Черный кофе

– Но ведь это будет выглядеть очень странно.
– Нисколько, – маленький детектив еще раз ободряюще улыбнулся. – Это примут всего лишь – как вы это говорите? – за душевный порыв. Все подумают, что дом стал вам ненавистен, вы не в состоянии здесь оставаться. И воспримут как должное, вот увидите.
– А как быть с инспектором Джеппом?
– С инспектором Джеппом я все улажу сам.
– Я все же не понимаю, чего мы добьемся, – сказал Ричард.
– Разумеется, не понимаете, – с довольным видом подтвердил Пуаро. И пожал плечами. – Вам это совершенно необязательно. Важно, чтобы понимал я. Я, Эркюль Пуаро. Этого достаточно. – Он взял Ричарда за плечи. – Идите и сделайте, что я сказал. Кстати, если вам это так неприятно, пусть все организационные вопросы возьмет на себя Рейнор. Идите, идите!
И он почти вытолкал Ричарда в коридор.
Оглянувшись через плечо, Ричард бросил на Пуаро встревоженный взгляд и ушел.
– Ох эти англичане! До чего же упрямые, – проворчал Пуаро.
Он подошел к окну и выглянул в сад.
– Мадемуазель Барбара! – крикнул он.
 
Глава 18
Барбара заглянула в окно.
– Что такое? Неужели еще что-то случилось?
Пуаро улыбнулся самой обворожительной улыбкой.
– Ах, мадемуазель. Я лишь хотел узнать, не могли бы вы на несколько минут одолжить мне моего друга?
Барбара капризно поджала губки.
– Как! Вы хотите отнять у меня самого дорогого гостя?
– Очень ненадолго, мадемуазель, обещаю.
– Что ж, тогда, так и быть, одолжу. – Барбара оглянулась на сад и крикнула: – Дорогой мой, идите сюда, вы нужны месье Пуаро.
– Благодарю вас. – Пуаро еще раз улыбнулся и отвесил поклон.
Барбара вернулась в сад, и через несколько секунд появился Гастингс. Вид у него был пристыженный.
– Что вы скажете в свое оправдание? – Пуаро сделал вид, будто сердится.
Гастингс виновато улыбнулся.
– Не прячьтесь за улыбочками, – продолжал Пуаро в том же тоне. – Я оставил вас здесь стеречь важную улику, и что же узнал через пять минут? Что вы уже прогуливаетесь по саду с очаровательной молодой леди. Нет, mon cher, как только на сцене появляется хорошенькая девушка, на вас совершенно нельзя положиться, все ваши благие намерения тотчас оказываются забыты. Zut alors!  [13]
Овечья улыбка на лице Гастингса увяла. От смущения он вспыхнул.
– Послушайте, я страшно виноват, Пуаро. Я вышел всего на секунду, а потом заглянул в окно, увидел вас и подумал, что ничего страшного.
– Вам просто стыдно было показаться мне на глаза, – заявил Пуаро. – Знаете, Гастингс, вполне вероятно, что из-за вас свершилось непоправимое. Когда я вошел, я столкнулся с Карелли. Одному богу известно, чем он тут занимался, вдруг подбросил какую-нибудь улику?
– Послушайте, Пуаро, мне действительно очень жаль, – еще раз извинился Гастингс. – Очень и очень жаль.
– Если непоправимого все еще не случилось, то благодарить нужно счастливый случай, а никак не вас. А теперь, mon ami, наступил момент, когда мы оба должны как следует напрячь все наши серые клеточки.
И Пуаро, сделав вид, будто собирается потрепать приятеля по щеке, залепил ему основательную оплеуху.
– Хорошо же! – воскликнул Гастингс. – Я готов приступить к делу.
– Ничего хорошего, друг мой, – возразил Пуаро. – Наоборот. Все плохо. Хуже некуда. – Вид у него стал встревоженный. – Темно. Темно, как вчера вечером.
На минуту Пуаро задумался.
– Но... Да, кажется... Неплохая мысль. Блеск! Да, пожалуй, начнем отсюда!
Совершенно озадаченный, Гастингс проговорил:
– Ради бога, о чем вы?
Очень серьезно Пуаро спросил:
– Почему умер сэр Клод, Гастингс? Ответьте на этот вопрос. Почему умер сэр Клод?
Гастингс вытаращил глаза.
– Но ведь это уже известно?
– Разве? Вы так уверены?
– Э-э... да, – проговорил Гастингс, хотя не слишком уверенно. – Он умер... потому что его отравили.
Пуаро нетерпеливо отмахнулся:
– Это понятно. Но почему его отравили?
Гастингс честно задумался.
– Скорее всего, потому, что вор думал...
Пуаро медленно покачивал головой в такт словам.
– Вор думал, что его найдут...
Он снова замолчал, глядя на лысину Пуаро.
– Попытайтесь же представить себе, Гастингс, то, о чем вор не подумал.
– Не могу, – признался Гастингс.
Пуаро заходил по комнате, воздев руки, словно призывая Гастингса к вниманию.
– Гастингс, дорогой, позвольте мне напомнить вам факты в той последовательности, в которой они произошли, или, по крайней мере, в какой должны были произойти.
Гастингс сел и приготовился слушать.
– Вчера вечером, сидя в своем кресле, умирает сэр Клод. – Пуаро подошел к креслу и тоже сел. Потом задумчиво повторил: – Вот именно, умирает, сидя в своем кресле. При этом в комнате не происходит ничего подозрительного. Все склоняются к мысли о том, что он умер от сердечного приступа. О его бумагах забыли, и уж несколько дней никто бы о них даже не вспомнил. А потом всех интересовало бы в первую очередь завещание. А спустя еще некоторое время, после похорон, оказалось бы, что последняя его работа так и осталась не завершена. Понимаете, что это означает, Гастингс?
– Да.
– Что?
Гастингс удивился.
– Да, что? – повторил он.
– Время. Для вора это означает время. Он успел бы спокойно спрятать похищенный конверт. И ни в ком не вызвать никаких подозрений. Даже если бы в конце концов об исчезновении последней формулы стало известно, вор все равно остался бы в безопасности.
– Да, конечно... Конечно, я тоже так думаю, – неуверенно подтвердил Гастингс.
– Разумеется, иначе быть не может! – вскричал Пуаро. – Или я не Эркюль Пуаро! Но смотрите, какой напрашивается вывод. Убийство сэра Клода было спланировано заранее и не было совершено из-за случайно сложившихся обстоятельств. Нет, оно было хорошо продумано и тщательно подготовлено. Подготовлено. Теперь понимаете?
– Нет, – с простодушным чистосердечием признал Гастингс. – Поймите, я в этом не разбираюсь. Я знаю только одно: сейчас мы сидим в библиотеке. Вот и все.
– И совершенно правы, друг мой, – сказал Пуаро. – Мы в библиотеке. Но сейчас не утро, а вечер. Свет гаснет. Планы нашего вора рушатся.
Выпрямившись, Пуаро поднял палец, словно призывая Гастингса проникнуться всей важностью происходящего.
– Сэр Клод, который не должен был бы подходить к сейфу до следующего утра, по какой-то случайности все же обнаружил пропажу. И, как сказал он сам, соорудил ловушку. Вор попался, как крыса. Однако вор – он же убийца – знает то, о чем не догадывается сэр Клод. Он знает, что через несколько минут сэр Клод уснет навсегда. У него... или у нее... остается одна задача – за ту минуту, в течение которой в комнате будет темно, спрятать бумагу. Закройте глаза, Гастингс, я тоже закрою. Темно, нам ничего не видно. Но все слышно. Повторите, Гастингс, повторите точно, у вас великолепная память, повторите все, что нам перечислила мисс Эмори.
Гастингс закрыл глаза.
– Вздохи...
Пуаро кивнул.
– Короткие вздохи, – медленно, с трудом припоминая болтовню Кэролайн, проговорил Гастингс и снова задумался. – Упал стул, потом звякнул металлический предмет, наверное, ключ.
– Совершенно верно. Упал ключ. Дальше.
– Вскрик Люсии. Она просила сэра Клода включить свет. Потом стук в дверь... О! Погодите! В самом начале был еще один звук, будто разорвался шелк.
Гастингс открыл глаза.
– Вот именно! Будто разорвался шелк, – воскликнул Пуаро.
Он поднялся, в волнении заходил по комнате, подошел к столу, потом к камину.
– Все это произошло здесь, за одну минуту, ту самую минуту, на которую выключили свет. Все осталось здесь. Но все-таки не услышали ничего такого...
Он остановился возле камина и машинально поправил вазу с бумажками.
– Да оставьте же наконец в покое эту вазу, Пуаро! Сколько можно.