Трофеи берсерков (СИ)

Она нашла Дениса в той самой первой пещере, в темноте и тишине. Где?то в углу с высоты капала вода. Приглядевшись Ада рассмотрела маленький круглый водоем.
Кап — кап — кап, — гулкий пустой звук отдающийся объемным эхом от сырых каменных стен. Мужчина сидел у входа, спиной оперся о камень, нога свешивается с обрыва. На появление девушки отреагировал черным, прожигающим насквозь, взглядом. Ее приближение услышал давно, а вскоре и аромат девушки — сладкая карамель, мягко коснулся его чувств. Мягко, но так болезненно. Денис вдыхал полной грудью. Это то, что он еще может себе позволить.
Ада зашла и застыла у входа, не осмеливаясь нарушить тишину.
— Что? — прозвучало требовательно и холодно, как воздух вокруг.
Ответа Ада и сама не знала. Зачем искала? Зачем пришла? Покидать безопасную пещеру, где могла спокойно проспать всю ночь, она не побоялась. А признать до конца причину — почему, из?за кого, — не могла. Тем более вслух.
— Что?! — громче и еще более холодно, с еле сдерживаемым рыком. — Выбираешь кого получше, но и отпускать уже пойманного не хочешь?
Обвинение и ярость отчетливо слышны в низком голосе. Но суть фразы ускользала от понимания Ады. Она молчала. Не отрицала, и не соглашалась. Просто не понимала о чем говорит Денис.
Но уже одним своим присутствием разрушила хрупкое равновесие, жесткий контроль, который Ден все это время восстанавливал. Вернее, пытался. Не получилось.
— Почему ты ушел? — Ада постаралась не замечать не слишком уж приветливого поведения, сделала первый шаг к нему. Не останавливаться же сейчас.
— Ты издеваешся? — теперь уже настоящий рык, слова разобрать удалось с трудом. И хоть их значение ясно, но вот смысл и причина, нет.
— Всегда так поступаешь? Это твой метод? Доводишь до кондиции и бросаешь, зная что исполнят любое желание?
Ада оцепенела.
Не получив ответа, Ден стремительным движением вскочил на ноги и пересек комнату. Уверенно взял девушку за затылок, заставляя смотреть себе в глаза. Вторая ладонь прошлась от хрупкой шеи вниз по спине и остановилась на талии. Аду как пушынку, не обращая внимания на ее скованность, притиснули к горячему телу. Денис тяжело дышал, к боли и гневу в его глазах примешалась страсть.
Но и обвинение никуда не делось, последний вопрос висел в воздухе и будто подгонял, подталкивал Дениса в спину. Управлял сильными руками, делал движения резкими и порывистыми. Поцелуй, второй поцелуй в жизни Ады, похож на наказание. Из прикушенной Деном губы засочилась кровь.
Из его горла вырвался звериных хрип, губы стали нежнее, а движения медленнее. Ладони ласкали, с силой гладили шею, спину и ноги, притягивая еще ближе к себе.
— Отпусти, — как только смогла вдохнуть немного воздуха, прошептала Ада. Губы не слушались, все тело одеревенело.
Денис не переставал жадно целовать шею, спускаясь к груди. Бешеную ревность сменило яростное желание сделать своей, не обращая внимания на сопротивление. Наплевав на все правила и приличия.
Дух, как же легка и беззаботна, оказывается, была его жизнь до встречи с Идой. Он тогда принадлежал себе, — его жизнь, счастье, зверь. Со встречи в том проклятом лесу весь мир сосредоточился в одной девушке, — она все, чего он хочет. И получит.
Неожиданная сильная боль в ноге отвлекла. Бер без усилия стряхнул хорька, который укусил его лодыжку, и потерянным взглядом посмотрел на девушку в своих руках. Вся ненависть, которую он испытывал до этого, непонятно к кому, к друзьям, к жизни в целом, вылилась на него самого. Ненависть и презрение.
Он охранял Иду от всех, а от себя не защитил. Желая добиться своего, заполучить желаемое, он причинил боль той, которую больше жизни любил, которую не имел права обидеть, сам обещал. Единственной. И нарушил обещание.
— Ида, прости… — медленно убрал руки и отступил на шаг.
Сжавшаяся в комок девушка еле устояла на ногах, бледное лицо и дорожки слез на щеках. Хорек, отброшенный в угол, снова на ногах и рычит, шерсть на загривке дыбом. Звуки, собственный пульс в ушах, ненависть, осознание совершенного обрушились на бера. Он сделал еще шаг назад.
Иде не могло понравиться. Не тогда, когда малейшую вспышку удовольствия от агрессивных, но все же ласк, душит страх. Не тогда, когда перед глазами возникает лицо Матиса. А потом хищный оскал Ханнеса, Пасвела, всех тех, кто когда либо причинял ей боль.
И одним из них стал Денис. Не верилось, не хотелось верить, но это было именно так. Хрупкое, недавно обретенное спокойствие и робкая вера разбиты.
— Ида, — тихо и осторожно позвал Ден. Он так и стоял в двух шагах, не приближаясь, но больше и не отступая. — Ида, я не хотел.
— Я тоже, — голос ее подвел, звучал жалко.
Все глупые обвинения, правдивые или ложные, стали неважными. Собственные обиды, подозрения и ревность, — все заслонили слезы Иды.
Девушка быстро, на сколько позволяло ее состояние, пошла к выходу из пещеры. С каждым нетвердым шагом все быстрее, пока не скрылась в темноте прохода.
Денис не стал ее догонять. Ему как и ей надо было прийти в себя. Он в очередной раз потерял контроль. И так же как и много лет назад, его поступок повлек за собой необратимые последствия. Из?за него страдали самые дорогие и близкие.
Бер опустился на пол в том же месте где и стоял и обхватил голову руками. Темно и тихо, только звук падающих в воду капель. Все также, как и до прихода Иды в пещеру. Но вместо всепоглощающей ревности, Дениса переполняло чувство вины.
Клык тоже не пошел за Адой. Настороженно следил за берсерком и то, что он видел, ему не нравилось. Помочь, что ли? Или не вмешиваться? Уже вмешался по уши. Слишком опасным для самого себя выглядел в данную секунду берсерк.
Сложные они звери, эти беры. Куда легче жить подобным Клыку, не имеющим второй ипостаси. Ибо чем сильнее зверь внутри, тем сложнее его подавлять. А Денису сложно вдвойне, его зверь никогда не уходил полностью. Даже среди своих он считался нестабильным и не раз оправдывал опасения окружающих.
До совершеннолетия Ден был отчаянным сорвиголовой. Наставники, родители, брат, — ни один совет, приказ или просьба не находили отклика в жаждущей приключений душе. Он делал, что хотел и никогда ни о чем не жалел. И никого не жалел. До случая, когда из?за его несдержанности мать и сестра чуть не сгорели заживо.
Отец совершенно серьезно был готов убить родного сына, Денису никогда не забыть тот его взгляд. Дмитрий сумел успокоить обоих, уже в то время, в семнадцать лет, умел убеждать. Но если отец и брат не задерживаясь пошли к любимым девочкам, то Денис остался один. Со своим неуправляемым зверем и виной. Он не просил прощения, такое не прощают. Сам себя до сих пор не мог простить.
Мать не сказала и слова упрека, также как и сестра. Денис знал, они любят его несмотря ни на что и оправдывают. Конечно, пожар в их доме несчастный случай, трагическое совпадение, младшенький сынок не хотел ничего плохого, просто не совладал с силой. Такие оправдания и годились разве что для любящей всем сердцем матери.
После совершеннолетия Денис ушел из клана и только изредка наведывался на день или два, никогда не дольше. Не навещал семью и дом, только друзей и таверны. Перед последними он не испытывал мешающего жить и дышать, чувства вины.
За прошедшие пять лет Ден многому научился, а главное, его сила и зверь прочно удерживались в ежовых рукавицах. Расходовал энергию на мелкие шайки разбойников, рисковую охоту на крупных хищников, так, забавы ради. Патрулирование границ стало отдушиной, в лесах он чувствовал себя дома, свободным. Честно, даже радовался наступившей войне и нашествию смолгов. В бойнях не приходилось сдерживаться, наоборот.
К сгорбленному беру подкрался хорек. Денис перевел на него пустой взгляд, пару минут большой и маленький звери не отрываясь сверлили друг друга взглядами. И скоро перед глазами Дена замелькали нечеткие картинки в красных тонах, мыслеобразы, с помощью которых Клык мог общаться. Правда, не со всеми, только с Говорящими, такими как Борис. Если дар отсутствовал, общение отнимало очень много сил у обеих сторон.