Я тебя заберу (СИ)

— Да, он у себя, — слышу ревнивые нотки. — Предупредить, что вы хотите зайти?
— Предупреди, что уже бегу! — Заблокировав компьютер, я вылетаю из кабинета.
Спешки нет, никуда не опаздываю, но внутри словно включается какой-то секундомер. Тикает, заставляя бежать быстрей. Гонит вперед по скользкой плитке, словно дело касается моей собственной беременности.
Не добежав пару метров до двери приемной, останавливаюсь.
— Какие люди! — Коля стоит у порога и широко улыбается. — Я ушам не поверил, когда узнал, что ты желаешь меня видеть.
— Николай Степанович, у меня очень серьезный рабочий вопрос. —
Выпрямив спину, я оглядываюсь назад, встречаюсь взглядом с Вероникой. И с трудом сдерживаюсь, чтобы не послать Кравцова подальше.
— Конечно, свет очей моих. — Коля распахивает объятия.
— У меня нет доступа к карте Шаталовой. Она моя пациентка. Та самая, из-за которой ты лишил меня отпуска.
Я остаюсь у двери. Возможно, коридор не лучшее место для разговоров, но соваться в кабинет мне точно не стоит.
— Жена моего партнера? — недовольно кривится Кравцов.
— Да, она. Хочу проверить кое-какие данные. Можешь сказать технарям, чтобы вернули мне доступ к папке?
— Лиз, ты совсем себя не бережешь. Только вышла с больничного и сразу в бой. Нельзя так!
— Это моя работа. И моя пациентка.
Взгляд в спину жжет все сильнее, а телевизор на ресепшене гремит все громче. Еще немного, и придется его перекрикивать.
— Была твоя, стала Савойского, — разводит руками Кравцов.
— Что?!
— Слушай, ну я не мог оставить ее совсем без врача! Ты болела. Других спецов твоего уровня у меня нет, а Аркадий Петрович был не против. Он, в конце концов, гинеколог. Опыт у него огромный и стена с дипломами побольше твоей.
— Ей не нужен был сейчас никакой врач. Совсем! Я уже все сделала. Осталось узнать результат и дать общие рекомендации.
— Так он узнал! И дал! — Кравцов серьезно ничего не понимает.
— Узнал? — Кровь отливает от лица.
— Сегодня утром. Как раз перед тем, как Терехова закатила здесь скандал. —
Пользуясь тем, что я растерялась, Коля подходит и обнимает за плечи.
— А результат? — с трудом ворочаю языком. На то, как мы смотримся, уже плевать.
— Беременна твоя Шаталова, — слышу бархатный шепот. — Ты отлично выполнила свою работу. Ты лучшая! Если хочешь, вечером можем отпраздновать.
Горячие руки скользят по моему телу. Гладят спину. После короткой остановки стекают ниже...
— Прошу прощения, не могли бы вы говорить потише! — внезапно взрывается Вероника. — Здесь вообще-то важные новости! — Она врубает громкость телевизора на максимум.
Так и хочется крикнуть: «Да не нужен он мне!», но взгляд цепляется за кадры на экране... С искореженным автомобилем, фотографией Марка Шаталова, словом «авария» в бегущей строке... И перед глазами все плывет.
  
Глава 22. Грязные тайны
 
 
Там, где женщина чувствует, мужчина — видит и знает.
 
Марк
— Босс, водителя перехватили. Следователь уже работает с ним, — произносит Злотников, начальник моей службы безопасности.
— Хорошо, Кирилл. Сообщи, когда заговорит.
Я поднимаюсь с больничной койки и раздраженно пинаю капельницу, которая находится тут исключительно для декора. Сквозь штору заглядываю в окно.
Знакомый больничный дворик. Тот же контейнер для мусора, что стоял здесь девять лет назад. Те же лавочки. Раньше желтые, теперь зеленые — цвета елей. Тот же узор тротуарной плитки — ромб.
Не думал, что придется снова «любоваться» этой красотой. Отвык от больничного запаха. Но у судьбы дурацкое чувство юмора.
— Вашей машиной тоже занимаются, — продолжает Кирилл. — Восстановлению она не подлежит. Как мы и предполагали.
— Скажи парням, чтобы отвезли этот металлолом на склад. Страховой все равно пока показывать нельзя.
— Да, как только криминалисты зафиксируют все повреждения, сразу займемся.
— Ясно. Как водитель?
— Говорит, что это самый красивый трюк в его каскадерской практике. Намекает на премию.
 
— Заслужил.
Душно. Я расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Белой, без складок и кровавых разводов, которые показали по всем новостным каналам. — Что слышно от нашего друга из клиники?
— Донор больше не донор, — усмехается Злотников.
— Приказали уничтожить все материалы?
Это так предсказуемо, что челюсть сводит от зевоты. Вначале положительный тест на беременность, потом покушение. Теперь зачистка следов.
Все за один день. В спешке.
— В точку. Вместе с документами о подсадке.
— И как? Уничтожили?
— Этот ваш Савойский... перестраховщик хренов. Просил, чтобы мы все описали, зафиксировали. Лишь потом он уничтожит.
— Передай, чтобы не суетился. Пусть делает, что приказано, и не привлекает внимания. — Меньше всего сейчас хочется заниматься заведующим отделением ЭКО.
После того как мои люди нарыли на него компромат, Савойский превратился в настоящую занозу в заднице. Со страха стал сливать все. От того, с кем спит Кравцов, до последних сплетен.
Настя подобрала себе самого хренового сообщника из всех возможных. Замазанного в откатах и взятках настолько, что превратить его из подельника в информатора оказалось проще, чем можно было рассчитывать.
Пожалуй, я не прогадал, когда согласился купить клинику. И ради болтливого Савойского, и ради...
Мысль об этом втором «ради» заставляет закрыть глаза и медленно выдохнуть. Пожалуй, у судьбы не просто плохое чувство юмора — она гребаный шулер. С козырями в рукавах и заготовкой из шестерок на погоны.
Я знал, что на меня ведется охота, сам незаметно расставлял силки. Но и не подозревал, что кроме моей охоты совсем рядом происходит кое-что более важное. Такое, в сравнении с чем сама охота — детская возня в полупустой песочнице.
— Касательно Борухова приказы будут? — прерывает мои размышления Кирилл.
Он переступает с ноги на ногу и взглядом указывает на одну из двух папок, что лежат на тумбочке. Обычную пластиковую. С наклейкой «Донор» в правом верхнем углу и длинным номером.
— Нет. По нему задача прежняя. Мне нужно, чтобы вы нашли все ниточки, связывающие любовника жены с настоящими заказчиками. Прошлогодняя попытка обанкротить компанию стоила мне слишком больших денег. Если это те же рейдеры и сейчас вместо запугивания партнеров они решили использовать Настю, я хочу знать детали их плана и имена. Организаторов, рядовых исполнителей и молчаливых свидетелей. Всех!
— Понял. Наблюдаем дальше. Как и за вашей... женой. — На последнем слове Кирилл запинается и отводит взгляд.
— Она нормально перенесла известие о моей коме?
Возможно, не стоит волноваться о Насте. Только иначе я не могу.
За два года под одной крышей она стала больше чем удобной любовницей. В какие-то моменты я всерьез верил, что из нас получилась бы настоящая семья. Без чувств, но на полном доверии. Не такая, какие показывают в наивных фильмах для детей. Но и не такая, в какой вырос я сам, — с вечными скандалами, ревностью и холодным равнодушием.
Я верил в это настолько, что до последнего надеялся на донора. Ждал, что Настя одумается, не позволит втянуть себя в чужую аферу. Не станет менять неизвестного мужика, от которого в базе лишь детские фото и общие данные, на любовника... Человека, который будет кровно заинтересован в ребенке и его наследстве.
— Анастасия Дмитриевна рвалась сюда. Пришлось при ней звонить в больницу и по громкой связи узнавать, что к вам не пустят, — отчитывается Злотников.
— А как самочувствие?
— Физически вроде бы нормально... — Кирилл снова опускает голову. — Читает новости. Плачет. Даже когда думает, что за ней не смотрят.
— Скажи Савойскому, чтобы набрал ее. Возможно, понадобятся какие-то успокоительные. Пусть будет готов выехать на дом.
Одного выкидыша мне хватило. Не у Насти, у первой жены. Видеть такое снова нет никакого желания.