Няня для дочки миллионера (СИ)
Владимир дёргает головой, будто я влепила ему пощёчину. Его ноздри раздуваются от гнева, а руки сжимаются в кулаки.
— Ищи новую работу. Больше ты к моей дочери на пушечный выстрел не подойдёшь.
С этими словами, звучащими как угроза, он разворачивается и выходит из класса. Я морщусь от простреливающей головной боли и растираю пальцами виски. Сердце бешено колотится, а перед глазами темнеет. Если меня уволят, это будет катастрофа. Не слишком ли большая плата за то, что я проявила сочувствие к чужому ребёнку?
— Мы больше не нуждаемся в ваших услугах, — вежливо, но твёрдо говорит Оксана Андреевна, мама Кости, с которым я уже полгода занимаюсь английским языком.
— Очень жаль это слышать, — стараюсь на показать, как сильно меня расстроили её слова.
Второй раз за месяц я теряю клиента. На прошлой неделе от моих занятий отказалась Светлана, очень способная и умная девушка. Она передумала поступать на филологический факультет, вместо этого решила заняться раскруткой соцсетей. Родители только руками развели, а я лишилась приличного заработка. Теперь вот Оксана Андреевна ошарашивает меня неожиданной новостью. Мы с Костей достигли отличных результатов, он способный мальчик, любознательный, усидчивый.
— Дело не в вас, вы не подумайте, — машет головой Оксана Андреевна. — Просто у нас сейчас тяжёлая финансовая ситуация. Мужа сократили.
— Ох, сочувствую вам, — говорю я от всего сердца. Прекрасно знаю, как это бывает тяжело. Мой отец тоже попал под сокращение. Он тридцать лет проработал на заводе, а когда пришло новое руководство, его моментально уволили. Для папы это стало настоящим ударом.
— Как только Федя найдёт новую работу, мы вам обязательно позвоним.
— Да, конечно. Надеюсь, у вас всё образуется, — бросаю полный сожаления взгляд на комнату Кости и, вздохнув, прощаюсь с растерянной Оксаной Андреевной.
Сегодня явно не мой день. В школе я столкнулась с разъярённым отцом Ксюши, в автобусе на меня наехал водитель, почему-то решивший, что именно я не оплатила проезд. Ко всему прочему на улице разразился дождь, а зонт я с собой не взяла.
Стою под козырьком подъезда, раздумывая, как правильно поступить: промокнуть до ниточки, но зато успеть на ближайшую маршрутку, или же терпеливо ждать, когда стихнет ливень. В сумке вибрирует телефон. Я отвечаю на звонок, вздрагиваю, когда молния прошивает небо насквозь.
— Викусь, я сегодня пораньше приду. У нас есть что-нибудь пожрать?
— Да, есть. Что-то случилось? — терзают меня смутные догадки. Паша всегда возвращался в одно и то же время, у него на работе с этим строго.
— Дома расскажу, — буркает он и завершает вызов.
Я обнимаю себя руками и смотрю на почерневшее небо. Дождь только усиливается, просвета не видно. И холодильник пустой, вчера я ничего не успела приготовить, заснула за конспектами уроков. Паша не любит, когда дома нечего поесть, у него сразу портится настроение. Он из тех мужчин, которые совсем не умеют готовить. Яичница у него обязательно сгорит, бутерброд упадёт маслом вниз, а макароны разварятся до гадкой липкой массы. Полуфабрикаты Паша не признаёт, любит только домашнюю еду. И желательно свежеприготовленную.
Спрятав телефон в сумку, я делаю глубокий вдох и бросаюсь под дождь. Ноги моментально попадают в огромную лужу, одежда становится мокрой и липнет к телу. Брызги хлещут по лицу, я почти не разбираю дороги. Не помню, когда в последний раз был такой сильный ливень. Благо, остановка совсем рядом, и я успеваю заскочить в битком забитую маршрутку. Отдышавшись немного, передаю деньги за проезд и пытаюсь за что-то держаться. Мы едем катастрофически медленно, на улицах лужи, напоминающие озёра. Да уж, ливнёвки с таким потоком воды не справляются.
Уставшая, замёрзшая и злая, я выхожу на своей остановке, покупаю в супермаркете продукты и пешком поднимаюсь на восьмой этаж. Лифт опять сломался.
— Привет, — встречает меня Паша. — А ты чего так поздно?
— Потому что у меня были занятия в другой части города, — отвечаю я взвинченным голосом.
— А, понятно. Я же твоего расписания не знаю. Слушай, а что у нас на ужин? Голодный, как собака.
— Можешь воду на макароны поставить, пока я переоденусь? — прошу, скидывая промокшую обувь.
— Опять макароны? — недовольно кривится Паша.
— Да. Через полчаса всё будет готово, подожди немного.
— Ладно. Только воду ты сама ставь, я не знаю, сколько её там наливать.
Паша уходит в комнату, служащую нам одновременно и гостиной, и спальней, и рабочим кабинетом. Хотя последнее не совсем правда. Тетради я чаще всего проверяю на кухне, чтобы не мешать Паше, он чутко спит.
Наспех приведя себя в порядок, я иду готовить ужин. Бросаю спагетти в кипящую воду, обжариваю куриный фарш, делаю томатный соус. На более серьёзные блюда у меня не хватает сил. Паша любит котлеты, пирожки с картошкой, голубцы, борщ и мясо по-французски, но сегодня не до этого. Я дико устала.
— Почему ты пришёл домой так рано? — задаю я вопрос, на который боюсь услышать ответ. Паша отводит взгляд.
— А вкусные макароны получились. Вот умеешь ты, Викусь, готовить.
— Паш, не переводи тему.
— Ой, ну что ты прицепилась? Почему да почему? Уволили меня, вот почему! — вспыхивает Паша. Бросает вилку на тарелку, хмурится, словно это я в чём-то виновата.
Он подтверждает мои опасения. Паша не в первый раз увольняется: проработает несколько месяцев, а потом пишет заявление об уходе, мотивируя это тем, что найдёт вариант получше. Я его, конечно, поддерживаю, но после того, как моего отца сократили, денег стало не хватать. Я помогаю родителям, чем могу, у них мизерная пенсия.
— Что на этот раз тебе не понравилось? — спрашиваю я, откинувшись на спинку стула.
— Говорю же — меня уволили, а не я уволился! Ты чем слушаешь вообще? — возмущённо говорит Паша. — Начальнику не понравилось, как я работаю. Не проявляю, видите ли, должное уважение к посетителям! А что мне делать, когда зарвавшиеся мужики обвиняют кассиршу во всех смертных грехах? Молча в сторонке стоять да улыбаться, как придурок?
— Что произошло?
— Да ненормальный один на Маринку наехал, до слёз девчонку довёл. Она только на работу устроилась, ещё не привыкла к неадекватам, — Паша стискивает челюсти, видно, что он до сих пор зол на мужчину, обидевшего новенькую кассиршу. — Сначала ему не понравилось, что у Маринки не было сдачи, орал, возмущался, как истеричка, потом жалобную книгу потребовал. Ну я ему и сказал пару ласковых, дескать, нельзя так вести себя с девушкой, она ни в чём не виновата.
— Ох, Паш, — качаю я головой. Он барменом работал в приличном ресторане, конечно, там принято каждого клиента в попу целовать, а не вставать на сторону бедной кассирши.
— Ну что? Таким уродам нужно давать отпор. Я о своём поступке не жалею, найду что-нибудь получше.
— Да, только у меня тоже плохие новости. От моих услуг отказалась ещё одна семья, у них сейчас финансовые трудности.
— Так найди новых, — хмурится Паша. Мы это уже обсуждали, но он всё пропустил мимо ушей.
— Ищу. Но пока ничего. Конкуренция среди репетиторов огромная, а у меня ещё опыт маленький.
— Плохо. Но мы справимся, Викусь.
— Угу, — неуверенно киваю я.
Про встречу с Владимиром решаю ничего не рассказывать. Очень надеюсь, что отец Ксюши окажется нормальным мужчиной и не пожалуется на меня директору. Я ведь и правда хотела как лучше. Однако не просто так говорят: не хочешь зла, не делай добра. А Владимир не похож на человека, который разбрасывается пустыми угрозами.
Глава 2
Я прихожу в школу в плохом настроении. Чутьё подсказывает, что ничем хорошим этот день не закончится.
— Вика, тебя Анатолий Павлович к себе вызывает, — полушёпотом сообщает Алла, учительница биологии. Мы с ней хорошо ладим, можно сказать, что она — моя единственная подруга в школе. С остальными коллегами мы общаемся только на рабочие темы, так уж сложилось.