Грязная любовь (СИ)

Здание буквально утопало в зелени, не позволяющей рассмотреть окрестности. Что ж, думаю, у меня ещё будет время изучить территорию. Но точно не сейчас. Водитель мягко подтолкнул меня в сторону лестницы, ведущей к главному входу.
— Тебя ждут.
Я зашла внутрь главного корпуса комплекса строений и поразилась мрачной тишине вокруг. Охраны нет. Водитель тоже куда-то испарился. На первом этаже несколько дверей, но открыта только одна из них. К ней я и направилась.
В просторной комнате за тяжёлым письменным столом сидел очень пожилой лысый мужчина в очках. Перед ним лежала кипа бумаг, в которые он сосредоточенно вчитывался. Я замерла, боясь отвлечь его от работы, но опоздала – дед заметил моё появление.
— Алиса? Плохо выглядишь. Жизнь в обсервации никого не красит. Хочешь что-нибудь выпить? – он взглядом указал на винный шкаф, стоявший в углу.
— Нет, спасибо.
— Поздравляю. Ты прошла первый этап. Присядь, пожалуйста.
Только сейчас я заметила на его столе какой-то странный агрегат, заваленный бумагами. Не сразу, но вспомнила его предназначение – детектор лжи. Только его мне и не хватало!
— Я должен удостовериться, что ты говоришь правду. У нас есть препараты, позволяющие развязать язык кому угодно, но врачи не рекомендуют использовать его на девушках. Так что придётся работать по-старинке.
Пока он подключал меня к аппарату, я изо всех сил накручивала себя, заставляя сердце биться как можно быстрее. В мельчайших подробностях вспоминала несостоявшееся изнасилование на парковке, потом лицо Юльки, когда её телом один за другим овладевали солдаты.
— Ты волнуешься? – дед посмотрел на экран монитора. – Попробуй успокоиться.
— Я спокойна.
— Хорошо. Отвечай «да» или «нет».
— Тебя зовут Алиса Лескова?
— Да.
— У тебя есть сестра Юля?
— Да.
— Твои родители скончались?
— Да.
— Ты знаешь, чем занимался твой отец?
— Нет.
— Кто-то из офицеров помогал вам с сестрой бежать с Ковчега?
— Нет.
— Офицер, который бежал вместе с вами, представился как Алек?
— Да.
— Он выражал тебе свою симпатию?
— Да.
— Во время побега он пытался оказать сопротивление?
— Нет, у нас было оружие.
— Я же просил, отвечать только «да» или «нет».
— Нет.
— Как ты полагаешь, Алек предан действующей власти?
— Да.
— Как думаешь, Алек влюблён в тебя?
— Нет.
— Ну и последний вопрос – ты хочешь помочь властям создать лучший мир?
— Да. Почему вы практически не спрашивали меня о побеге?
— Зачем? Все имеют право на ошибку. Президент умеет быть великодушным.
— Но на Ковчеге нам сказали, что...
— Что ваш отец устроил саботаж, уничтожил разработки, над которыми работали несколько лет и сбежал? Из-за него мы проиграли войну. Из-за него страна развалилась. Из-за него люди вынуждены выживать. Сейчас мы контролируем оторванные друг от друга куски суши и тратим колоссальные усилия на охрану границ.
Нет! Не может быть! Папа не мог никому причинить вреда, я уверена в этом. Они, должно быть, ошиблись или... Страшная догадка мелькнула в моём сознании. А что, если...
Я очень хорошо помню тот день, когда папа вернулся с работы и ничего не объясняя, велел нам сесть в машину, взяв с собой только самое необходимое. Тогда я подумала, что он временно эвакуирует нас, потому что из-за войны оставаться опасно. Но мы уехали навсегда...
— Президент очень великодушен. Он мог бы применить ядерное оружие. Ты же была в одном из наших бункеров? Таких десятки по всей стране. Но он не стал этого делать. Позволил людям жить.
— Не всем. Только деградантам.
— Отнюдь. Ты же жива и сейчас сидишь прямо передо мной. И твои родители тоже выжили. Печально, что столько людей погибли. Но их смерть не была случайной – она дала возможность запустить программу Возрождения человечества. Все дети, рождённые за последние десять лет, знают своё предназначение. И у тебя есть возможность поучаствовать в воспроизводстве избранных. Вот увидишь, совсем скоро мы вернём страну.
Дед откровенно увлёкся. Похоже, он сам верил в те нелепицы, что несёт. Я очень старалась найти хоть какую-то логику в его словах, но у меня не получалось. В их идеальном мире люди не живут, а выживают. Если папа отказался от всех преференций, положенных ему по статусу, рискнул своей семьёй, чтобы остановить войну, значит... Значит, так нужно было. Часть территорий отделилась. Возможно, там ничего не изменилось. Нет диктата кучки людей. Нет нищеты и голода. И женщины не приравнены к объектам для получения плотских удовольствий.
 
— Сколько вам лет? – спросила его прямо в лоб.
— Девяносто четыре, - абсолютно спокойно ответил он.
Что? Девяносто четыре? Да столько даже в лучшие годы никто не жил. И он не просто жив, а здоров внешне и абсолютно адекватен. Никаких возрастных изменений мышления. И двигается как молодой...
— Как вам это удалось? – пролепетала я, не ожидая услышать ответ.
Но он ответил.
  
ГЛАВА 32
 
— Деточка, в этом мире осталось не так много людей, способных принести пользу обществу. Последние пятьдесят лет лучшие учёные бились над вакциной, способной остановить старение. К сожалению, пока не решили проблему регенерации кожи и изменений внешности. Но да. Ценные для властей люди могут жить долго. Очень долго. Твой отец тоже мог получить вакцину, но не захотел. Мир его праху. Он и вас с сестрой подставил. Особенно тебя. Я смотрел твои школьные табели – отличные показатели по точным наукам. Если бы ты закончила образование, показала себя полезной, тебе бы позволили получить вакцину. Но не переживай! Твои дети получат вакцину.
Он так радостно это рассказывал... Дряхлый старикашка, которому давно пора на тот свет, живёт и радуется. А ещё хочет, чтобы я радовалась за своих ещё нерождённых детей, которым предоставят возможность жить дольше других...
Я вспомнила двойняшек Нади, которые из-за очередного глупого исследования остались без матери. Справедливо? Если соседке надоест о них заботиться, малыши просто погибнут. Никому не нужны дети деградантов. Даже самим деградантам – отцы бросают беременных партнёрш, а потом забирают подросшее потомство. Взрослый сын, способный работать, всегда пригодится. А дочь, которую не знаешь и не любишь, можно отправить за продуктами – ей есть, что предложить мужчинам. Молодое, упругое тело всегда будет востребовано...
— Что со мной теперь будет?
— Ничего плохого. Сейчас тебя отведут в Гарем, отмоют, накормят. Тебе там понравится. Я знаю, наша Обсервация не самое комфортное место, но подобная изоляция – лучший способ проверить психическое равновесие, выносливость и склонность к предательству. Одиночество, спартанские условия жизни, унылые пейзажи за окном... В былые времена до трети девушек ломались. Тогда Обсервация никогда не простаивала.
— Ломались?
— Пытались сбежать, разговаривали сами с собой, кричали в камеру, некоторые даже жизнь самоубийством хотели покончить.
— Что вы с ними сделали?
— Мы не могли позволить им навредить себе или ребёнку во время беременности, - дед широко улыбнулся.
Гарем. Какая прелесть! Перед глазами промелькнули картинки с полуголыми девушками, восседающими в тени пальм и тоннами поглощающими рахат-лукум. А ещё обслуживающие их чёрные евнухи с безвольно обвисшими навсегда половыми органами. Немного устыдившись своих фантазий, я зарделась и покорным голосом произнесла:
— Я никогда не причиню вред себе или кому-либо другому.
— Очень надеюсь на это. Алек ведь рассказал тебе о своей сестре? Такая перспективная девушка была. С прекрасным образованием и очень хорошими перспективами. Мы ей дали отсрочку, позволили закончить обучение, защитить диссертацию, а она... – он огорчённо покачал головой. – Мы не запрещали ей заниматься наукой. В Гареме есть неплохо оборудованная лаборатория.
— Я тоже могу получить образование.