Матрешка в перьях

Костин, женившись на Нине, полагал, что она сирота, которую воспитывала тетя. Но некоторое время назад правда совершенно неожиданно вырвалась наружу.
Иван Сергеевич решил разорить, а потом прибрать к рукам организацию, в которой Нина заведовала юротделом. Бизнесмен понятия не имел, где сейчас его блудная дочь, а сотрудники Буданова, выполнявшие его приказ о рейдерском захвате, решили, что одна из сотрудниц фирмы просто однофамилица их босса.
Нина Ивановна вступила в неравный бой, выиграла его, а потом еще наказала отца, лишив его немалого количества денег. Когда взбешенному олигарху сообщили имя женщины, разбившей в суде его опытных законников, Иван Сергеевич притих, а затем велел:
– Организуйте мне с ней встречу один на один.
Но примирения не получилось. Нина отвергла все попытки отца восстановить отношения, и тот в конце концов связался с Костиным. Володя подумал, что магнат решил нанять частного детектива, и принял приглашение. Представляете, как оторопел мой друг, услышав, чего хочет Буданов, оказавшийся его тестем?
– Поговори с женой, – попросил Иван Сергеевич, – хватит нам воевать. Мне нужен такой профи, как Нина, я сделаю ее своим главным юристом, а после моей смерти она весь бизнес получит. Больше некому бразды правления передать. Женька-то у нас… м-м-м… В общем, ничего путного из нее не получилось. А моя старшая в делах просто крокодил, я таких уважаю.
Нина категорически отказалась от предложения. Однако не без помощи Володи отношения между отцом и дочерью стали налаживаться, и сейчас их можно назвать потеплевшими. Нина более не избегает родителей, даже пару раз вместе с мужем ходила к ним в гости. Иван Сергеевич ведет себя умно – не давит на дочь, больше не требует перехода в свою фирму, только изредка спрашивает ее совета. В августе она очень помогла папе-олигарху, разрулив одно важное дело. Буданов не стал предлагать дочке денег, а в благодарность подарил ей… котенка редкой породы. В детстве Ниночка умоляла родителей купить кошку, но получила отказ, глава семьи категорически запретил заводить в доме животных. И вот теперь Иван Сергеевич сам привез дочери контейнер с манчикеном [3].
Нина оценила жест отца и ведет себя с ним приветливо.
Две недели назад Вовка позвонил мне и, бесконечно экая, завел:
– Лампа… э… э… э… тут дело… э… э… одно такое… э… э…
– Говори, не стесняйся, – приободрила я приятеля. – Может, приедешь? Попьем чайку.
– Сижу в машине у твоего подъезда, – признался Костин.
– Давай, поднимайся, – засмеялась я. И внезапно испугалась: – Что-то случилось?
– Сейчас объясню, – пообещал Володя.
 
Глава 3
Наш разговор затянулся, потому что слишком много времени заняли причитания моего друга на тему «Мне очень неудобно напрягать тебя и Макса, но другого выхода нет». Проблема, которую он наконец озвучил, заключалась в Евгении, младшей дочери Ивана Сергеевича.
Женечка росла тихой, послушной девочкой. Мама особенно опекала свою младшенькую, всегда держала ее за руку, старшей Вера Петровна предоставляла чуть больше свободы. Когда в десять лет Нину даже отправили на несколько лет в Англию, чтобы она в совершенстве выучила иностранный язык, заботливая мать пристегнула Женю к своей юбке и постоянно твердила:
– Ты еще маленькая, слабенькая, постоянно болеешь.
И та никогда не отстаивала свои права. К тому же ее очень напугал отец, выгнавший из дома старшую сестру. Когда Нина покинула отчий дом, Женечке едва исполнилось двенадцать, и с той поры мама начинала и заканчивала любую беседу с ней словами:
– Едва папа что прикажет, исполняй, не задумываясь.
Женя кивала и старалась лишний раз не попадаться на глаза отцу, что в двухкилометровом доме было несложно.
После окончания школы Иван Сергеевич велел дочке поступать в тот вуз, куда отказалась идти Ниночка. Евгения покорилась и пять лет грызла асфальт знаний. Но особенно в учебе не преуспела из-за… страха. Да, да, именно страх, что грозный родитель будет ругать ее за плохие оценки, мешал Женечке отвечать на экзаменах. Даже отлично зная предмет, она путалась, не находила нужных слов. А Буданов вовсе не следил за успехами дочки, он вообще мало с ней общался, пропадал на работе. Иногда, правда, в голове у Ивана Сергеевича что-то щелкало, он вызывал Женю в кабинет и грозно осведомлялся:
– Учишься?
– Да, папочка, – покрываясь холодным потом, отвечала та.
– Хорошо?
– Да, папочка, – лепетала девушка, молясь в душе, чтобы папенька не потребовал зачетку, где колосились одни тройки.
– Ступай, читай учебники, – приказывал Иван Сергеевич. На том аудиенция завершалась, Женечка выходила из кабинета и на подкашивающихся ногах доползала до своей комнаты почти в предсмертном состоянии.
Все беседы Буданова с дочерью протекали одинаково. По счастью, папенька редко их затевал. Но однажды привычный диалог потек не так, как всегда. Услышав вопрос «Учишься?», Евгения еле слышно сообщила:
– Нет, папочка.
Иван Сергеевич вздрогнул и окинул дочь цепким взглядом.
– Почему?
– Закончила институт, папочка.
Буданов испытал искреннее удивление.
– Когда?
– Год назад, папочка.
Олигарх начал потихоньку закипать.
– По какой причине ты не доложила мне о получении диплома? Или у тебя его нет?
– Есть, – поспешно заверила дочь. – Просто ты меня к себе не вызывал, вот я и не сказала.
– М-да, – крякнул бизнесмен. – И где работаешь?
– Нигде, папочка.
– Гуляешь? По клубам бегаешь? – взвился Иван Сергеевич. – Жизнь прожигаешь?
– Нет, папочка, – прошептала Женя, – дома сижу.
– Дома? – повторил глава семьи. – Чем занимаешься?
– Картину вышиваю, сцену охоты восемнадцатого века, – пролепетала дочь. – Готовлю тебе подарок на день рождения.
Олигарх на минуту онемел, а затем рявкнул:
– Ступай! И позови мать.
Сначала Буданов закатил супруге скандал, потом перевел дух:
– Кто Женька по профессии?
– Специалист по пиару, – ответила жена.
Иван Сергеевич взялся за телефон, и назавтра Женю взяли в его фирму. Так Буданова-младшая оказалась в отделе рекламы на самой низкой должности.
– Начнешь с малого, – объяснил отец, – наберешься опыта и стартанешь вверх.
Но ни малейшего желания делать карьеру, ни креативности, ни любви к выбранной профессии у Женечки не было. А папаша, благополучно пристроив дочь, опять забыл о ней, занявшись своими делами.
С Женечкой бизнесмен пересекался редко, в основном на каких-то праздниках, которые устраивала семья. Правда, иногда Иван Сергеевич вызывал Евгению к себе в кабинет и спрашивал:
– Как дела?
– Прекрасно, папочка, – привычно лепетала дочь.
– Работаешь?
– Да, папочка, – отвечала Женя.
На этом общение заканчивалось.
Прошло несколько лет, и однажды супруга сказала олигарху:
– Дорогой, в пятницу у Евгении день рождения. Ты сможешь приехать в ресторан?
– Хорошо, вели моему секретарю вписать мероприятие в расписание, – ответил муж.
Буданов сдержал обещание. В восемь вечера он прибыл в трактир, ожидая увидеть компанию веселой молодежи, услышать музыку, смех. Но в отдельном кабинете за столом сидели лишь жена и дочь, одетые в вечерние платья и щедро украшенные бриллиантами.
– А где гости? – не понял Иван Сергеевич.
Женя неожиданно заплакала, а Вера Петровна жалко пролепетала:
– Дорогой, мы никого не приглашали.
– Что за ерунда! – разозлился олигарх. – Отчего ты не устроила девке праздник, не созвала ее приятелей?
Супруга отвела взгляд, а Евгения принялась поспешно вытирать слезы, стараясь не смотреть отцу в лицо.
День рождения превратился в суровый допрос, в процессе которого Иван Сергеевич выяснил много для себя интересного. Оказалось, что друзей у Жени нет, кавалеров тоже. На службу девушку возит шофер, он же доставляет ее назад. Досуг дочь проводит с матерью. Женя предпочитает лишний раз не высовываться из дома, ни разу не посещала магазин одна, не гуляла без сопровождения и очень боится это делать.