Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия

Для доказательства того, что высокий уровень убийств связан с дефицитом цивилизации, а снижение уровня убийств вызвано ростом самоконтроля и чувства эмпатии, необходимы другие анализы. Такие анализы можно было бы провести, но они не включены в аргументацию Пинкера. Вообще, хотелось бы получить более подробные количественные исследования. Для того чтобы объяснить вариации и долгосрочные изменения, нам нужно больше информации, чем просто количество инцидентов. Нам нужна систематическая информация о мотивах, способах убийства, ходе событий, контекстах, отношениях между преступником и жертвой и т.д.
 
Заключение
Стивен Пинкер несет в себе исключительно позитив и надежду. Его грандиозное повествование, безусловно, интересно. Однако он подкрепляет его количественными данными, которые иногда не очень убедительны. Возможно, Пинкер прав во многих своих выводах. Проблема в том, что представленные количественные данные часто не подтверждают его утверждений. Иногда его использование статистических данных даже вводит в заблуждение. Он недооценивает и игнорирует фундаментальные проблемы, не обращает внимания на многие подводные камни, связанные с долгосрочными и кросс-культурными сравнениями. Он строит далеко идущие выводы на порой очень хрупких количественных данных. Он чрезмерно интерпретирует, упрощает, отбирает и даже корректирует имеющиеся количественные данные, чтобы они соответствовали и поддерживали его грандиозное повествование. Он избегает доказательств, указывающих на другие направления. Это очень жаль, потому что нам действительно нужен более квалифицированный, тонкий и разнообразный количественный анализ насилия и убийств в истории. Он нужен нам для понимания долгосрочных исторических изменений, а также для понимания и объяснения насилия в современном обществе.
 
Глава 4. Прогресс и его противоречия. Права человека, неравенство и насилие
 
Эрик Д. Вайц 
Я утверждаю, что - это человек прав человека", - писал американский аболиционист Уильям Ллойд Гаррисон в 1853 г. Фредерик Дугласс также знал, что борьба с рабством является частью "великой доктрины прав человека", как заявляла Анжелина Гримке, и оба они связывали воедино права женщин и отмену рабства. "Права раба и права женщины, - продолжала она, - смешиваются, как цвета радуги". На более обыденном уровне в 1960-е годы великий британский историк Э. Х. Карр мог представить себе историческую практику только до тех пор, пока она была прочно связана с верой в прогресс, а это означало либеральный порядок и те достижения в науке, обществе и экономике, которые были характерны для Великобритании и Запада начиная с XVIII века. Стивен Пинкер счел бы все эти высказывания жерновами для своей мельницы непрерывного прогресса человечества. Рабство отменено, женщины имеют право голоса почти во всех странах планеты, а медицинский, технологический и экономический прогресс общества достиг таких высот, о которых Карр, писавший в 1961 году, даже не мог себе представить.
Пока все хорошо. Однако историк должен испытывать чувство тревоги от триумфального колокольного звона, который звучит в двух последних книгах Пинкера. Для того чтобы привлечь Пинкера на его излюбленное поле боя - статистику - потребуется целая армия научных сотрудников. Я не пойду по этому пути, и не пошел бы, даже если бы в моем распоряжении была такая армия. Не поможет и вызов Пинкеру, если он будет маршировать по унылой, депрессивной, бегущей в противоположную сторону дороге с односторонним движением и прибудет на конечную станцию, где все, что мы видим, - это состояние человека, отмеченное неудачами, стагнацией и насилием. Так утверждает ряд ученых и журналистов, которые считают, что права человека находятся на грани исчезновения, потерпели полный крах, носят утопический характер и поэтому подрывают реальный мир политики, отвлекают внимание от более важных социальных проблем, таких как неравенство, или основаны на западных принципах и поэтому обязательно имеют империалистический характер.
 
В области прав человека с XVIII века наблюдается большой прогресс. В этом самом общем утверждении мы можем согласиться с Пинкером. При всех своих ограничениях и неполном (в лучшем случае) осуществлении права человека остаются нашей лучшей надеждой на построение мирного, справедливого и эгалитарного общества, к которому стремится Пинкер, общества, где людей уважают и признают независимо от их пола, национальности или расы, где каждый имеет доступ к основным жизненным потребностям и пользуется свободой самовыражения, может работать, строить и творить по своему желанию, объединяться с другими по своему желанию и быть свободным от бедствий насилия и насильственных перемещений.
Однако успехи в области прав человека не были ни просто положительными, ни легко достижимыми. Вместо того чтобы вступать с Пинкером в статистические баталии, я хочу развить критику, основанную на двух концептуальных недостатках его работы. Первый связан с его медовым пониманием Просвещения как философского движения. Права человека сегодня, безусловно, опираются на идеи Просвещения о свободе и правах личности. Однако те же деятели Просвещения, которые отстаивали свободу, ограничивали ее рамки, стремясь разделить людей на группы по расовому и гендерному признаку. Их аргументы в этом направлении не были ошибкой или недосмотром, и вряд ли они не имели политических последствий. Они были неотъемлемой частью исследования природы человека в эпоху Просвещения. Разделение людей на цивилизованных и варваров лежало в основе мысли Просвещения и позволяло нарушать права человека и осуществлять открытое насилие над теми, кого считали неспособными к рациональному и прогрессивному мышлению. Дело не в том, чтобы развенчать Просвещение в целом, а в том, чтобы осознать сложности и противоречия, лежащие в основе философии Просвещения, которые Пинкер так легкомысленно игнорирует. Если мы хотим приблизиться к миру, в котором права человека будут соблюдаться в большей, а не в меньшей степени, необходимо признать и оспорить изнанку Просвещения. А это непростая задача, учитывая глобальный рост правого популизма и огромное количество мигрантов и беженцев по всему миру.
Вторая критика связана с этим. В двух своих книгах Пинкер предлагает совокупность тенденций, обусловливающих снижение уровня насилия, таких как переход от охотников-собирателей к сельскохозяйственным обществам, рост масштабов рационального мышления, "процесс цивилизации", длительный мир в Европе XIX века и др. В совокупности они вызывают "лучшие стороны нашей природы". Но тенденции не поддаются объяснению, причинные факторы каждой из них неясны, и мы слабо представляем себе, кто именно подталкивает эти события. Все это выглядит как естественный переход от варварства к цивилизации. Если бы все это было так просто. Пинкер парит над тяжелой политической борьбой, которую вели чернокожие рабы, женщины, граждане Кореи и многие другие, чтобы создать в реальном мире царство свободы - со всеми ее ограничениями. В ходе этой борьбы часто наблюдались огромные масштабы и интенсивность насилия, и эти события не фигурируют в статистических таблицах по количеству убийств или числу войн, которые велись в современный период. Насильственное кормление суфражисток, деятельность "эскадронов смерти" в Гватемале, пытки в американских тюрьмах, преступления против человечности и военные преступления в районе Великих озер в Африке, не считая геноцида в Руанде в 1994 г. - можно легко привести целый каскад примеров. Но они нигде не фигурируют в мировоззрении Пинкера. И они требуют признания, потому что мы никогда не можем просто предположить, как это делает Пинкер, что состояние человека будет естественно и неизбежно улучшаться.
 
Просвещение
Для Пинкера Просвещение означает приверженность "идеалам разума, науки, гуманизма и прогресса". Так оно и есть. Но один из центральных вопросов для деятелей Просвещения заключался в том, кто именно обладает способностью к разуму и, следовательно, может изучать и понимать науку, гуманизм и прогресс? Кто, таким образом, имеет "право иметь права?" - спросила Ханна Арендт в 1951 году. Ей предшествовал немецкий философ эпохи Просвещения Иоганн Готлиб Фихте, который в 1796 году писал: "Единственное истинное право, принадлежащее человеку... [это]: право ... приобретать права". 8 Какие гражданские лица и комбатанты подпадают под действие Гаагской и Женевской конвенций и, следовательно, защищены от самых страшных бедствий войны? Более чем поколение исследователей эпохи Просвещения, в значительной степени феминистских историков и политических теоретиков, показало, насколько ограниченными были взгляды Просвещения, когда речь шла о вопросах расы и пола.