Единственная

— Туфли! — воскликнула Мэй и бросилась подыскивать подходящую пару.
— У меня слишком широкие ноги, — пожаловалась Люси.
— Ничего подобного, — отмахнулась Мэй, и Люси послушно уселась, позволив Мэй проявлять недюжинные чудеса изобретательности по части втискивания ее ног в туфли.
Ступни у Люси и в самом деле оказались слишком большими, но каждая уморительная попытка Мэй обуть ее вызывала у Люси новый взрыв смеха, а я, глядя на все это, хохотала до колик. Мы так расшумелись, что я ничуть не удивилась, когда послышался отрывистый стук в дверь. Кто-то пришел посмотреть, что происходит.
Из-за двери донесся голос Аспена:
— У вас там все в порядке, мисс?
Я подбежала к двери и распахнула ее настежь:
— Офицер Леджер, полюбуйтесь на наш шедевр.
Я махнула рукой в сторону Люси, и Мэй заставила ее подняться. Злополучных босых ног не было видно из-под юбок.
При виде Мэй в мешковатой униформе Аспен рассмеялся и перевел взгляд на Люси, которая стала выглядеть как принцесса.
— Поразительное преображение, — сказал он, улыбаясь от уха до уха.
— Так, думаю, теперь нужно сделать тебе высокую прическу, — решительным тоном заявила Мэй.
Люси шутливо закатила глаза, но все же безропотно позволила Мэй вновь усадить себя перед зеркалом.
— Это твоя идея? — негромко спросил Аспен.
— Моя. У Мэй был такой потерянный вид. Я подумала, надо чем-то отвлечь ее.
— Она выглядит лучше. И Люси тоже немного оживилась.
— Мне это сейчас нужно ничуть не меньше, чем им. Кажется, что, если мы найдем в себе силы заниматься глупостями или хотя бы обычными вещами, я смогу жить дальше.
— Сможешь. На это понадобится время, но ты справишься.
Я кивнула. И немедленно вспомнила о папе, а мне сейчас не хотелось плакать. Я сделала глубокий вдох и продолжила:
— Мне кажется несправедливым, что я — представительница самой низшей касты, оставшаяся в Отборе, — прошептала я ему в ответ. — Взгляни только на Люси. Она ничуть не хуже и не глупее доброй половины девушек, попавших в число тридцати пяти претенденток, но это самое большее, на что она может надеяться. Несколько часов в чужом платье. Это неправильно.
Аспен покачал головой:
— За последние несколько месяцев я успел хорошо изучить твоих служанок и должен сказать, что она редкостная девушка.
Мне вдруг вспомнилось обещание, которое я дала Энн.
— Кстати, о служанках, мне нужно кое о чем с тобой поговорить, — произнесла я, понизив голос.
— И о чем же? — напрягся Аспен.
— Я понимаю, что прозвучит глупо, но все равно должна это сказать.
— Ладно. — Он сглотнул.
Я робко взглянула ему в глаза:
— Ты не хочешь повнимательнее присмотреться к Энн?
На лице Аспена промелькнуло странное выражение, будто он испытал облегчение, но при этом не принял мои слова всерьез.
— Энн? — прошептал он изумленно. — С чего вдруг?
— Мне кажется, ты ей нравишься. И она очень милая девушка, — ответила я, пытаясь не выдать глубины ее чувств и в то же время представить Энн в выгодном свете.
— Я знаю, — покачал головой Аспен, — ты хочешь, чтобы я присмотрелся к другим девушкам, но Энн совершенно не в моем вкусе. Она такая… деревяшка.
Я пожала плечами:
— Я тоже считала Максона деревяшкой, пока не узнала получше. И потом, думаю, ей в жизни пришлось очень несладко.
— И что? Люси тоже пришлось несладко, а посмотри на нее. — Аспен кивнул на отражение ее смеющегося личика в зеркале.
— Она рассказала тебе, как попала во дворец? — спросила я.
Он кивнул:
— Я всегда ненавидел касты, Мер, ты же знаешь. Но никогда не слышал, чтобы с ними так мухлевали, чтобы превращать людей в рабов.
Я вздохнула, глядя, как Мэй с Люси веселятся, на миг забыв о горе.
— Приготовься услышать слова, которые, думаю, никогда еще не слышала, — произнес Аспен, и я уставилась на него, ожидая продолжения. — Я очень рад, что Максон познакомился с тобой. — (Я чуть не подавилась.) — Знаю, знаю. — Он закатил глаза, но улыбнулся. — Но он вряд ли задумался бы об участи низших каст, если бы не ты. Думаю, это твое появление во дворце стало толчком к изменениям.
Некоторое время мы смотрели друг на друга. Я вспомнила наш разговор в домике на дереве, когда он уговорил меня подать заявку на участие в Отборе, надеясь, что я получу шанс на лучшую жизнь. Не уверена, что меня саму ждет лучшая жизнь, — пока что судить об этом было трудно, — но мысль о том, что я, возможно, дала надежду на лучшее всем людям Иллеа… такая возможность очень много для меня значила.
— Я горжусь тобой, Америка, — сказал Аспен, глядя на двух девушек перед зеркалом. — Я действительно тобой горжусь. — Он двинулся к выходу, чтобы вернуться к своим обязанностям. — И твой отец гордился бы тобой тоже.
  
Глава 25
 
Следующий день нам тоже предстояло провести под домашним арестом. Время от времени я слышала скрип двери и вскидывала голову, ожидая увидеть папу, выходящего из гаража с, как всегда, перемазанными краской волосами. Но отчаяние при мысли о том, что этому никогда больше не бывать, отступало, когда я слышала голос Мэй или чувствовала запах присыпки Астры. В доме было людно, и сейчас это было хоть каким-то утешением.
Я подумала, что, пока мы здесь, Люси не должна носить униформу, и после небольших протестов с ее стороны к ней перекочевали мои платья, из которых я уже выросла, а Мэй еще не доросла. Мама, чтобы отвлечься, без конца что-то стряпала и всех кормила. Я решила, что дома нет необходимости выглядеть каждый день при полном параде, а потому поручила Люси играть с Мэй и Джерадом, и она с радостью этим занималась.
Мы все собрались в гостиной, пытаясь хоть чем-нибудь себя занять. Я листала какую-то книгу, Кота уткнулся в телевизор, напомнив мне Селесту. Я улыбнулась, подумав, что сейчас она наверняка занята тем же самым.
Люси с Мэй и Джерадом играли в карты на полу, и с их стороны то и дело доносились взрывы смеха. Кенна устроилась на диване рядышком с Джеймсом, который кормил малышку Астру из бутылочки. Его усталое лицо светилось гордостью за красавицу-жену и дочку.
И словно бы ничего и не менялось. Потом я краем глаза увидела в углу Аспена в гвардейской форме, призванного заботиться о нашей безопасности, и вспомнила, что на самом деле ничего уже не будет прежним.
Я услышала мамины всхлипы еще до того, как увидела, что она направляется к нам. Обернувшись на звук, я смотрела, как она идет по коридору со стопкой конвертов в руках.
— Как ты, мама? — спросила я.
— Все в порядке. Просто мне до сих пор не верится, что его больше нет. — Она сглотнула, пытаясь не расплакаться снова.
Это меня удивило. Я не раз сомневалась в маминых чувствах к папе. В их отношениях никогда не проскальзывало тех маленьких нежностей, которыми обменивались другие знакомые мне пары. Даже Аспен, когда наши с ним отношения были в самом разгаре, но должны были оставаться тайной для всех остальных, выказывал мне свою любовь больше, чем мама папе.
Однако теперь я видела, что ее гложет не только беспокойство о том, как она в одиночку будет тянуть Мэй с Джерадом, и страх безденежья. Ее мужа больше не было в живых, и вернуть его назад было невозможно.
— Кота, не мог бы ты на минутку выключить телевизор? А ты, Люси, уведи Мэй с Джерадом в комнату Америки, ладно, милая? Мне нужно кое-что обсудить с остальными, — произнесла она негромко.
— Конечно, мэм, — отозвалась Люси и, обернувшись к Мэй с Джерадом, кивнула в сторону двери: — Пойдемте.
Мэй явно расстроилась, но решила не вступать в пререкания. Не знаю, что на нее повлияло, подавленное состояние мамы или любовь к Люси, но в любом случае я была этому рада.
Как только они удалились, мама повернулась к нам всем:
— Как вам известно, недуг, который унес вашего отца, передается по наследству. Думаю, он предчувствовал, что ему немного осталось, потому что года три назад начал писать вам письма. — Она взглянула на конверты, которые держала в руках. — Он взял с меня слово: если с ним что-то случится, то я передам эти письма вам. Мэй с Джерадом он тоже написал, но, думаю, они оба еще слишком малы. Я не читала писем и не знаю, что там. Адресованы они вам, так что… Я подумала, сейчас самое подходящее время их вскрыть. Это Кенне. — Она протянула конверт моей сестре. — Коте. — Тот распрямился и взял письмо. Мама подошло ко мне. — А это Америке.