Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия

Думаю, что нет. В действительности для этого потребовались решительные действия, сначала самих рабов, которые сопротивлялись рабству путем восстаний и бегства, а затем части элиты, организовавшей аболиционистское движение, связанное с международной организацией по борьбе с рабством, штаб-квартира которой находилась в Лондоне. Третий фактор был сравнительно простым - более или менее слепая работа рынка, которая уничтожила поддержку кабального труда среди тех жителей сахаропроизводящих регионов, которые больше не могли позволить себе покупать и содержать рабов. В этих схватках уровень насилия со стороны рабов, хозяев и государства был очень высок, но нигде в статистике, которую использует Пинкер, этот вид насилия не фиксируется. Он также не принимает во внимание сложное наследие отмены рабства и других достижений в области прав человека. В Бразилии наследие рабства и способ его отмены породили огромное неравенство, которое и сегодня определяет бразильское общество.
Подавляющее большинство африканцев, вывезенных в Новый Свет, - около 95% - были обращены в рабство в Бразилии и странах Карибского бассейна. Рио-де-Жанейро был крупнейшим портом работорговли, принимавшим даже больше рабов, чем Новый Орлеан. По самым приблизительным оценкам, Бразилия приняла 41% всех африканских рабов. В 1864 году в Бразилии насчитывалось 1 715 000 рабов, или 16,7% населения.
Уже в 1719 г. граф Педру де Алмейда, генерал-капитан провинции Минас-Жерайс, писал королю Жуану V, хвалясь успешным подавлением восстания рабов. Однако тревожные признаки оставались.
Поскольку мы не можем помешать оставшимся неграм думать и не можем лишить их естественного стремления к свободе; и поскольку мы не можем, только из-за этого стремления, уничтожить их всех, поскольку они необходимы для нашего существования здесь, следует заключить, что эта страна всегда будет подвержена [проблеме] восстаний рабов.
Далее граф отмечал, что численное превосходство рабов придавало им смелости для восстания, а географические условия предлагали им бесчисленные места для укрытия.
Сто лет спустя мало что изменилось. Хозяева и их рабы в Бразилии существуют в состоянии "внутренней войны", писал один из правительственных чиновников в 1818 г. Прошло еще пять десятилетий, а ситуация не улучшилась. Восстания рабов были постоянной опасностью, "вулканом, постоянно угрожающим обществу, бомбой, готовой взорваться при первой же искре", - писал бразильский правовед в 1866 г.
Смерть белым! Да здравствуют черные!" - кричали повстанцы-рабы в Баие (Бразилия) в 1835 году, иногда распространяя свои убийственные лозунги и на мулатов. Вряд ли это можно назвать призывом к соблюдению прав человека. Баианские повстанцы были мусульманами. Они хотели покончить со своим рабством, но не с рабством в целом. После ожидаемой победы они предполагали поработить других негров и мулатов. Эти рабовладельческие повстанцы не стремились к реализации универсалистского обещания либерализма о правах гражданства для всех. Тем не менее, восставшие рабы в Баие в 1835 г. и во многих других, более мелких восстаниях, охвативших всю Бразилию, своими действиями требовали, по крайней мере, чтобы к ним относились как к людям. Они требовали для себя достоинства, которое приходит с признанием другого, что является основой всех претензий на права человека. Они бросили прямой вызов институту, который выступал в качестве наиболее последовательного и грубого нарушителя прав, который так основательно посягал на достоинство личности, что не оставалось ничего, кроме товара, который покупали, продавали, обменивали и подвергали жестокому обращению по своему усмотрению. Вплоть до тоталитарных и геноцидных государств ХХ века ничто так не противоречило принципам гражданственности и прав, как рабство. Отмена рабства стала величайшим достижением XIX века в области прав человека.
Сопротивление рабов делало Бразилию внутренне нестабильной, но рабы не могли добиться освобождения только своими действиями. В Бразилии потребовалась еще одна мобилизация - представителей элиты, которые пришли к убеждению, что современная либеральная Бразилия, к которой они стремились, и рабовладельческое общество, в котором они жили, находятся в жестком противоречии друг с другом. По их мнению, только освободив рабов, Бразилия сможет добиться прогресса и занять достойное место среди цивилизованных стран мира.
 
В своем великом труде "Аболиционизм" и сотнях других работ и речей Жоаким Набуко, выдающийся бразильский аболиционист, дал мощный отпор давней критике того, что рабовладельческий строй породил в Бразилии "деморализацию и инертность... раболепие и безответственность... деспотизм, суеверия и невежество" как среди хозяев, так и среди рабов. Как и другие крупные аболиционисты, Набуко с большой риторической силой изображал удары плетью по спине, капли молока, остающиеся у ребенка-раба после того, как мать кормила детей хозяина, бесконечные муки и горести рабства.
Однако в письмах Набуко прослеживается тоскливый тон, как будто он хотел, чтобы Бразилия была создана без чернокожих. Это чувство свидетельствовало о границах либерализма Набуко. Это было не торжество бразильского мультикультурализма (как мы бы его сейчас назвали), а мрачное примирение с реальностью. По мере того как рабы рождали для хозяина детей смешанной расы, они размножались, и "пороки африканской крови широко распространялись по всей стране". Главным результатом стало "смешение подневольной деградации одних [негров] с грубым высокомерием других [белых]".
По мере развития аболиционистского движения в 1860-х, 1870-х и 1880-х годах сахарная экономика на северо-востоке страны приходила в упадок, что делало содержание рабов нерентабельным для многих владельцев плантаций. Тогда рабы взяли дело в свои руки. Не восстанием, а массовым бегством - движением рабов-беглецов, не имеющим аналогов в гнусной истории рабства. Это было необычное событие, сродни всеобщей забастовке. Рабы просто бежали с кофейных плантаций, сначала в небольшом количестве, а затем толпами. Обширная и зачастую сложная география Бразилии предлагала им множество мест для укрытия. В то же время бразильский вариант подземной железной дороги предлагал беглецам убежище и защиту.
Наконец, 13 мая 1888 года парламент принял закон об эмансипации, простой и ясный: "Со дня принятия настоящего закона рабство в Бразилии объявляется уничтоженным. . . . Все положения об обратном отменяются". Рабовладельцы не получали никакой компенсации. Принцесса-императрица Изабел подписала закон, поскольку ее отец, Дом Педру II, находился в Португалии. Победа была настолько масштабной и неожиданной, что энтузиазм народа перешел все границы", - писал аболиционист А.Ж. Ламуро. Улицы [Рио] были постоянно переполнены, деловая активность почти полностью приостановлена... в воскресенье на улицах было более ста тысяч человек... ничего, кроме восторженной радости, хорошего настроения и порядка». В северном городе Сан-Луисе только что освобожденные рабы в течение недели ходили по улицам, усыпанные цветами и пальмами, пели и танцевали. Музыка эхом разносилась по городам, толпы людей выходили на парады.
А что же после рабства? Несмотря на надежды многих, бывшим бразильским рабам не предлагали даже перспективы 40 акров земли и мула, обещанные освобожденным американским рабам. Бразильские рабы были предоставлены сами себе, что чаще всего означало возвращение к работе на плантациях в качестве формально свободных, но нищих людей. И это наследие сохраняется до сих пор. В Бразилии один из самых высоких в мире индексов социального неравенства. За период с 1960 по 1990 год доходы 10% наиболее обеспеченных слоев населения выросли на 8,1%, а 50% - снизились на 3,2%. В 1990 году на долю 10 процентов населения приходилась почти половина доходов страны, что на 10% больше, чем в 1960 году. Средний доход чернокожего населения в 1960 году составлял менее половины дохода белых, причем средний доход представителей смешанных рас был ближе к уровню чернокожих, чем к уровню белых. В 1950 году более половины чернокожего населения и лишь четверть белого населения были неграмотны. (В 2015 году общий уровень грамотности взрослого населения составил 92,05%.) Тщательный анализ показал, что низкий средний доход чернокожих связан не только с плохим образованием или тупиковой работой; во многом причина кроется в дискриминации чернокожих. Несмотря на некоторое сокращение разрыва между богатыми и бедными за последние 25 лет, по шкале неравномерного распределения доходов Бразилия находится на 19 месте из 150 стран.