Нейросимбиоз. Побег (СИ)

Финальный штрих — покрашены ресницы — и готово! Мисаки оглядела себя и кивнула отражению.
«Вот так бы сразу. Ненавижу госпожу Йоко», — подумала девушка, встав со стула.
Мисаки повесила на плечо тканевую сумочку, засунула туда мобильный телефон и пошла на выход из комнаты. По-быстрому обулась в босоножки, закрыла за собой дверь и побежала вниз по лестнице.
На улице быстрым шагом направилась к белой машине производства одного из Европейских Государств. Улица вокруг пустовала — никто не хотел шляться по полуденной жаре. Даже машины еле катились по нагретому асфальту. Случайных прохожих спасали тонкие высокие деревья с небольшой зелёной кроной.
«Как эти деревья называются, интересно?» — подумала Мисаки, открывая левую переднюю дверь у белой машины.
— Госпожа Мисаки, — обратился к ней мужчина, сидевший внутри.
— Кайдзи, приветик! — сказала девушка, садясь на заднее сиденье. — Ты подобрал какую-нибудь нормальную халупу, где мы будем держать пленного?
Японец провернул ключ, и машина загудела. Кокуё — небольшой городишко по меркам исконно имперских земель. Обычный заштатный городок, но вот для префектуры Сунаджи он был вторым по величине и населению. Вот только всё равно здесь кипела жизнь, правда, вечером и ночью.
— Да, есть одно офисное здание, которое принадлежит нам. — Кайдзи схватился за соседний подголовник и повернулся к Мисаки.
Мужчина был в чёрном официальном костюме, который только подчёркивал его тёмные глаза — даже по меркам основной Империи. А коротенькая козлиная бородка и небольшой хвост чёрных волос завершали элегантный образ.
«Лишь бы не прогадал с выбором этот Кайдзи Итамура», — подумала девушка, прикусывая губу.
— В нём можно укрепиться? — спросила Мисаки, пристёгиваясь.
— Конечно, но там есть проблемы. Не работают некоторые камеры наблюдения, а в нескольких стратегически важных помещениях их вовсе нет.
Кореянка скривилась и отвернулась к окну — машина сдавала назад.
— Не могли найти что-то получше? — выдала Мисаки спокойным голосом.
— К сожалению, за сутки не найти пустого, удалённого от центра здания. Тем более если будет перестрелка — нам не нужно светиться, вы сами говорили, госпожа Мисаки. — Кайдзи повернулся к рулю, и машина наконец-то поехала. — Только недвижимость клана нам подходит.
— И то верно, и то верно… — Мисаки снова прикусила губу. — Можете хотя бы восстановить работу камер?
— Мои спецы уже занимаются этим вопросом. — Кайдзи посмотрел на пассажирку через зеркало заднего вида.
— Давай к твоим другим спецам, но прежде заедем на одну маленькую ткацкую фабрику.
— Вас понял, госпожа. — Мужчина поправил перчатку с открытыми пальцами и крепче схватился за руль.
За окном сменялись одинаковые деревья одно за другим, едва скрывая здания, на которых иногда встречались патриотические плакаты с азиатами и неграми, идущими куда-то: на работу, на службу в армию. Иногда попадались вывески местных кафешек и баров.
Взгляд девушки зацепился за вывеску бара «Юме». Довольно неказистое здание, но зато с приветливой красной дверью в японском стиле.
«Так вот где окопался якудза. Алекс тут будет уже скоро. Главное, не проворонить этот шанс — другого у меня не будет, а госпожа Йоко всегда сможет меня найти и убить», — подумала девушка, легонько выдохнув.
Город, казалось, блестел на дневном африканском солнце — такую чистоту иногда и не встретишь на исконной земле, что уж говорить о других африканских землях, поделенных между колониальными империями.
Мисаки достала из сумочки зеркальце и оглядела лицо — как всегда, безупречное, утончённая фарфоровая маска с лёгкой улыбкой.
Хлоп! С силой закрыла зеркальце и затолкала в сумочку.
— Кайдзи, а что это за деревья такие высажены по улице? — спросила Мисаки, кивнув наружу.
— Которые потоньше — это изобрелинии, а вот те, широкие и разлапистые, — мужчина показал пальцем на такое дерево, не отрывая руки от руля, — это паринари. Местные очень любят свою природу и стараются за ней следить.
— Надеюсь, что без кровавых жертвоприношений? — сказала Мисаки, разглядывая высокое дерево с широкой кроной.
 
— Не, у нас тут вполне цивилизованный народ, не то что инки или ацтеки, — ответил Кайдзи.
Машина завернула в неприметный дворик. Ощущение пустынности города только усиливалось — лишь несколько чёрных и белых детишек бесились на детской площадке. Как только Кайдзи зарулил направо, мальчишки моментально потеряли интерес к игре: они уставились на белую машину, которая медленно катилась вдоль подъездов.
Мисаки заметила вдалеке маленькую вывеску с иголкой и вдетой в неё ниткой. С одной стороны, просто и понятно, что здесь можно найти портного, а с другой, в префектуре Сунаджи довольно высокий уровень безграмотности, по сравнению с основной Империей.
«Алекс — жук, который упорхнёт при любом удобном случае. Не удивлюсь, что мы не сможем захватить его. Или что он вовсе улизнёт. Главное, найти для него вескую причину работать на клан, и тогда Алекс будет нашим», — подумала Мисаки, поправляя причёску и платье.
Кайдзи остановился напротив подъезда с вывеской. Он заглушил мотор, поставил на ручной тормоз машину и повернулся.
— Госпожа Мисаки? — Он вопросительно поднял бровь.
— Идём-идём, времени не так много, — ответила девушка.
Они синхронно хлопнули дверьми, и Кайдзи поставил машину на сигнализацию. Девушка заметила, что мальчишки потеряли интерес к автомобилю и вернулись к нехитрой игре в догонялки.
Подъезд был тёмным: в нём мерцала одна лампочка, словно бьющаяся в агонии птица. Кайдзи шёл впереди — аккуратно, с прямой спиной он спускался в подвал. Мисаки по привычке обшаривала окружающее пространство и не прогадала: в углу одной из ступенек лестницы первого этажа была незаметная белая камера наблюдения, ровно висевшая над лампочкой.
Пару ступеней вниз — и ещё одна камера. На нижней площадке свет горел непрерывно, выделяя две двери: одна — деревянная с вывеской, на которой нарисованы иголка и нитка, а вторая — металлическая, скрытая за решёткой.
— Я надеюсь, ты снял мерки со своих ребяток? — спросила Мисаки, останавливаясь перед дверью.
— Безусловно, — кивнул Кайдзи и в одно движение достал двумя пальцами из пиджака листок бумаги. — С собой.
Мисаки кивнула, и японец открыл дверь. Внутри царил приятный полумрак, разгоняемый настольными лампами-торшерами, выделяя массивный деревянный стол в конце помещения, стеллаж со стеклянными дверцами и парочку кожаных диванов по бокам комнаты.
Японец вошёл в проём и тут же скользнул влево по стеночке. Мисаки еле успела заметить стремительное движение и сгруппировалась. Её тут же схватили в объятия, и стало очень темно. И очень мягко. Настолько мягко, что голова Мисаки готова была утонуть. Воздух стремительно кончался, и кореянка попыталась вырваться из захвата.
Она попыталась выпрямить руки, но захват ослаб — поток воздуха восстановился. Никто не продолжал сдавливать, и Мисаки глубоко вдохнула пару раз и рухнула на корточки, вырываясь из объятий, отпрыгнула назад в подъезд и встала в защитную стойку.
— Ну, мусик, ты чего?! — спросила глубоким голосом портниха из ателье.
К Мисаки подошла высокая и крупная чёрная женщина. Казалось, что большая грудь плыла впереди владелицы, но это ничуть не мешало портнихе порхать. Длинное платье в оранжево-чёрную полоску без рукавов не скрывало красивых изгибов и тонкую талию, а, наоборот, подчёркивало. Сразу видно, что делал мастер.
— Мвемба! — крикнула Мисаки и прыгнула из стойки на шею к портнихе.
Чмок! Африканка гулко поцеловала в лоб кореянку и уже ласково обняла. Немного покружила девушку и поставила на пол.
— Давно не виделись, Мисаки! — сказала Мвемба, поправляя причёску у девушки. — Пойдём.
Они вошли внутрь ателье, и дверь самостоятельно закрылась. Мисаки стрельнула глазами в сторону Кайдзи. Тот лишь отвёл взгляд, продолжая изображать невозмутимую древнегреческую статую.