Время-судья

– О том, что он моложе, сказала мама? Может, еще что-то рассказывала?
– Ничего она не рассказывала, – буркнула Нина. – Просто произнесла: «Как я могла увлечься глупым мальчишкой». Можно и в пятьдесят быть болваном, но именно так тебя и назовут, а не «глупым мальчишкой». Кто-нибудь из подчиненных, из тех, что вечно мелькают перед глазами. Был рад оказаться любимчиком хозяйки, но потом сообразил: мужа она не бросит, а вот неприятности ему обеспечены, если хозяин узнает. Придется другое место искать. Сдрейфил и стал талдычить про ошибки. Думаю, в тот момент Татьяна еще от этой страсти не отошла. Уж очень рыдала. Дело не только в угрызениях совести, но и в досаде, что все быстро закончилось. Но это мои домыслы, как ты понимаешь.
– Вот именно. А если вы ошибаетесь и это мама бросила его, а он затаил обиду и решил отомстить?
– Нюська, ты в семье юристов, последние тридцать лет я только и слышу о том, кто на что способен… Ты задала вопрос: считаю ли я, что твоей мамы нет в живых? Ответ положительный. И дело не в ее любовнике. Если при всем старании не на-шли никаких зацепок…
– Значит, убийца никак с ней не связан?
– Именно это я и хотела сказать. Киллер в данном случае тоже не подходит. На тот момент не было у твоих родителей смертельных врагов. Это первое, что проверили самым тщательным образом. К тому же логичнее было начать с Алексея. А еще логичнее устранить обоих разом.
– Случайное убийство?
– Другого объяснения нет.
Я подумала, что она почти дословно повторяет слова отца. Впрочем, скорее всего, они это не раз обсуждали. Нина, должно быть, считала разговор оконченным и очень удивилась, когда я продолжила:
– Мама переживала из-за своей измены… и вполне могла рассказать все папе, несмотря на данное вам слово.
– Твоя мать – умная женщина, с какой стати ей разрушать свою жизнь, каясь в былом грехе, если она сразу этого не сделала?
– Но ведь папа мог догадаться. Вы же обратили внимание на кое-какие странности, а ему что мешало?
– Мужики, Нюся, мало что видят и о любовниках жены в основном узнают последними. Что ты от меня хочешь? Точнее, в чем ты подозреваешь своего отца?
Вопрос вызвал легкую оторопь. Хотя Нина права… Чего я, собственно, добиваюсь? Пытаюсь понять, а не скрывает ли от меня отец какую-то страшную тайну? Кстати, почему бы и нет? Это лишь на первый взгляд кажется, что подобное – нелепость. Предположим, мама сбежала с любовником, и отец об этом знает. И молчит, дабы не бросить тень на светлый образ матери. Я это серьезно? Бред. Хотя есть люди, которые, пожалуй, могли решить: бесследно исчезнувшая мать лучше матери, бросившей свою семью ради любовника. Но это точно не про моего отца.
– Я была слишком занята собой, – ответила я, разводя руки, – и понятия не имела, что здесь происходит, а теперь хочу выяснить. Что в этом плохого? Мы ведь с вами близкие люди, вполне естественно поговорить по душам.
Я продолжила в том же духе, даже не желая гадать, кому пытаюсь морочить голову, Нине или себе. Нина все выслушала, криво усмехнулась и спросила:
– Ты считаешь, в тот вечер между ними что-то произошло? Твоя пьяная мать выболтала свой секрет? И они поссорились?
– Они ночевали в разных комнатах.
– Вот как? Тебе отец сказал?
– Прочитала в газетах. Папа объяснил это тем, что выпил лишнего, а выпив лишнего, он храпит. Но, по вашим словам, он не был пьян…
– Пьяные женщины ненамного приятнее мужчин.
– И тоже храпят?
– Твой отец так предпочел сказать следователю, чтобы у того не возникло мысли, будто твоя мать дружила с бутылкой. Мы все знаем, что это чушь, но они могли решить именно так. Твой отец – джентльмен.
«Кто спорит, – подумала я. – Интересно, что еще он предпочел скрыть, чтобы не бросить тень на жену».
– Я не знаю, что у них произошло дома. Раз уж меня там не было, мои слова мало что значат, но… твоя мать выпила лишнего не с горя, а с радости. В тот вечер мы все были счастливы: такое не часто бывает, даже со старыми друзьями. Я еще порадовалась, глядя на нее: кризис прошел, и теперь все хорошо. И твой отец смотрел на жену любящими глазами. Короче, она не напивалась с горя, чтобы набраться храбрости и покаяться в грехе.
– Надеюсь, что так, – кивнула я, подумав при этом: «Отец смотрел на нее любящими глазами, она была счастлива, но легли они в разных спальнях».
Почему бы и нет, кстати? Они ведь не юные любовники, и общая постель никуда от них не денется. Утром отец предпочел не будить ее и уехал на работу. А мама отправилась в офис ближе к обеду. Теперь понятно почему. Но что-то во всем этом мне упорно не нравилось. На самом деле мне не нравилось письмо за маминой подписью и мои глюки. Или не глюки.
В этот момент из дома вышел Илья, потянулся, потер глаза и направился к нам. Нина заметно напряглась, а я подумала: чего она боится? Ее пугает, что я продолжу разговор при Илье? С какой стати?
– Если ты хочешь переодеться, то нам пора, – все еще позевывая, сказал Вяземский-младший.
Я кивнула, поднимаясь.
– Спасибо, Нина Дмитриевна. Пойду скажу всем «до свидания».
Она улыбнулась и помахала рукой, вздохнув с заметным облегчением.
Через несколько минут мы уже были в машине Ильи. Отца я предупредила, что ночевать буду у себя. Вернусь, скорее всего, поздно, вот и не хочу его беспокоить.
– Надеюсь, вы отлично проведете время, – улыбнулся папа.
Когда мы уезжали, родители стояли возле беседки и смотрели нам вслед. Нина была рядом с моим отцом и выглядела слегка встревоженной.
– Чем тебя маменька грузила? – спросил Илья. – Небось сетовала, что я идиот, раз до сих пор не сделал тебе предложение?
– Твоя мама куда умнее, чем ты думаешь. И это я ее грузила.
– Ты? – вроде бы удивился Илья.
– Жаловалась, что ты до сих пор не сделал мне предложение, – усмехнулась я.
– Вполне возможно, что этим все и кончится, – в тон мне ответил он. – Лучшей жены мне все равно не найти.
– Ты не привередлив.
– Ничего подобного. Ты умна, у тебя есть чувство юмора, к тому же ты красавица. Да еще с приданым. Я знаю тебя сто лет, и ты никогда не действовала мне на нервы.
– Все еще впереди.
– Ну да, – кивнул он. – Но выйти замуж все равно придется, почему бы не за меня?
– Звучит очень романтично.
– Маменька всегда твердит: надо смотреть не друг на друга, а в одну сторону.
– Кто ж будет спорить с маменькой?
– Давай махнем на Гоа? Или на Бали. На полгода, на год… Как тебе идея?
– Идиотская.
– Я серьезно.
– Я тоже.
– На тебя не угодишь, то тебе романтизма не хватает, то…
– А как же твоя адвокатская практика? И мои шляпы?
– Твои шляпы подождут, и моя адвокатская практика тоже. Поживем в раю, заодно поймем: нужны ли мы друг другу?
Я подумала, что идея не так уж и плоха, но сказала совсем другое:
– Я разговаривала с Ниной Дмитриевной о своих родителях. О том, что произошло в тот вечер, когда они были у вас в гостях. В последний раз…
Илья притормозил и посмотрел на меня внимательно, а я продолжила:
– Между ними что-то происходило…
– Ты имеешь в виду… Да, – кивнул он, – я ведь в тот вечер был у предков, и твоя мать… она…
– Выпила лишнего? – подсказала я.
– При мне не особо. Я ушел часа через два, оставив их предаваться воспоминаниям. Она была… какая-то дерганая. Смеялась невпопад… точно под кайфом. Извини…
– Точно под кайфом? – нахмурилась я. – А мой отец?
– Как обычно, – пожал он плечами. – Она то и дело обращалась к нему. Вроде как подначивала. И просто сыпала предложениями: давайте то, давайте это… Я еще подумал, такое впечатление, что она чувствует себя виноватой.
– Перед отцом?
– Наверное, – неуверенно ответил Илья. – Знаешь, когда отчебучишь чего-нибудь, а потом хочешь подмазаться… Черт, что-то не то я говорю…
– Все нормально. Я сама полезла с расспросами.
– Можно узнать почему? Все это время ты предпочитала… не говорить об этом. Мамуля даже предупредила: «При Нюсе ни слова о Татьяне».