Черный кофе

Пуаро откинулся в кресле и знакомым жестом сложил кончики пальцев.
– Разумеется, я не могу все знать, – сказал он. – И не могу быть уверенным. Но я так думаю.
– Почему?
– Как вы считаете, дорогой коллега, где сейчас находится украденный листок? – ответил вопросом на вопрос Пуаро.
– Откуда же мне знать?
Пуаро помолчал, словно предоставляя Гастингсу возможность самому найти ответ, и, не вытерпев, великодушно предложил:
– Подумайте, друг мой. Соберитесь с мыслями. Разложите по полочкам. Наведите порядок. В порядке секрет успеха.
В ответ Гастингс озадаченно потряс головой.
– В доме есть только одно место, где он может быть, – подсказал детектив.
– Да ради всего святого, где же оно? – вопросил Гастингс, и в голосе его послышалось явное страдание.
– Разумеется, в этой комнате, – торжествующе заявил Пуаро, улыбнувшись, будто Чеширский кот.
– Бог мой, что вы хотите этим сказать?
– Давайте, Гастингс, вернемся к фактам. Со слов доброго старого Тредвелла мы знаем, что сэр Клод предпринял все меры предосторожности, чтобы листок нельзя было вынести отсюда. Следовательно, когда он сообщил гостям о своем небольшом сюрпризе, то есть о том, что их ждет, листок еще оставался у вора. Что, по-вашему, вор должен был сделать в такой ситуации? Узнав о нашем приезде, он вряд ли рискнул бы оставить его у себя. Оставались два выхода. Либо вернуть его так, как предложил сэр Клод, либо под покровом темноты попытаться спрятать его за одну минуту. Коли он не сделал первого, то, значит, сделал второе. Voila!  [5] Видите, Гастингс, все просто.
– Господи, Пуаро, – Гастингс пришел в необыкновенное волнение. – Наверное, вы правы.
Он вскочил и подошел к письменному столу.
– Вижу, что моя мысль вам пришлась по душе. Но в доме есть человек, которому найти здесь украденный листок гораздо легче, чем нам.
– Кто это?
Пуаро энергично подкрутил усы.
– Да тот, кто спрятал его, parbleu!  [6] – воскликнул он, сопроводив свои слова жестом фокусника, который вынул из шляпы кролика.
– Вы хотите сказать...
– Я хочу сказать, – терпеливо пояснил Пуаро, – что рано или поздно вор попытается забрать добычу. И потому один из нас должен все время находиться здесь.
В это мгновение кто-то тихо и осторожно взялся за ручку двери. Пуаро замолчал и, махнув рукой Гастингсу, вместе с ним укрылся за граммофоном.
 
Глава 10
Дверь открылась, и в комнату крадучись вошла Барбара Эмори. Она взяла стул у стены, подставила к шкафу и достала ящик с лекарствами. Неожиданно Гастингс чихнул. Барбара вздрогнула и уронила ящик.
– О, – Барбара явно пришла в смятение, – я не заметила, что здесь кто-то есть.
Гастингс ринулся вперед, поднял ящик и передал Пуаро.
– Позвольте мне, мадемуазель, – сказал маленький сыщик. – Этот ящик слишком тяжелый для ваших ручек.
Он поставил ящик на стол.
– Вы храните здесь какую-то свою коллекцию, мадемуазель? Птичьи яйца? Или, быть может, ракушки?
– Не хочется вас разочаровывать, месье Пуаро, – с нервным смешком отвечала Барбара, – но здесь вещи куда более прозаичные. Порошки и пилюли.
– У вас такой здоровый вид, мадемуазель, что вам вряд ли нужна вся эта чепуха.
– Мне не нужна, – согласилась Барбара. – А Люсии нужна. У нее с утра ужасно болит голова.
– Бедняжка, – посочувствовал Пуаро, и в голосе у него было искреннее сочувствие. – Так это она попросила вас принести лекарства?
– Да, – сказала Барбара. – Я уже дала ей аспирин, но аспирин не помог, и она попросила что-нибудь посильнее. Я решила отнести ей весь ящик... И уже отнесла бы, если бы не вы.
– Если бы не мы... – задумчиво повторил Пуаро, опершись о ящик. – А что изменилось здесь из-за нашего присутствия, мадемуазель?
– Вы и сами видите. Во-первых, этот ящик еще здесь, – фыркнула Барбара. – И наша тетушка, например, раскудахталась, как старая курица! А Ричард! Чертов зануда! Толку от него! Когда женщина больна, толку от мужчин вообще не дождешься.
Пуаро понимающе кивнул.
– Конечно, конечно. – Он еще раз кивнул в знак согласия, провел пальцем по жестяной крышке и бегло взглянул себе на руки. – Должен сказать, мадемуазель, вам очень повезло со слугами, – прокашлявшись, вдруг сказал он без всякого перехода.
– Со слугами? – удивилась Барбара.
Пуаро показал на крышку:
– Смотрите. Ни пылинки. Каждый раз забираться на стул, чтобы вытереть пыль там, где никто не видит... Не в каждом доме такие старательные слуги.
– Действительно, – согласилась Барбара. – Вчера и я этому удивилась.
– Так вы снимали ящик вчера?
– Да, после обеда. Здесь лекарства, которые когда-то сложила для отправки в больницу моя сестра.
– Что ж, давайте-ка и мы на них посмотрим, – сказал Пуаро и начал вынимать из ящика пузырьки и склянки, прочитывая этикетки, а брови его удивленно взлетали вверх. – Стрихнин... атропин... Прелестная коллекция, мадемуазель, прелестная. Ого! Гиоцин, и эта склянка почти пустая!
– Что? – ахнула Барбара. – Как пустая? Вчера всё тут было полное, все скляночки. Я точно помню.
– Voila! – Пуаро поднял склянку и снова положил на место. – Любопытно. Очень любопытно. Рассказывайте, рассказывайте... Как вы их назвали? Скляночки?.. Скляночки вчера были полные? А где именно они были и кто их видел, мадемуазель?
– Ну-у, когда я сняла ящик, я поставила его на стол... Потом пришел доктор Карелли. Он тоже заглянул в ящик и объяснил, что это за лекарства, потом...
Барбара замолчала, потому что открылась дверь и вошла Люсия. При свете дня ее бледное, гордое лицо казалось измученным, в уголках рта залегли горькие складки. Барбара кинулась к ней.
– Дорогая моя, тебе не нужно было вставать. Я сейчас бы принесла лекарство.
– Мне уже лучше, голова почти не болит, – сказала Люсия, не сводя глаз с лица Пуаро. – Я спустилась, потому что мне нужно поговорить с вами, месье.
– Но, милая моя, тебе, наверное, лучше...
– Барбара, пожалуйста...
– Как хочешь, тебе виднее
Барбара направилась прочь из комнаты, а Гастингс ринулся вперед, чтобы распахнуть перед ней дверь. Люсия опустилась на стул.
– Месье Пуаро... – неуверенно начала она и замолчала.
– Я весь к вашим услугам, мадам, – вежливо отозвался сыщик.
– Месье Пуаро, – снова сказала Люсия, и голос у нее задрожал, – вчера вечером я обратилась к вам с просьбой. Я просила вас остаться в доме... Я просила. Но сегодня я поняла, что ошиблась.
– Вы уверены, мадам? – спокойно спросил Пуаро.
– Вполне. Вчера я переволновалась, перенервничала. Я благодарна вам за то, что вы взялись за дело, но теперь я прошу вас уехать.
– Да? C’est comme зa!  [7] – себе под нос пробормотал Пуаро. Вслух же сказал только: – Понимаю, мадам.
– Значит, мы договорились? – Люсия поднялась.
– Не совсем, мадам, – Пуаро подошел ближе. – Если вы помните, вчера вы выразили сомнение в том, что ваш свекор умер естественной смертью.
– Я была вне себя, – сказала Люсия. – И не отдавала себе отчета в том, что говорю.
– Значит, теперь у вас нет таких подозрений?
– Ни малейших, – твердо ответила она.
Пуаро приподнял брови и молча смотрел на Люсию.
– Почему вы так смотрите на меня, месье Пуаро? – с тревогой спросила молодая женщина.
– Потому, мадам, что иногда трудно заставить пса взять след. Но если он его взял, то уж пойдет по следу во что бы то ни стало. Если он хороший пес. А я, мадам, не просто хороший, лучше меня не бывает.
Люсия пришла в страшное волнение:
– Нет! Вы должны уехать! Умоляю вас, ведь это я ваша нанимательница. Вы не понимаете, сколько горя вы можете принести, если останетесь!
– Горя? – переспросил Пуаро. – Лично вам, мадам?