Единственная

— Пожертвования, — отозвался Август просто.
Максон кивнул, но для меня это стало неожиданностью. Пожертвования означали, что есть люди — один бог знает сколько, — которые их поддерживают. Какова численность повстанцев-северян, если принимать во внимание этих сторонников? Какая часть населения страны хочет того, о чем пришли просить эти двое?
— Если вам не нужны деньги, — наконец произнес Максон, — что же тогда вам нужно?
Август кивнул головой в мою сторону:
— Выберите ее.
Я закрыла лицо руками, потому что отлично представляла, как Максон воспримет эти слова.
Повисло долгое молчание, а потом он взорвался:
— Я не позволю никому диктовать мне, на ком жениться, а на ком нет! Вы играете в игры с моей жизнью!
Я оторвала руки от лица как раз вовремя, чтобы увидеть, как Август поднимается в полный рост.
— А того, что дворец многие годы играет с жизнями других людей, вы предпочитаете не замечать. Пора вам повзрослеть, Максон. Вы принц. Если вам так нужна ваша драгоценная корона, оставьте ее себе. Но к ней прилагаются и обязанности перед народом.
Гвардейцы незаметно сжали кольцо, встревоженные тоном Максона и угрожающей позой Августа. Теперь им наверняка было все слышно.
Максон тоже поднялся со своего места:
— Выбирать себе жену я буду сам. Точка.
Август, нимало не обескураженный, отступил на шаг назад и скрестил руки на груди:
— Прекрасно! Что ж, если этот вариант вам не подходит, у нас в запасе есть еще один.
— Кто именно?
— Так я вам и сказал, — усмехнулся Август, — учитывая, как хладнокровно вы отреагировали в первый раз.
— Давайте выкладывайте.
— Она или другая не суть важно. Нам всего лишь нужна уверенность в том, что ваша будущая супруга будет с вами заодно.
— Меня зовут Америка, — звенящим голосом произнесла я, поднимаясь и глядя ему прямо в глаза. — И я вам не игрушка. Вы тут разглагольствуете о том, чтобы дать всем людям Иллеа шанс жить той жизнью, какой они хотят. А как же я? Как же мое будущее? Меня в вашем плане можно в расчет не брать? — Я перевела взгляд с Августа на Джорджию, требуя ответа. Они молчали. Краем глаза я заметила гвардейцев, плотным кольцом окруживших нас. Я понизила голос. — Я обеими руками за то, чтобы упразднить касты, но использовать себя в качестве разменной монеты я не позволю. Если вы ищете пешку, то есть одна девушка, которая так влюблена в него, что согласится на все, что угодно, если в конечном итоге он сделает ей предложение. Да и две остальные тоже, наверное, будут не против. Выбирайте любую.
Не дожидаясь разрешения уйти, я развернулась и бросилась прочь, насколько это было возможно в шлепанцах и халате.
— Америка! Подождите! — окликнула меня Джорджия. Я выскочила за дверь, и она бросилась меня догонять. — Постойте!
— Что?
— Простите нас. Нам казалось, вы любите друг друга. Мы не подозревали, что просим чего-то, что придется ему не по нраву. Мы были уверены, он будет только за.
— Вы не понимаете. Его уже тошнит оттого, что все, кому не лень, им помыкают и командуют. Вы понятия даже не имеете, что ему приходится переносить.
Я почувствовала, как к глазам подступили слезы, и сморгнула их, упрямо глядя на рисунок на куртке Джорджии.
— Нам известно больше, чем вы думаете, — возразила Джорджия. — Может, и не все, но очень многое. Мы очень пристально следим за Отбором, и, судя по всему, вы с Максоном отлично ладите друг с другом. Рядом с вами он выглядит таким счастливым. И потом… Мы знаем про то, как вы спасли своих служанок.
До меня не сразу дошел смысл ее слов. Кто следит за нами по их поручению?
— А еще мы видели, что вы сделали для Марли. Видели, как вы бросились к ней на помощь. И еще ваше выступление несколько дней назад. — Она умолкла и рассмеялась. — Для такого нужна отвага. Нам не помешала бы девушка с отважным сердцем.
— Я вовсе не пыталась геройствовать, — покачала я головой. — Большую часть времени я совсем не чувствую себя храброй.
— Ну и что? Неважно, что вы думаете о своем характере, важны ваши поступки. Вы бросаетесь делать то, что считаете правильным, не задумываясь о том, чего это будет вам стоить. Максон отобрал отличных кандидаток, но они не станут пачкаться ради того, чтобы сделать жизнь лучше. В отличие от вас.
— Многое я сделала и ради себя самой. Марли была мне дорога, да и мои служанки тоже.
Джорджия приблизилась ко мне:
— Но ведь вам пришлось дорого заплатить и за то и за другое.
— Ну да.
— И вы, наверное, понимали, что так и будет. Но все равно вступились за тех, кто не может защитить себя сам. Это очень важное качество, Америка.
Похвала Джорджии отличалась от тех, к которым я привыкла. Я знала, как реагировать, когда папа твердил мне, что я прекрасно пою, или Аспен говорил, что в жизни не видел девушки красивее… Но эти слова? Они взволновали меня не на шутку.
— По правде говоря, я удивлена, что король вообще позволил вам остаться после всего, что вы сделали. Одно только выступление в «Вестях» чего стоит… — Джорджия присвистнула.
— Он рвал и метал, — рассмеялась я.
— Удивляюсь, как вам удалось выйти оттуда живой!
— Должна сказать, я и сама этому удивляюсь. И мне постоянно кажется, что меня вот-вот вышвырнут.
— Но Максон очень тепло к вам относится, разве не так? Достаточно только посмотреть, как он вас оберегает…
Я пожала плечами:
— Иногда я в этом уверена, а иногда вообще ничего не знаю. Сегодня был неудачный день. И вчера тоже. И позавчера, если уж начистоту.
— И все равно мы болеем за вас, — кивнула она.
— За меня и еще за кое-кого, — поправила я.
— Верно.
И снова она ни намеком не выдала вторую их фаворитку.
— А зачем вы тогда в лесу сделали передо мной книксен? — спросила я. — Просто смеха ради?
Джорджия улыбнулась:
— Я понимаю, временами по нашим действиям этого не скажешь, но нам и в самом деле небезразлична судьба королевской семьи. Если с ними что-то случится, южане победят. Если они придут к власти… Ну, вы же слышали, что сказал Август. — Она покачала головой. — В общем, я была совершенно уверена, что смотрю на свою будущую королеву, а потому решила, что вы заслуживаете по меньшей мере книксена.
Этот довод показался мне таким неуклюжим, что я снова рассмеялась:
— Вы просто не представляете, как приятно ради разнообразия поговорить с девушкой, с которой мне нечего делить.
— Что, тяжело? — с сочувственным выражением спросила она.
— Чем меньше нас становится, тем хуже. Ну, я понимала, что так оно и будет… Но сейчас у меня такое ощущение, будто все превращается из борьбы за то, чтобы стать той, кого Максон выберет, в борьбу за то, чтобы он не выбрал кого-то другого. Наверное, я непонятно выразилась?
— Почему, все понятно. Но вы же сами на это подписались.
— В том-то и дело, что не подписывалась, — фыркнула я. — Меня… подбили подать заявку. Я никогда не хотела стать принцессой.
— В самом деле?
— В самом деле.
Джорджия улыбнулась:
— Если вам не нужна корона, вы, пожалуй, и есть та, кто больше всего ее заслуживает.
Я посмотрела на нее и по ее широко раскрытым глазам поняла, что она искренне так считает. Мне очень хотелось расспросить Джорджию поподробнее, но тут из Главного зала вышли Максон с Августом. Оба были на удивление спокойны. Позади на расстоянии следовал один-единственный гвардеец. Август посмотрел на свою невесту с таким видом, словно за несколько минут ее отсутствия уже успел по ней соскучиться. Наверное, потому он и взял ее с собой во дворец.
— У тебя все хорошо, Америка? — спросил Максон.
— Да. — Я обнаружила, что снова не могу смотреть ему в глаза.
— Уже утро, тебе пора к себе, — заметил он. — Гвардейцы поклялись никому не рассказывать о том, чему стали свидетелями, и я был бы признателен, если бы ты сделала то же самое.
— Разумеется.
Моя холодность, похоже, вызвала его недовольство, но как еще я должна была себя вести?