Забудь меня. Ты мне (не) муж (СИ)

— Ты знаешь, мой дорогой Даниэль был настоящим графом. Так что я теперь и правда леди, — слышу я очередную чушь.
— Рада за тебя, Катя. К трем часам ты успеешь создать соответствующий облик на своем лице? — в тон собеседнице интересуюсь я.
— Кати́, — тут же исправляет меня она. — Кира, не забывай. Это важно.
— Как скажешь. Важно так важно. Так что по времени?
— К трем я успею, — не сразу облагодетельствует меня ответом.
— Тогда до встречи, Кати́ Ванкура, — говорю я и отключаю вызов.
  
Глава 10
 
Мы уже полчаса сидим в кафе, но я не продвинулась ни на шаг в интересующей меня теме. Бывшая подруга все трещит о своем дорогом Даниэле. Каким чудесным мужем он был, ничего не жалел для молодой жены. В итоге мне эта медовая патока надоела.
— Я рада за тебя, Кати́. Не всем удается так хорошо устроиться в жизни, — с ноткой язвительности говорю я, устало смотря на остатки своего кофе в чашке. Еще, что ли, заказать? Может, мне станет легче слушать этот бред?
— Это да. Ты наверняка пашешь день ото дня. Кстати, сколько у тебя уже детей? — внезапно интересуется девушка, окидывая меня снисходительным взглядом.
— У меня один сын, но мы с мужем задумались о втором ребенке, — зачем-то добавляю я.
— И где работает твой благоверный?
— Он программист, — говорю я часть правды.
— А, такой же ботаник, как и ты? — зло хихикает девушка.
— Кать, может, хватит меня оскорблять? Неужели ты думаешь, мне это нравится? — не выдерживаю я словесного яда, который так и льется из Зиновьевой.
— А что такого? — с недоумением спрашивает она. — Я всегда так с тобой говорила. Неужели у тебя прорезались зубки, серая мышка? — от этого обращения я вздрагиваю, нехорошее ощущение опускается на грудь.
Это же он называет меня так. Сумасшедший, возомнивший себя моим будущим мужем.
Страх опять начинает заполнять мое сердце.
Нет. Нельзя сейчас думать об этом гаде. Не время раскисать!
Вдох-выдох. Нужно успокоиться.
Пары минут мне хватает, и я уже смотрю на бывшую подругу более осознанным взглядом. А ведь она права. И раньше Зиновьева говорила со мной в таком тоне. Но тогда для меня это было нормой. Как я могла такое терпеть?
— Да, я изменилась, Катя, — специально называю девушку на русский манер. — Прошло больше пяти лет с нашей последней встречи.
— Да, я тогда только встретила своего Дани. И окунулась в чувства с головой.
— А до этого чувств не было? — зачем-то спрашиваю я.
— Ты про Чаровского? Да. Мне было с ним хорошо, удобно. Но знаешь, отец Романа хотел тогда лишить его наследства. Зачем мне бедный муж? Поэтому я и решила остановить свое внимание на Даниэле. И не прогадала.
— А сейчас ты зачем вернулась в Россию? Могла бы остаться в Чехии. Квартира у тебя есть, средства для существования имеются.
— Ты не понимаешь! Этого крайне мало. Я и не думала, что муж оставит мне жалкие крохи. А я привыкла жить на широкую ногу.
— И что же ты хочешь делать в России? Насколько я понимаю, универ ты не закончила.
— Да кому он нужен, этот универ, — с пренебрежением фыркает красотка. — Я и училась тогда только для того, чтобы найти себе состоятельного мужа. И у меня почти получилось. Если бы не дурацкие мечты Чаровского. И почему он не захотел работать в банке? Это же престижно, муж — банкир!
— А может, у Ромы были другие планы на жизнь, — хмыкаю я, глядя на несостоявшуюся “жену банкира”.
— И что? Ради такой женщины, как я, можно забыть о своих планах, — выдает Зиновьева, поправляя прическу и обращая мое внимание на идеальный макияж.
Нет уж, мне такого не надо. Под таким слоем штукатурки не видно саму Катю. Какое-то искусственное лицо.
— Хотя, знаешь, надо узнать, как сейчас живет Роман. Может, он все же стал банкиром? Ты ничего не слышала о моем Чаровском? — неожиданно интересуется бывшая подруга.
— Твоем Чаровском? — с изумлением переспрашиваю я.
— Ромыч навсегда останется моим. И никто не сможет у меня его забрать, — с уверенностью заявляет Зиновьева. — Только бы найти его. Хотя я могу и в банк наведаться. У меня уже была такая мысль.
 
Я озадаченно смотрю на красотку. Мне уже до чертиков надоел этот разговор. А тут еще и такие заявления. Нет уж! Роман Чаровский — мой! И я его точно никому не отдам.
— А может, Рома уже женат. Пять лет прошло, — пытаюсь вернуть красотку с небес на землю, но это оказывается безуспешно:
— И что? Уведу от жены. Какие могут быть разговоры?
— Кать, а ты с чего взяла, что ты звезда и все должны перед тобой преклоняться? — все же не выдерживаю я.
— Но так всегда было, — озадаченно говорит Зиновьева.
— Нет. Так не должно быть. Ты возомнила себя на вершине славы? Знаешь, больно падать будет, — резко припечатываю я, вставая со стула. — И запомни, Роман Чаровский — мой! Я не намерена делиться им.
— Что за чушь, Кира? — фыркает собеседница, поднимаясь вслед за мной. — Ты все витаешь в облаках? Твой порог — это Шлеменцев. Вот и довольствуйся им, — зло выдает она.
— С чего это ты вспомнила Шлеменцева? — озадаченно спрашиваю я, опять падая на стул, сверля внимательным взглядом Катю.
— Пару дней назад я встретила его, разговорились о прошлом. Он и попросил узнать твой номер телефона. Пришлось звонить твоей бабке, — спокойно рассказывала Зиновьева, садясь на свой стул вслед за мной. — Гера же в тебя еще в универе был влюблен, вот я и решила облагодетельствовать человека. Каждой твари по паре, — язвит она с пренебрежением на лице.
Нет… Это не может быть Георгий. Как мог такой хороший парень оказаться тем самым гадом, что третирует меня сообщениями? Нет, я просто не верю в услышанное.
— Влюблён? — спрашиваю я, вспоминая однокурсника.
— Было дело. Почти все замечали его взгляды. Кроме тебя, конечно. Ты же не спускала глаз с моего Чаровского, — в который раз за встречу язвит моя бывшая подруга.
— Кира, все хорошо? — слышу я родной голос и поднимаю взгляд.
Я уже открываю рот, чтобы рассказать все Роме, но Катя не дает мне вымолвить ни слова:
— Рома, как же я рада нашей встрече. Я как раз хотела найти тебя, — поет Зиновьева, стреляя взглядом в моего мужчину, и, делая театральную паузу, добавляет с наигранной грустью: — Ты же не оставишь в беде любимую девушку?
— Ты права, Катя. Я не оставлю в беде любимую женщину, — говорит Рома, опять делая паузу, во время которой красотка расцветает в счастливой улыбке. — Только с чего ты взяла, что это ты? У меня есть жена. Я люблю ее. И не собираюсь даже просто смотреть в сторону других женщин, — припечатывает муж. — Я не твой Чаровский, Катя. Ты ошиблась.
— Но как же… — тянет озадаченно девушка.
Роман больше не обращает внимания на бывшую пассию. Он ставит рядом со мной стул, садится и обнимает меня за талию, слегка прижимая к себе.
— Ты все выяснила, Кира? — спрашивает Рома.
— Это Шлеменцев. Мы часто пьем с ним кофе. Он работает на полставки в отделении банка, — глухо говорю я, все еще не веря в происходящее. — Я просто не верю, что это он…
— Тише, родная. Все хорошо, — заверяет меня любимый, нежно целуя в висок.
— Я не понимаю, что происходит, — визгливый голос Зиновьевой отвлекает нас опять. — Рома, ты зачем обнимаешь Киру?
— А почему мне не обнять собственную жену? — бросает Чаровский фразу в бывшую возлюбленную.
— Это невозможно. Она же серая мышка, — не успокаивается красотка.
— И что? По твоим словам, я — ботаник и работяга, — обдает он холодом собеседницу.
— Ты не стал банкиром? — с ужасом спрашивает девушка.
— Нет. Я тебе точно не подхожу, — язвит мужчина.
— Мне, пожалуй, пора, — встает со своего места Зиновьева, с пренебрежением глядя на нас.
— Не так быстро, гражданка Ванкура, — звучит рядом холодный голос Василия Кузьмича. — Расскажите нам в подробностях, кому и зачем вы дали номер телефона Киры Дмитриевны. И тогда можете быть свободны.