Грон. Трилогия

— Здесь, — затем окинул Грона суровым взглядом и приказал: — Сложи пожитки и марш на кухню. Сегодня там много дел. Завтра праздник, отправляется школьный караван, и наши дары занимают там не последнее место.
Кухня была огромной. По-видимому, под стать той, для которой он рубил дрова на дровяном дворе храма в Тамарисе. Старшая кухарка встретила его с засученными рукавами и измазанными в тесте руками.
— Новенький?
Грон кивнул.
— Что умеешь?
— Все понемногу.
— Ясно, значит, ничего. Будешь носить дрова с дровяного двора. Где он, спросишь у привратника. Дуй.
Грон кивнул и отправился. Что ж, он начинает с того же, с чего и в Тамарисе. Хотя эта кухня, а главное, его место на ней устраивало его гораздо больше.
Прошла неделя, прежде чем он вновь столкнулся с приором. Грон убирал в его комнатах, когда он внезапно вошел. Грон учтиво поклонился и тут же подхватил деревянное ведро и сорговый веник, приготовившись покинуть комнаты, но приор жестом остановил его:
— Я вижу, ты устроился?
Грон кивнул:
— Да, господин.
— А как успехи среди добрых людей?
Грон пожал плечами:
— Я еще ни с кем не говорил, господин.
Приор покачал головой:
— Я думал, у тебя большая тяга к знаниям.
— Это так, господин, но, чтобы иметь время для занятий, я должен войти в доверие у ключника. А это непросто, господин.
Приор расхохотался:
— Да, ты прав, уважаемому Исидорию не так-то просто угодить. — Он покачал головой. — Ладно, я попрошу, чтобы он прислал тебя сюда вечером. Сегодня у меня встреча с друзьями, нужна будет помощь. Кроме того, я думаю, тебе стоит с ними познакомиться.
Вечером Грон пришел заранее, намыл фруктов и разлил вино из глиняных бутылей в изящные стеклянные графины с серебряной ручкой и высоким горлом. Потом переставил их на столик и замер около него. Гости начали подходить, когда солнце уже садилось. Всего у приора собралось человек десять. Грон узнал некоторых — это были обучители из их гимнасиума. Остальные были незнакомы. Он пытался двигаться незаметно, доливая вино в фужеры, но его фигура производила слишком большое впечатление, чтобы это длилось достаточно долго. Когда вино слегка ударило в голову, один из гостей повернулся к приору и спросил, указав на Грона:
— Тебе не кажется, Ксанив, что этого слугу скорее стоит использовать в качестве рынды, чем для прислуживания на вечеринке.
Приор улыбнулся:
— Внешность часто обманчива, друзья, я думаю, вы еще больше удивитесь, когда поговорите с ним. — Он повернулся к Грону: — Поставь кувшин и подойди сюда.
Грон молча повиновался. Тот, кто задал вопрос приору, отставил в сторону фужер.
— Как твое имя, юноша?
— Грон.
— Откуда ты?
Грон пожал плечами:
— Наверное, как и все — от отца с матерью.
Все рассмеялись. А задавший вопрос слегка покраснел и нахмурился:
— Я спрашивал, где ты родился?
— Не знаю. Но когда я научился говорить, то обнаружил, что место, где я находился, называется Тамарис.
— Далеко. И как ты попал в Роул?
— Волею богов, а может, их милостью.
Один из гостей повернулся к приору:
— Он великолепен, какая интересная речь, а эта манера держаться… Где ты нашел такое чудо?
Приор усмехнулся:
— На улице.
— Недаром говорят, Ксанив, что у тебя нюх на таланты.
Они еще с полчаса мучали Грона вопросами, а потом он вернулся к своим обязанностям. На следующий день его вызвал ключник и, раздраженно поджав губы, сообщил, что по распоряжению приора после полудня он переходит в его полное распоряжение. Впрочем, как впоследствии выяснилось, вторая половина дня оказалась во многом более тяжкой, чем первая, но Грон был в восторге от этой тяжести.
Так пронеслась зима и весна. Ключник постепенно смирился с тем, что один из слуг работает под его началом всего лишь половину дня. К тому же Грон оказался одним из немногих, после кого придирчивый глаз старика не мог заметить никаких недостатков. Так что он довольно скоро сменил гнев на милость.
Как-то вечером к нему в ригу завалились Комар и Улмир.
— Привет, Великий.
Грон просто помахал рукой, не отрываясь от пергаментного свитка. Ребята расхохотались:
— Э, да ты совсем зарылся в эти книжонки.
Грон повернулся к ним:
— О, груди Магр, я вас сразу не признал.
— Ну еще бы, ты стал настоящей знаменитостью, как-то даже боязно к тебе подходить.
— То есть? — не понял Грон.
Комар улыбнулся:
— Ты теперь пугало для нерадивых. Каждый второй обучитель в нашем гимнасиуме только и говорит, что есть некоторые, — он выразительно посмотрел на Грона, — кто, занимаясь лишь полдня и после тяжкой работы, достиг гораздо больших успехов за полгода, чем многие за все время обучения.
Грон расхохотался. А Улмир предложил:
— Ну что, повторим тот, первый вечерок? У меня сегодня завелись деньжата.
Грон задумался:
— Слугам не дозволяется выходить в город без разрешения ключника.
— А студентам без дозволения приора, — подхватил Комар. — Но разве это может остановить, когда есть денежки и намечается хороший вечерок.
Грон снова рассмеялся и, аккуратно смотав свиток, засунул его поглубже под сено.
— Ты прав, пошли.
Они успели отойти всего на полсотни шагов, когда из темноты выросло несколько фигур. Они притормозили. Одна из фигур вышла на освещенную луной площадку и остановилась, угрожающе смотря на Грона:
— Эй, черноногий, а не слишком ли ты загостился в нашем гимнасиуме?
Грон выжидательно смотрел на обступившие их фигуры, а тело уже отреагировало. Он развернулся впол-оборота к ближайшему нападающему и слегка расфокусировал глаза, чтобы контролировать как можно больше противников. Комар чуть наклонился и зашептал:
— Это Ульсиной, его больше всех попрекали тобой. Он сын стратигария, начальника Тысячи базиллиуса, той, что охотится за разбойниками.
— А вы, значит, прихлебаи у этого черноногого, — Ульсиной презрительно сморщился. — Не ожидал. — Он презрительно сплюнул. — Ладно Комар, что еще можно ожидать от купеческого отродья, но Улмир… сын Всадника… Впрочем, как знать, может, твоя мамашка прижила тебя с каким-нибудь купчишкой или того хуже…
Улмир рванулся вперед, и Грон не успел его удержать. Ульсиной встретил Улмира ударом палки, которую держал за спиной. Юноша вскрикнул и упал на каменные плиты. Комар зарычал и шагнул вперед, но на этот раз Грон вмешался:
— Постой, это мое дело.
— Но он…
Грон выразительно посмотрел на Комара, тот обмяк.
— Помоги Улмиру, — приказал Грон и повернулся к Ульсиною.
Что ж, этот парень сейчас поймет, что в подобные игры может играть и противоположная сторона.
— Я слышал, ты слишком туп, чтобы запомнить правила приличия?
Ульсиной ощерился:
— Уж тебя-то я могу им поучить.
Грон покачал головой:
— Вряд ли. — Он еще раз проверил положения противников, потом опять уставился на Ульсиноя. Тот молчал, примериваясь к черноногому.
— Если ты похож на своего отца, то я сомневаюсь, что у тебя хватит ума даже на то, чтобы попасть своей струйкой в дырку туалета, — сожалеюще вздохнул Грон. — Это ж надо, такой большой вельможа, а Пакраст, которого прикончил простой караванщик, надул его, как торговец крестьянина.
Ульсиной зарычал и бросился вперед. Грон слегка отклонился, уходя от удара палкой, потом поймал его руку, вырвал палку и вломил Ульсиною по лбу. Тот хекнул, на его лице нарисовалось изумленное выражение, и Ульсиной грохнулся на плиты. Грон резко развернулся, изобразив на лице самое свирепое выражение и приняв наиболее угрожающую из известных ему поз.
— Ну, кто еще хочет?
Соратники Ульсиноя, смущенные столь быстрым выведением из строя их предводителя, переминались с ноги на ногу. Грон шагнул вперед и грозно прорычал:
— А ну бросить палки.
Парни переглянулись и нехотя выпустили из рук палки, спрятанные за спиной. Грон мотнул головой в сторону валявшегося Ульсиноя и рявкнул: