Побег от гравитации. Мое стремление преобразовать NASA и начать новую космическую эру

В настоящее время ведутся переговоры о выборе основного спонсора в размере от 3 до 5 млн. долларов: это будет либо Visa, либо Mastercard. Посадка корабля “Союз” была запланирована на ноябрь, поэтому предполагалось, что во время полета я куплю своим детям подарки на Рождество, что станет первой покупкой в космосе по кредитной карте. Компания RadioShack была заинтересована в том, чтобы стать магазином, который продаст мне подарки, - еще одна желанная спонсорская возможность.
Зимние Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити были очень удобной средой для встреч с потенциальными спонсорами, и мой агент пригласил всю семью, чтобы показать наших фотогеничных мальчиков десяти и восьми лет. Я выступал в программах “Сегодня”, “Доброе утро, Америка” и в национальных вечерних новостных программах. В программе “Ежедневное шоу” Джон Стюарт даже показал ролик с участием моих мальчиков, конечно же, подшучивая над ними.
Кроме канала Discovery и первоначального небольшого спонсорства со стороны RadioShack, заключить соглашения оказалось непросто. Основным камнем преткновения был риск для компаний в случае катастрофы. Никто не хотел видеть свой логотип на летном костюме, который может оказаться обугленным в казахстанской степи. Не то чтобы компании были настолько прямолинейны. Мы нашли обходные пути, например, отложили рекламу спонсорской помощи до моего благополучного возвращения, и решили, что я могу начать медицинскую сертификацию. Все наши обсуждения зависели от того, смогу ли я принять участие в полете; время было критическим.
Я знал, что меня ждет в IBMP и Star City, поскольку всего несколько месяцев назад наблюдал за тем, как Фиск проходил сертификацию. Я всегда был немного сорвиголовой, мне нравилось спускаться с холмов на колесах или лыжах, но я не мог в полной мере оценить опыт сертификации, полученный из вторых рук. Хотя я и не был прирожденным спортсменом, но в итоге прошел через все это в добром здравии и бодрости духа. В отличие от моего бывшего клиента, который остановился в хорошей гостинице, я жил на месте в недорогом общежитии для космонавтов, а в выходные дни ютился с переводчицей и ее матерью в небольшой городской квартире. Это была космическая подготовка на бюджетной основе. Классическое качество мамы.
В марте 2002 года я находился в Москве и проходил медицинское обследование, когда в телепрограмме TMZ появилось сообщение о том, что Лэнс Басс - участник бойз-бенда NSYNC - отправится в космос на российском корабле, который полетит осенью этого года. Ни в компании MirCorp, ни в Российском космическом агентстве ничего не слышали ни о Лэнсе Бассе, ни о перспективе его полета на корабле “Союз”. Я не стал отвлекаться на подготовку и решил, что если то, о чем пишет развлекательная пресса, правда, то я буду наслаждаться компанией.
Я освоил большую часть тестов, включая атмосферные, на давление, на кардиовыносливость, высотные, психические и физиологические. Для каждого теста я подключался к проводам через анодные наклейки, расположенные на пульсовых точках по всему телу. Врачи следили за тем, как я справляюсь с различными видами стресса, связанными с разнообразными экспериментами. Самым сложным для меня был вестибулярный тренинг, который представлял собой вращающееся кресло. Я видел, как Фиск прошел этот тест с первой попытки, поэтому попробовал. Когда у меня участился пульс и я начал потеть, врачи поняли, что меня скоро вырвет. Они вытащили меня из кресла. Я не успел пройти первый тест, и у меня был только один шанс пройти его.
Я продолжил проходить и другие медицинские процедуры, включая рентгенографию всего тела, гастроскопию и колоноскопию - все без седативных препаратов и анестезии. Необходимо не только пройти медицинские процедуры, но и показать, что вы можете справиться с сильным дискомфортом. Для меня это был не только физический, но и эмоциональный дискомфорт. Если врачам было удобнее, чтобы я была полностью обнажена для проведения теста, то так оно и было. Во время рентгена, УЗИ или гинекологического осмотра меня не накрывали ни халатом, ни простыней. На полпути длительного гинекологического осмотра врач-мужчина спросил мою переводчицу, чувствую ли я боль. Когда я ответила, что нет, он улыбнулся и спросил по-английски: “Do it feels good?”.
 
Я нервничал по поводу прохождения вестибулярного теста, поэтому изучал стратегии его прохождения, в том числе беседовал с бывшими коллегами из NASA, которые работали с космонавтами по методу биологической обратной связи. Один из моих русских врачей сказал мне, что она особенно заинтересована в том, чтобы я добился успеха, и предложил мне подумать о том, что мне нравится делать больше всего: когда я был наиболее счастлив? Я остановилась на ритуале укладывания моих мальчиков в постель. Я спросила врачей, можно ли мне петь во время теста, и они не увидели причин для этого. Я прошла свой последний вестибулярный тест, спев попурри из песен Джона Денвера и Роджерса и Хаммерстайна на спокойном пульсе.
Еще один камень преткновения возник на плановом УЗИ, когда обнаружили камень в желчном пузыре, который необходимо было удалить перед прохождением аттестации. Последним испытанием должна была стать центрифуга, а с камнями в желчном пузыре никто не допускается к прохождению 8-G. Учитывая мой опыт общения с российской медициной, я решил вернуться в США для удаления камня, планируя вернуться для прохождения тестов и начать тренировки через несколько недель.
К этому времени Лэнс Басс узнал о том, что в СМИ появилась информация о нашем соперничестве, и в знак примирения прислал мне дюжину роз и четыре билета в первый ряд на предстоящий концерт NSYNC в Вашингтоне. В ответ я организовала частную экскурсию в Национальный музей авиации и космонавтики, где и встретилась с Лэнсом на следующий вечер. Через несколько недель мы оба оказались в Москве: Лэнс - для прохождения медицинского обследования, а я - для завершения испытаний на центрифуге.
Я всячески поддерживал попытку Лэнса, поскольку его полет в космос все равно достиг бы многих моих собственных целей - обеспечил бы столь необходимое финансирование российской космической программы и повысил бы информированность общественности. Но я понимал, что если он смог заплатить объявленную цену в 20 млн. долларов, то я никак не смогу с ним конкурировать. Я вернулся в Россию, чтобы помочь ему представить себя в MirCorp, и, поскольку я уже оплатил медицинскую сертификацию, я хотел довести ее до конца.
Лэнс и его команда остановились в модном московском отеле, а я снова лежал на койке в общежитии IBMP и ел вареные яйца, сардины и свеклу. Я гордился этим контрастом. Его команда включала меня в свои светские тусовки, и мне нравилось подшучивать над Лансом, когда он перечислял многочисленные тесты, которые я уже прошел. В один из выходных дней несколько космонавтов пригласили нас на дачу за город, чтобы потренироваться в стрельбе. Поездка была прямо из центрального кастинга, с дневной пьянкой перед тем, как отправиться с винтовками стрелять по тарелочкам. Никто не погиб, что в свое время вызывало серьезные опасения, так что это стало еще одним удивительным жизненным опытом. Лэнс сказал, что это было похоже на обычный день, когда он рос в Миссисипи.
В Стар-Сити находился представитель НАСА, и Лэнс спросил, не могу ли я его представить. Я знал Боба Кабану и согласился организовать встречу за обедом втроем. В самом начале разговора Боб спросил Ланса, что он изучал в школе. Когда Лэнс объяснил, что ему пришлось бросить школу, чтобы присоединиться к группе, Боб спросил, что он изучал до того, как ему пришлось бросить школу. Лэнс пояснил, что он не бросал колледж, а бросил среднюю школу. Боб сделал все возможное, чтобы не выглядеть шокированным, но остаток обеда прошел в неловкой обстановке, и я понял, что моя собственная квалификация начинает выглядеть лучше по сравнению с другими.
Последнее испытание - центрифуга - проводилось в Стар-Сити, и мы с Лансом должны были пройти его в один день. Каждый из нас был оснащен множеством аналоговых датчиков в точках пульса и головном уборе, чтобы можно было проанализировать все функции организма и мозговые волны. Задача заключалась в том, чтобы при увеличении силы g-образного движения пульс и потоотделение были как можно ниже. Мы также должны были следить за приборной панелью, нажимая на переключатели в ответ на загорающиеся индикаторы, и при этом измерять время реакции. Испытание заканчивалось, если частота потоотделения или пульса становилась слишком высокой, а также если замедлялась скорость реакции.