Дочь для олигарха (СИ)

Впрочем, даже хорошо, что я вышла с запозданием и лично не видела, как Грозный презентовал букет Джулии, желал ей скорейшего выздоровления, осыпал комплиментами. Или что там говорят вот таким притворным созданиям с «тонкой душевной организацией»?
— Знаешь, дорогой, — говорит она, сдавливая внутри боль и эмоции, — мой сосуд уже почти переполнен. Еще одна капля — и все прахом пойдет…
— Что ты имеешь в виду?
Демид стоит возле камина, руководит охранниками, что устанавливают ёлку.
— Ты постарался не только для меня, но и для Юли…
Со слугами или мной Хилл щедра на критику и агрессию. А сейчас напрягается, тужится до румяных щек, лишь бы не рявкнуть на Демида истинным голосом.
Ей страшно не угодить Грозному, вдруг мужчина согласится с претензиями, не станет вымаливать прощение — и что тогда? Джулии придется либо проглотить обиду, либо уйти. А это означает: все, чем гордится Хилл, может исчезнуть. Без Демида она полное зеро.
— Вздор, Джули. Я и сам хотел установить ель раньше срока, — с едва скрываемым раздражением отвечает. — Так совпало, что Юля угадала мое желание.
— М… — корчится. — Только поэтому? Или сиротка тебе нравится? Юля красивая, да? — начинает выяснять отношения, но внезапно перестает прожигать взглядом Демида и замечает меня, аж подскакивает на диване. — Можешь не отвечать!
Раз я теперь рассекречена, решаю спуститься в гостиную.
— Что с тобой? — не понимает резких перепадов настроения Демид.
— Мисс Хилл в курсе о корпоративе, — признаюсь за сестру. — Ей звонила Клара.
— Эм… да? — на мгновение оборачивается, но снова переключается на Хилл. — Ясно.
Изменилось ли поведение Грозного? Стыдно ли ему перед невестой?
Ни капельки. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Происходит то, чего так боялась Джулия. Мужчина только взмахивает рукой, приказывая Вальтеру сдвинуть ёлку чуть левее, чтобы дерево не вело в сторону.
Сестра ёрзает по сиденью.
— Миссис Хилл, — поправляет меня. — Привыкай называть меня так. Очень скоро у нас с Демидом свадьба!
— Как пожелаете, — вздыхаю. — Хоть герцогиня. Без разницы.
Однако для Грозного Хилл кое-что значит. Он собирается жениться на Джулии, и невыясненная ситуация в офисе, сложившееся у невесты мнение о нем заставляют Демида все же вернуться к разговору:
— Джули, послушай…
— Нет! Молчи! — взвизгивает и демонстративно затыкает пальцами уши. — Ничего не хочу знать! Ты все равно любишь только меня! Любишь, любишь, любишь!
Устав от крика, я двигаюсь к ёлке, заглядываю в пакет и нахожу разноцветные шары. Достаю один, нанизываю на веточку. Потом следующий.
— Юль, — произносит Демид, — верхнюю часть дерева не наряжай. Не нужно самой лезть на стремянку.
Собираюсь ответить, но меня перебивает Хилл:
— Конечно, не дай бог сорвется еще! Голову себе проломит…
Надеюсь, до такого не дойдет, но сестра затаила на меня лютую злобу. Лишь я виновата, первый враг для нее, а Грозного Джулия уже тысячу раз оправдала мысленно.
Дверь в дом неожиданно открывается и на пороге появляется Стефан.
Демид молниеносно оглядывается на водителя.
— Что ты здесь делаешь? — спрятав сжатые кулаки в карманы, шагает к мужчине. — Я же тебя отпустил.
Запорошенный, словно сугроб, Стефан застывает на коврике возле двери.
— Извините, Демид Леонидович, — не шевелится, чтобы не стряхнуть снег на хозяйский пол. — Супруга ненароком разбила градусник в квартире, пришлось вызывать службу по устранению ртути. Увез жену ночевать к теще на другой конец города. А сам не хочу к теще, да и на работу завтра рано вставать. Вот и вернулся. Посплю в домике для охраны.
На считаные доли секунды Стефан поднимает взгляд, мельком посмотрев на меня.
Тем не менее его холодные глаза отпечатываются в памяти. Даже если я сейчас прикрою веки, все равно буду видеть лицо водителя. Робкое перед Грозным, и в то же время многообещающее для меня.
Никогда прежде Стефан так заинтересованно не смотрел.
Наверное, зря я обманчиво льстила водителю, пытаясь поддеть Демида. Отныне не стану этого делать, особенно после предупреждения об увольнении.
 
А вдруг и не было в его взгляде ничего? Женщины любят придумывать качества мужчинам заранее, определять их планы, как настоящие телепатки. Причем не всегда верно.
— Хорошо, Стефан, — кивает Грозный. — Свободен.
Демид спешит закрыть дверь.
Закрепляю третий блестящий шар на ёлке.
Похоже, злость и нервное напряжение — постоянные спутники мужчины. Он даже дома выглядит собранным, официальным.
И вообще в особняке Грозного все как по струнке ходят, здесь нет по-настоящему домашнего тепла и уюта.
— Демид Леонидович, — решаюсь внести лепту в скучный распорядок олигарха, — когда ты последний раз наряжал ель?
Грозный серьезно задумывается, растирая подборок:
— Лет двадцать… пять назад. А что?
Да ничего.
— В восемь лет? — наклоняюсь к пакету, роюсь в игрушках.
— Не сиди на корточках. Тебе нельзя! — говорит строго, шагает ко мне, берет за предплечье и вынуждает плюхнуться попой на мягкий ковер.
Я пропускаю мимо ушей замечание, смотрю на Демида снизу.
— Столько времени ты лишал себя удовольствия проводить этот чудесный ритуал… Даже не верится.
— У меня нет свободных часов на всякую ерунду. В чем прелесть убивать время на развешивание безделушек?
Внимательней сканирую взглядом Грозного, сощуриваюсь:
— И Новый год давно не отмечал?
— Бессмысленный праздник.
В анамнезе Демида рутинная работа, жажда денег и малоинициативная Джулия, что служит Грозному домашним питомцем.
Хотя я на месте бизнесмена лучше бы завела собачку, чем Хилл. С ней тоже можно гулять, высказывать, что накопилось, иногда чесать за ухом, а главное — дрессировать. Джулия отлично знает команды.
— А ты попробуй, — протягиваю очередную игрушку.
— Почему олень? — недоверчиво уточняет, рассматривая то, что даю.
Качаю головой и меняю фигурку на классический шарик, беру еще несколько, встаю на ноги.
— Вешай, куда посчитаешь нужным.
Демид сначала лениво, лишь бы я отвязалась, крепит игрушку, но, получив другую, не красного цвета, а синего, уже расчерчивает в голове схему тонов, как будет выгодней смотреться. Увлекается, анализирует, не сдерживает улыбку, когда я повязываю себе на шею сияющую мишуру и украдкой показываю мужчине кончик языка.
В какой-то момент дотрагиваюсь до плеча Демида, останавливая процесс:
— А теперь полюбуйся на то, что ты сделал.
— Зачем?
— Это самая важная часть церемонии! — веду на несколько метров подальше. — Немного развешал, отошел, полюбовался на работу, похвалил себя и принимаешься опять!
— Неплохо же получилось? — подбрасывает в руке шар, придирчиво смотрит на ёлку.
К этой минуте сосуд Хилл уже непросто переполнился, а течет через край, но она никак не насмелится высказать недовольство. Только завистливо пялится в нашу сторону.
— Я тоже хочу наряжать! — вдруг озвучивает желание.
— А вам, госпожа Хилл, нельзя, — киваю отрицательно. — У вас нога сломана. Но! — поднимаю палец вверх. — Вы можете помочь распутать гирлянду.
Отдаю коробку сестре. Та с кислой мордой вынимает гирлянду, не слишком бережно растягивает провода.
Я стараюсь не усердствовать и уж тем более не навязывать Демиду свое общение, говорю по существу.
Когда игрушки почти все на месте, вспоминаю о гирлянде и снова оборачиваюсь к Хилл. В удивлении замираю.
Под шумок сестрица схватила розовую металлическую пилочку, которой не так давно точила свои когти, и сейчас пытается уничтожить ненавистный гипс у себя на ноге. Молча. Стиснув зубы. Естественно, пилка лишь царапает бинты, но Джулия не сдается.
Округляю глаза, осторожно тычу пальцем Грозного, чтобы он тоже взглянул.
— Что ты делаешь? — хмурится.
— Надоел уже этот гипс! Все чешется под ним, — капризничает.
— Будешь носить, сколько велели врачи! — начинает повышать тон, но глубоко вдохнув, все же смягчает голос: — Ты просто устала, Джули.