Основной закон (СИ)
Голос Паши стал жестким и надменным.
– Знаешь, почему у Бухгалтера такое погоняло? Потому, что он всегда своих жмуриков считает. Только рыпнись – и станешь у него юбилейным покойничком. Понял?
Валерик промолчал.
– Понял? – заорал Паша.
Бухгалтер сделал шаг вперед.
– Понял, – поспешно подтвердил студент.
На полу зашевелилась Машка-Барби. Встала на четвереньки, потрясла головой и, опираясь на руку подскочившего к ней Бухгалтера, встала на ноги.
– Очухалась? – нежно проворковал бандит. – Вот и хорошо. Тут где-то на полу шприц валяется. Найди и держи при себе. На всякий случай. А ты – он кивнул Бухгалтеру – помоги.
Минут через пять Машка вскочила, сжимая в руке тонкий одноразовый шприц, максимум кубика на два.
– Вот он!
– Хорошо, – кивнул Паша. – Сядь в уголке и не отсвечивай. А мы продолжим.
Он повернулся к Валерику:
– Слышь, фраер, тебе какое ухо дороже? Правое или левое? Молчишь? Ну, тогда Бухгалтер сам выберет.
Бугай встал рядом со своим боссом и достал из кобуры пистолет.
– Это, чтобы не думал, что я шучу. И не дергайся, а то он тебе еще что-нибудь нужное отстрелит.
Бандит заржал. Бухгалтер не торопясь щелкнул предохранителем, передернул затвор, досылая патрон в ствол, и стал медленно поднимать вытянутую вперед правую руку.
Вот он, момент! Что нужно, чтобы произошел выстрел? Любой пацан скажет – ударить бойком по капсюлю. Или молотком – неважно. Но ведь можно просто нагреть малюсенькую толику очень нестабильного вещества до температуры воспламенения. Хватит доли кубического миллиметра. И энергии на это нужно всего ничего. Так что вполне хватит не на один патрон, а на… Сколько их там в обойме? Восемь? Десять? Пятнадцать? Неважно. Важно, что они в рукояти пистолета, а рукоять – в руке.
Банг! Жахнуло неслабо. Кисть правой руки Бухгалтера словно окуталась облаком пламени, и раскуроченный пистолет упал на пол вместе с оторванными пальцами. Одновременно Валерик качнулся вбок, опрокидывая стул на пол и быстро пережигая пластик стяжек. Освободился от стула и прежде, чем Паша успел отдать хоть какой-нибудь приказ, долбанул его разрядом, на этот раз вырубая напрочь. Машка-Барби отключилась сама, лишь увидев кровь и куски мяса. Теперь очередь автоматчиков. Они стоят далековато, но все-таки в пределах досягаемости. Это больно, когда патроны начинают рваться прямо в подсумках. И пули при этом летят куда попало, например, в небо, в ногу, в живот. А еще такие фокусы вводят людей кого в ступор, кого в панику. Нет явного врага, нет приказа. И люди, хоть они трижды бойцы, просто не знают, как реагировать: то ли, рискуя остаться без рук, сдергивать и выбрасывать куда подальше ремень с подсумками, то ли бежать отсюда со всех ног – если, конечно, эти ноги еще целы. А Валерик, укрывшись за тонкими досочками, действовал наверняка. Риск, конечно, был. Но, все-таки, вряд ли пуля, не разогнавшаяся в стволе, потерявшая энергию на разрывание магазина, сможет пробить стенку веранды, а потом еще и сохранить убойную силу. Ну а деморализованных и дезориентированных противников можно просто и незатейливо убить. Неважно: озоном, электрическим разрядом, сердечным спазмом или еще десятком-другим способов – Валерик хорошо поработал над этим вопросом. Главное, стрелять в него больше никто не будет.
Расправа заняла меньше минуты. Никто не ушел. Вокруг беседки лежало шесть трупов, внутри – еще один. Поразмыслив, Валерик решил не убивать гостеприимного хозяина – вопросы к нему только множились – а пристегнуть его к стулу. Как это правильно сделать, он теперь знал. А еще хорошо, что эта сволочь решила поселиться практически в лесу. Не хватило бы своих сил на все, что было сделано. Но была возможность по ходу действия подкормиться, подпитаться, подзарядиться. И сейчас снова. Пока есть передышка, есть время и еще не до конца исчерпан тоненький стелющийся по земле слой золотистого тумана.
Валерик еще раз просканировал доступный ему периметр. Никого. То есть, никого, кроме Паши и его подружки. Он выждал пару минут. Никто не появился. Ощущение опасности тоже не возникало. Он приподнялся, огляделся вокруг и, не увидев и не почувствовав никого, выпрямился во весь рост. Подсел к чудом уцелевшему столику и принялся методично уничтожать выставленные на нем деликатесы.
Глава 23
Крошечный бутербродик-канапэ специально делается таким, чтобы хватило на один укус. Да и оставалось их не сказать, чтобы слишком много. Как говорится, ни богу свечка, ни черту кочерга. Но яму желудка слегка заткнуть все же удалось. В углу зашевелилась Машка-Барби. Валерик подумал, поднялся и связал ей ноги. Не слишком сильно, да и больше, так сказать, на всякий случай: мало ли что можно ожидать от придурошной наркоманки. Закончив с этим делом, Валерик поднялся и огляделся. И вздохнул. По центру беседки живописно лежит покойник, а еще шестеро разложены по периметру беседки. Хорошо еще, что сейчас, в темноте, их не видно. Вот честное слово – он этого не хотел. Да что там – ничего такого он даже не предполагал, даже представить не мог. Он хотел всего лишь понять, что от него хотят и поторговаться за свое спокойствие. А оно вон как вышло! Четыре трупа там, на дороге, еще семеро здесь… Если добавить того, с автовокзала, то полная дюжина наберется. Вот только никакого чувства вины не было и в помине. Его хотели ограбить, убить, а он – он только защищался. Конечно, если смотреть по закону, то пределы самообороны он превысил. Но то по закону, а здесь и сейчас этого закона и близко не наблюдается. Ну так разве не закон позволил такому вот Паше комфортно жить и на этот самый закон плевать? Ну а раз так, значит, ему тоже плевать. Главное – не попасться этому самому закону. А, значит, пора делать ноги.
Валерик вздохнул и помотал головой, стряхивая с себя состояние мутного пофигизма. В самом деле – ему было наплевать на этих людей, чьи тела сейчас украсили пейзаж. Он просто устал, и физически, и эмоционально. Ему хотелось обратно, в свой офис, который незаметно стал ощущаться домом. Перекинуться парой слов с Ильей, наесться до отвала Катерининой стряпни и отрубиться на чистых простынях в своей собственной постели. Вот только сперва надо было разобраться с парой моментов. И, самое главное, все же попробовать напоследок поговорить с этим толстым бандитом. Может, хоть сейчас ему, наконец, скажут, чего от него хотят.
Он с неохотой поднялся на ноги и мимо трупа Бухгалтера, подавив желание пнуть мертвое тело, подошел к Паше. Тот уже в достаточной степени очухался и зыркал вокруг, пытаясь оценить обстановку. При виде приближающегося студента к злости его взгляде прибавился страх: как ни крути, а жить-то еще хотелось. Дальнейшее развитие событий он себе представлял вполне, и оно ему совсем не нравился. Сам Паша на месте пацана вальнул бы виновника без разговоров. Правда, раз тот его сразу не прикончил, значит, чего-то хочет. Значит, есть возможность поторговаться. Наобещать всего, что попросит. Главное – живым остаться, а там видно будет. Может, и выпадет ему в колоде козырный туз. Только сыграть надо по-умному, не сразу колоться.
Валерик подтянул к себе ближайший стул и уселся напротив своего пленника.
– Устал я с тобой. – честно сказал он, – глупый ты. Даже трудно поверить, что при таком слабоумии ты так поднялся. Вот нафига было устраивать весь этот цирк? У тебя что, люди лишние? Может, есть в заначке еще дюжина бойцов и парочка бухгалтеров? Мне, знаешь ли, не доставляет удовольствия процесс сокращения поголовья бандитов. Хотя результат, конечно, радует. Ну так что, теперь расскажешь, наконец, зачем я тебе понадобился?
Паша отвернулся, насколько ему позволяла шея, и тут же коротко треснул электроразряд.
– А-а-а! Ты чего, сука, делаешь!
– То же самое, что ты недавно делал со мной. Ну не сам, ну счетоводу своему приказал. Дела-то это не меняет. Он, кстати, свое сполна получил. Больше считать никого не будет, я его сам посчитал. Теперь твоя очередь.