меня, накручивая пасту на вилку.
— Ты серьезно думаешь, что я смогу просто сидеть с тобой и есть после того, что было?
Он передернул плечами.
— Да. — Мужчина вздохнул. — Грейс, у нас впереди еще десять месяцев, и у меня большие планы на это время. Не все из них тебе понравятся. — Он отпил глоток вина из бокала, со спокойствием смотря в мои глаза. — Так что чем скорее ты смиришься с этим, тем легче тебе будет.
Я чуть тарелкой в него не запустила.
О, правда? Смирюсь, и станет легче? Что это вообще за бред?!
— Ешь. — На удивление сдержанным голосом велел мой тиран, и мне ничего не оставалось, как взять вилку в руку.
Видимо, он чувствовал себя вполне комфортно и расслабленно, расправляясь с ужином, пока я, не чувствуя вкуса еды, насупившись сидела напротив.
— Как ты узнал, что я была возле клиники и разговаривала с Марией?
Желание узнать, как ему удается все, и всегда знать обо мне пересилило мое отвращение, и я заговорила первой после долгого молчания.
Адам бросил на меня быстрый взгляд.
— Это не важно, Грейс. Главное, чтобы ты помнила, что я всегда узнаю о том, что ты делаешь.
Я в раздражении фыркнула. О, ну еще бы! Не удивлюсь, если он приставил слежку за мной.
— Зачем тебе это? — Я откинулась на спинку стула, взяв свой бокал с белым вином.
— Что именно? — Он слегка нахмурился, с интересом посмотрев на меня.
— Желание полностью контролировать меня. — Я дернула плечом. — Разве мало того, что ты и так заполучил меня в полное пользование? Я совершенно не могу распоряжаться своей жизнью, ты можешь делать со мной все, что хочешь. Так в чем дело? Зачем тебе знать, чем я постоянно занята? Чего ты боишься?
Я внимательно наблюдала за ним, и с удовлетворением заметила, что ему неуютно от моих вопросов.
Ха! Неужели мне удалось смутить неприступного Адама Эллингтона?
— Я контролирую все, что мне принадлежит, Грейс, — наконец произнес он, прямо посмотрев на меня. — Ты не исключение.
Хмыкнув, я покачала головой.
— Кто находится в лечебнице?
Я решила, что спрошу, даже если ответа не получу. Он уже знает, что я была там, и я уже была наказана за это. Так почему не спросить?
Адам долго смотрел на меня, видимо раздумывая, говорить или нет. И когда я уже решила, что он так и не ответит, негромко произнес:
— Моя мать. Там моя мать, Грейс.
Я не ожидала такого ответа. Думала, он скажет, что там одна из его бывших пассий. Мне стало не по себе, и чувство вины, которое я испытала, мне не понравилось.
Блин, как я могу чувствовать что-то подобное после его обращения?
— Что с ней?
Адам поставил локти на стол и приложил пальцы к губам.
— Помешалась, — сухо ответил он. — Когда отец бросил ее ради любовницы, она не смогла пережить этого и сошла с ума.
Он без всякого выражения смотрел на меня, и от этого становилось неуютно. Да, я помнила, что писали, будто его отец сбежал из страны с любовницей, забрав активы компании.
— А сегодня что случилось?
Я спрашивала осторожно, будто прощупываю почву. Не знала, до какого момента он станет отвечать на мои вопросы.
Адам потер бровь, прежде чем ответить, и в этот момент показался мне очень уставшим. Будто то, что случилось с его матерью, было ношей, которую он постоянно нес на себе.
Я мысленно чертыхнулась. Я не хотела жалеть его! Не хотела испытывать сочувствие к этому человеку, но как заставить свое сердце закаменеть? Что должно случиться, чтобы способность сопереживать исчезла?
— Она периодически пытается нанести себе физический вред. — Его голос звучал скупо, но я видела, что ему нелегко говорить об этом. — Обычно персонал следит, чтобы к ней не попадало ничего опасного. Но за завтраком ей как-то удалось спрятать пластиковую вилку, и она расцарапала свои запястья.
Теперь не удивительно, что он сорвался утром, словно чертями гонимый.
— Она в порядке? — тихо спросила я.
Адам кивнул, не глядя на меня.
— Да, ей успели оказать своевременную помощь.
Остаток ужина мы молчали. Я чувствовала, что он замкнулся и больше ничего не скажет. Да и говорить не хотелось. Казалось, что после последних событий между нами установился шаткий мир.
Я не простила его за недавнее испытание, да ему и не нужно было мое прощение. Но я знала, что должна буду двигаться дальше. Если хочу пережить эти месяцы с ним.
Вскоре я отправилась спать в комнату, которая негласно стала моей. На время. Несмотря на усталость, я долго ворочалась без сна, пытаясь анализировать все, что узнала об Адаме. Не так много, но кое-что мне все же открылось.
Что, если Адам перенял от матери ее болезнь? Пусть в легкой форме, но этим можно было объяснить его неустойчивое состояние. Возможно, уход отца из семьи и на него подействовал разрушающе? Он не смог помешать тому, что их семья распалась, и именно теперь желает все контролировать?
Я вздохнула и, взбив подушку, перевернулась на другой бок.
Одно я узнала точно — он любил свою мать и я видела боль в его глазах, когда он рассказывал о ней, как бы он не пытался скрыть это за бесстрастным тоном. Значит, его душа еще способна испытывать сострадание и способность любить ему так же не чужда. А значит, была надежда, что он еще не полностью пропал.
Может быть, и для такой беспокойной души, возможно, достичь мира при определенных усилиях?
Я в раздражении приподнялась и упала на спину.
О чем я только думаю? Зачем, зачем тешу себя пустой надеждой на… На что? Что мне вообще за дело до него? Пусть поступает со своей жизнью, как знает. Мне не вечно быть рядом с ним. Десять месяцев, всего лишь десять месяцев и я верну себе свою жизнь.
И забуду Адама Эллингтона, словно его и не было никогда.
Следующим утром меня разбудил короткий стук в дверь и, не дожидаясь моего ответа, Адам вошел в комнату.
— Ты говорила, что у тебя занятия с утра.
— Угу. — Я сонно заморгала, сев в постели и прикрыла рот, зевнув.
Он вновь был уверенным и невозмутимым хозяином, выглядя великолепно в сером костюме-тройке. И я задавалась вопросом: жалеет ли он о своей вчерашней откровенности?
— После завтрака Квентин отвезет тебя в университет. — Без тени неудобства он смотрел на меня, запрятав руки в карманы идеально выглаженных брюк. — И не забудь насчет пятницы.
Я кивнула: разве я могла?
После того, как Адам ушел, я еще некоторое время провела в постели, положив голову на колени. За последние недели моя жизнь изменилась самым кардинальным образом. Даже при том, что я не хотела этого, но никак не могла повлиять на эти изменения.
Встав с постели, я привела себя в порядок (Найджел принес мне пакеты с моей новой одеждой, которые вчера так и остались в багажнике Астон Мартин), надев оливковые скинни и полосатый свитер с укороченным рукавом. Позавтракав в одиночестве — Найджел по большей части молчал, словно его и не было — я спустилась на подземную парковку, где меня уже ожидал Квентин, водитель Адама.
Мужчина почтительно приветствовал меня, и я ответила ему вежливой улыбкой.
Стоило мне войти в аудиторию и занять свое место, как я тут же выкинула мысли о моем неуправляемом тиране из головы. Мой средний балл не должен был страдать из-за того, что в моей личной жизни творился полный бардак. Хотя бы здесь я могла сохранить порядок.
— Как прошли выходные? — Расти, мой сосед справа плюхнулся на сиденье, одарив меня веселой улыбкой.
— Замечательно. — Я вернула ему такую же веселую улыбку и кивнула. — Просто замечательно.
— Как думаешь, зачем он берет тебя с собой в Нью-Йорк? — спросила Эмми, пока я оглядывала комнату, чтобы ничего не забыть.