Грон. Трилогия

Грон сделал задумчивое лицо.
— Возможно, мне просто повезло.
Баши понимающе рассмеялся:
— Меня предупреждали, что вы оригинально шутите.
Грон молча ждал продолжения. Баши покачал головой:
— Я очень заинтересовался вами. И попросил людей, чтобы они мне о вас рассказали, и знаете, что услышали мои уши?
Грон заинтересовано посмотрел на Дилмара:
— И что же, баши?
— О, очень много. — Баши поднял холеные руки и принялся загибать пальцы: — Во-первых, на Тамарисе молят богов-близнецов о защите от демона, устроившего страшную бойню в день, когда безумный первосвященник попытался захватить всю власть в храме. Во-вторых, в южных морях ходят легенды о душе Хорки, вселившейся в тело мальчика. И, наконец, в-третьих, на севере проживает известный торговец лошадьми, за товаром к которому прибывают из самого Куниса. Знаете, что объединяет этих людей, уважаемый Грон?
— Откуда же, баши?
Тот довольно рассмеялся:
— Не хитрите. Все эти люди зовутся вашим именем. — Он помолчал и закончил заговорщическим тоном: — И знаете, к какому выводу я пришел?
— Если честно, то да, — усмехнулся Грон.
— И что вы мне можете об этом сказать? — вкрадчиво произнес Дилмар.
— Это зависит от того, что вы хотите услышать.
Баши кивнул головой:
— Сегодня вы — хозяин базара.
— Ну, насколько я в курсе, систрарх базара — уважаемый Ютецион.
Баши понимающе рассмеялся:
— Ютецион слишком занят интригами и мечтаниями о получении статуса патриция, что ему не грозит, ибо вряд ли он может рассчитывать на брак с кем-нибудь из «ста семей», и уж тем более, несмотря на всю мзду, которую он имеет с купцов, у него не хватит денег платить пожизненный взнос.
— Это его дела, баши, и я бы не хотел ни с кем обсуждать дела моего начальника.
Дилмар изумленно посмотрел на него:
— Клянусь Эором, вы лояльны к этому ничтожеству!
Грон поставил свой кубок на стол:
— Этот человек дал мне работу, и, пока он честен со мной, я честен с ним.
Баши покачал головой:
— В таком случае вам недолго ждать, пока проявится его подлая натура. Как только он осознает то, что уже давно ясно мне, да и большинству купцов на базаре, берегитесь.
Грон усмехнулся:
— Непременно последую вашему совету, но, как мне кажется, вы пригласили меня не для того, чтобы предсказывать опасности, ожидающие меня в будущем.
Дилмар рассмеялся:
— Вы выбили из колеи мою колесницу. Я не предполагал, что сегодня узнаю о вас что-то новое. Но я ошибся. У вас не только отвага леопарда, свирепость тигра, сила буйвола и мозги лисицы, но ко всему этому и благородство льва. — Он сокрушенно вздохнул. — Я хотел сделать вам щедрое предложение, но теперь вижу, что это бесполезно. — Он задумался. — Вы что-то большее, чем кажетесь, эме Грон. Я не знаю, кто вы и зачем вы здесь, но чувствую, что к вам нельзя относиться как к любому другому. Скоро все люди разделятся на тех, кто будет с вами, и тех, кто против вас, и знаете, — он в упор посмотрел на Грона, — я очень не завидую последним. — Он помолчал, потом кивнул головой, будто соглашаясь с кем-то. — Я открываю вам свой кошелек и буду с вами честен.
Грон внимательно смотрел на баши. Тот вскинул подбородок с несколько отчаянным видом.
— А вы не боитесь, баши, что я слишком глубоко запущу туда руку?
Баши горько улыбнулся:
— Боюсь, мой нос чует гарь пожаров и блеск мечей, а это разорит мой кошелек намного сильней. — Он посмотрел прямо в глаза Грону. — Вы нужны мне, Грон, ибо я чувствую, что тот, кто рядом с вами, будет иметь больше шансов уцелеть.
— Никогда не думал, что десятник базарной стражи так важен.
— Да падет на вашу голову Эорова длань, вы знаете, что я имею в виду. За полгода вы сделали из шакалов систрарха воинов, взнуздали нищих, и теперь без вашего разрешения даже ишаки в загоне не смеют пернуть. Ваши бойцы за вас перегрызут глотки даже реддинам Отца-луны. Вы отвергли восемь предложений стать капитаном торговой стражи. Сам Тагрус Дайорка не смог вас купить. А за последние два месяца не смогли купить вообще ни одного десятника базарной стражи, хотя еще полгода назад такое предложение было бы верхом их мечтаний. Вы — вождь. Я знаю эту породу. Если вы примите мое предложение, я — ваш.
Грон приподнял кубок и задумчиво посмотрел вино на просвет.
— Я могу рассчитывать на все ваши деньги?
— Да.
— На все сто сорок шесть тысяч золотых?
Лицо Дилмара побледнело.
— Как вы… А, Фанерова мошонка, да!
Грон со стуком поставил кубок и поднялся:
— Благодарю вас за обед, баши Дилмар. — Он неторопливо подошел к арке двери и, остановившись, растянул губы в улыбке и негромко произнес: — Я думаю, нам предстоят интересные времена.
Когда Грон подошел к воротам казармы, солнце еще только коснулось нижним краем морской глади, однако ворота уже были закрыты. Его кольнуло недоброе предчувствие. Грон стукнул по доскам калитки каменным кольцом, висящим на держателе, изображающем сжатую руку. В калитке приоткрылось окошко, в сумраке которого мелькнуло побелевшее лицо стражника в шлеме. На его смутно видимом в темной арке ворот плече белела перевязь меча. Это было уже серьезно. Обычно стражник у ворот был вооружен только барганом. Разглядев Грона, привратник торопливо открыл калитку, странно отводя глаза. Это было уже совсем плохо. Грон быстро шагнул внутрь и, выйдя из арки, увидел у своего костра тело, накрытое рогожей. Возле каморки десятника он увидел еще два десятка тел в такой же «трупной» рогоже. Грон скрипнул зубами и двинулся к своему костру.
У черного, холодного кострища на грязной шкуре лежал Дамир-горшечник. Горло его было располосовано от уха до уха. Грон опустился на колено и коснулся пальцами век убитого. Потом поднял глаза на Дорна. Тот начал рассказывать:
— Он отправился навестить семью, а когда возвращался, у таверны «Трилистник» к нему подбежала какая-то женщина и что-то сказала. Он пошел за ней. Потом, ближе к вечеру, на площадь перед воротами выехали две телеги. Возницы сбежали. На телегах лежали трупы.
Грон поднялся и кивнул Дорну, Хирху и Ливани:
— Мне нужны собеседники.
Те молча подхватили оружие и пошли к воротам. Грон сказал остальным:
— Обмойте его, заверните в чистый холст и положите у стены. Завтра отнесем к семье.
— Г-грон! — Йогер, получив свое имя, получил и право обращаться к Грону, но еще не успел к этому привыкнуть и сильно робел. — Я знаю одного стражника из третьего десятка. Он хорошо приводит в порядок мертвецов. Может, я попрошу его, а то негоже, чтобы дети видели отца с таким… горлом.
Грон кивнул и отвернулся.
Спустя полчаса у ворот вдруг послышались вопли, ругань, громыхнула калитка, и через несколько минут у кострища валялись трое нищих со связанными за спиной руками.
— Яг, возьми жаровню и нагрей угли. — Грон опустился на баранью шкуру. — Развяжите их.
Дорн молча провел кинжалом по веревке. Худой чернявый нищий с всклокоченной бородой злобно зашипел, растирая затекшие руки:
— Еще до восхода на «ночном дворе» узнают о твоей выходке, десятник. Тебе конец. Если ты или кто-то из твоего десятка высунет нос за ворота, то не успеет кружка воды, вылитая на песок базара, высохнуть, как вы будете висеть на пирсах, а ваши кишки будут поедать мурены.
Грон тихо произнес:
— Я учту твое предупреждение.
Нищий с сомнением посмотрел на него, а потом, решив, что понял, в чем дело, захихикал:
— Бесполезно, шакал, тебе не отсидеться: Ивага будет убивать по одному стражнику каждый день, пока остальные не вытолкнут вас за ворота.
Грон кивнул и указал на труп:
— Это работа Иваги?
Нищий разглядел разрез на горле и заулыбался:
— Что, уже обмочил кошму? Ха-ха-ха, нашим псам будет легче взять след.
— Когда я спрашиваю, следует отвечать, — тихо произнес Грон, и сидящие у костра поежились от того, КАК он это сказал, но нищий продолжал ржать.