Граф Воронцов. Книга III (СИ)
Я — человек, простой. Вижу мудака, говорю, как с мудаком.
— Если этот тип считает себя важной шишкой, — я кивнул в сторону «сидевшего» уродца, — ТО пускай будет так. Я буду разговаривать с человеком, который хотя бы уважает своего собеседника. А эти ваши допросы, увы, я буду игнорировать. Тем более что…
Это подействовало. Человек вскипятился как чайничек и его словесный понос был настоящей рекой. Сквозь которую я зацепил то, что должен был услышать…
— Как это, Катя мертва? — я округлил глаза, а затем сощурился и повернулся к Мамзелькиной.
Старуха в ответ лишь закивала. Мол, это правда.
Но вот подробностей мне никто не сказал. По крайней мере, пока никто не получит мое алиби — я буду первым подозреваемым, так как она мой противник в финале. Попытался отмазаться, мол, я же не совсем конченный, ради турнира идти на подобные дела. Но мои доводы были пустыми.
Сказал как есть. Был с Наталией Кравц, там то — там-то.
— Проверим, — сухо ответил «инкогнито», — Где она живёт?
— Со мной, — я пожал плечами, — Так, как это было и где?
Ответа не последовало.
* * *Лишь после третьей пары, когда уже на всеобщее обозрение объявили об отмене финала, хотя иногородние студенты уже были уведомлены, меня вызвали к ректору. Сказать, что меня априори этот балбес пытался зацепить, значит, не сказать ничего.
Вместо того чтобы ответить на мои вопросы, он задавал свои. Добавляя приправу в виде не веры в меня. Упоминая, при этом что для нашего общества — это норма.
Вот… стопроцентный засланный казачок. Ей-богу!
— Нет, — в очередной раз мотнул головой, — Не было и знать не знал.
— Дима! — статный мужчина кажется, был настроен излишне агрессивно, — Все указывает на тебя, понимаешь⁈
— Так, вы хоть скажите, как она умерла! — показалось даже, что плюнул во время своего крика.
Я искренне не понимал, что именно меня так раздражало в этих обвинениях. Возможно, это был внутренний псих. Ведь я закрыл огромную брешь в своей жизни, после смерти Быкова, а здесь… посадят ли?
Да черт. О чем я думаю? Я ничего не делал!
Но вот с каждым словом ректора, я понимал, кто убил и, скорее всего, за что…
Тело Екатерины Музы, было найдено вчера ночью в районе десяти часов. Весьма… грубое убийство. Голова на шпиле бывшего учреждения Быкова, а тело в тридцати метрах на сгоревшей машине. А вместе с ним и послание…
«Привет, Центр.»
И что бы это могло значить? Если не Орлов…
— понятия не имею, — уже с несколько каменным лицом заявил я, — Был дома. Подтвердит дед, моя девушка и домработница. До этого, буквально в восемь вечера, играл с Воробьевой Екатериной в домино.
— На улице?
— Я разве что-то сказал про улицу? — я покосился на ректора, но тот тут же остыл.
— Ты понимаешь, что все указывает на тебя?
— Да каким же боком, а⁈ — я опять скрестил руки на груди, так и не проходя в кабинет, — У меня алиби, да и не стал бы, я, покушаться на чью-то жизнь. Тем более, из-за турнира.
— А если бы нет?
Вот тут я понял, что нехер тратить свое время. Кивнул головой и вышел в коридор. Переживания из-за сложившейся ситуации, гнобили нутро. Так же, как и причина всего этого. Орлов — определенно сделал свой ход, но что он имел в виду? Нападет на центр? Но при чем здесь Муза? Он что-то знает про акцию сожжения его складов?
Да что же за херня творится?
* * *Вечером, когда я явился домой после двух часов ожидания Наташи, дед уже был в курсе событий. Он даже не спрашивал, слава богу, я это или не я, лишь сочувствующе похлопал по плечу и спросил:
— Ну, как ты, Дим?
Ответ был очевидным, что никак. Меня полдня мурыжили своими допросами все кому не лень. Что только усугубляло переживания, что умерла она точно из-за меня. Другой причины я и не видел.
Михалыч несколько раз попытался мне налить бокал вина, но каждый раз я отмахивался, сидя в его кабинете, погружаясь в раздумья. Хоть вариантов-то и не было. В попытках сменить тему, старик, сам того не понимая, только подкинул дерьма в размышления.
Поинтересовался, когда у нас очередное собрание.
Припоминая слова отца, что второе по счету собрание будет смертельным для общества, я приуныл. Опять же, волнуясь уже за другого человека, за самого деда. Но тот… так скажем, подкинул более сухое полено.
— Юра сказал, что нет времени, чтобы ждать. Собрание, объявленное следующим — будет последним для Укупника.
— И для всего общества, — ответил я, тут же сообразив, — Сука… дед, где Лена?
— Внизу, а что?
* * *До Лены спустился пулей. Только пришлось еще раз повторить просьбу, на которую она не могла не среагировать.
Судорожно набирая номер, она затараторила в трубку, передавая информацию помощницы Воробьева, чтобы та, донесла информацию до босса, о переносе вендетты. И лишь после того, как весь перечень проблемы, прошелся по цепочке до Бориса, я выдохнул. Вернулся в кабинет и объяснил свою спешку.
Старик не мог не оценить мое стремление обезопасить близкого «друга», хотя Воробьев тем не являлся, и мы вернулись к моим баранам.
Фактически все указывало только на меня. Вряд ли, кто-то лишний знает, что такое Центр, и скорее всего, к записке относились лишь со скептицизмом. Но факт оставался фактом, мне нужно было выбираться из этого дерьма.
— И чего ты боишься? Дим? — дед потягивал свой новый, любимый табак, — Мы же подтвердим, что ты был дома. Да и Воробьева была в гостях.
— Дело не в том, что подтвердят, а… в том, кто это сделает. Понимаешь? Есть такое понятие, что показание близких родственников, во время следствия — делят надвое. Ибо у тебя есть основания, чтобы уберечь своего, пускай будет, сына, от правосудия. И если здесь будет то же самое, то ваши слова, увы, ничто.
— А Воробьева?
— Она ушла в восемь. Убийство, если судить по «следам» и по телу, произошло в десять с копейками. От моего дома до места преступления, один час на машине. Смекаешь, о чем, можно подумать?
Старик лишь покивал головой, с некоторой странной, мимикой сопереживания. Даже закашлялся, подавившись дымом, из-за очередной думы в голове.
— А Наташа что думает? — неожиданно спросил он. Было одно «но», до которого мы не сразу дошли. Точнее, не сообразили.
Наташи-то, дома не было. И с академии она меня не забрала, хотя делала это каждый будний день. Ни записок, ни звонков, ничего. Как будто сквозь землю провалилась…
Ожидая худшего, я рванул с кресла в сторону своей комнаты, но Наташи там не было. Все ее вещи были на своих местах, но ее самой…
— Сука, — прокричал, выбегая из комнаты.
Чуть было, не сбил с ног ошарашенную домработницу, но даже не удосужился извиниться. Спустился на первый этаж, вырвался на улицу, но ни ее машины, ни ее самой — не было. А она должна была быть в это время дома. И если бы уехала по делам — сто процентов бы предупредила.
— Лена, — крикнул я в коридоре, как только зашел обратно в дом, — Вызови мне такси, пожалуйста…
* * *Пока нерусский водитель что-то бормотал себе под нос, я, словно болванчик на торпеде автомобиля, вертел башкой во все стороны. Вглядываясь в лица идущих по тротуару девиц. Ни одного намека на красные волосы, или лицо моей возлюбленной. Итак, в таком состоянии, мы ехали до ее дома.
Хотя, видимо, по моей глупости, мы проехались сначала по центру, с некоторой надеждой, что она опять шарахается по очередной ярмарке. Даже несмотря на то, что «оплату» я накрутил с лихвой, таксиста не отпускал, до самого момента, пока он не остановился возле такого знакомого дома.
На мое счастье, внутри горел свет, а все мысли о том, что девица пропала или ее похитители — улетучилось. Я даже не постарался угадать, почему она не пришла домой, и почему не предупредила.
С улыбкой на лице расплатился, протягивая три сотни довольному грузину, и в следующую секунду, уткнулся в открытую в дверь. Ну, как открытую? Постучался, и от давления руки, дверь распахнулась. А вместе с этим противным деревянным скрежетом, скрипело мое сердце. Коридор был усыпан разбитой посудой, бумагами и вещами. Словно дом кто-то ограбил…