Долгая дорога домой

— Что делать, Жорж? Мы не знаем, с чего начать поиски.
— Ну, смысла здесь торчать нет никакого, — прямо ответил Жорж. — Я вам уже говорил: дальше будет только хуже. Вам надо немедленно возвращаться в Сент-Этьен. Здесь вы ничего сделать не сможете, а я вынужден вас предупредить — хотя и не имею права, — скоро Париж опять будет в осаде.
— В осаде?! — поразился Эмиль.
— Отец, вы что, на самом деле понятия не имеете, что тут происходит? — спросил Жорж с раздражением. — Париж захватила Национальная гвардия. Армия собирается его отбить. Это гражданская война! И очень может статься, что не будет пути ни в город, ни из города. Вы должны отвезти маму туда, где безопасно… — Он помолчал, со значением глядя в глаза отцу, и добавил: — Пока вы и ее не потеряли.
— Жорж! — вскрикнула Розали.
— Мама, я вас предупреждаю, — повернул к ней голову Жорж. — Приближается новая осада, и если вы немедленно не уедете, то капкан захлопнется. Вам необходимо быть в Сент-Этьене с девочками, а вам, отец, — он повернулся к Эмилю, — нужно быть с мамой.
— Но, Жорж… — начала Розали.
— Никаких «но», — решительно перебил ее сын. — Уезжать надо сегодня, сейчас, пока еще безопасно. Вы нужны Кларисе и Луизе.
— А Элен? Ей мы тоже нужны.
— Возможно, — кивнул Жорж, — но в данный момент вы не знаете, где она, и помочь ей не можете. — Он заговорил чуть помягче: — Я все сделаю, чтобы ее найти, мама, но искать девочку в этой заварухе очень сложно. — Он улыбнулся, надеясь, что эта улыбка будет обнадеживающей. — Но кое-какие связи у меня есть, и я узнаю все, что смогу.
— А что это за связи? — недоверчиво спросил Эмиль. — Мы слыхали, что тебя прикомандировали к генералу Винуа.
— Так и есть, — коротко подтвердил Жорж. — На самом деле мне не полагается быть здесь, поскольку сейчас я занят его делами. Я могу только вас просить… нет, вам сказать, чтобы вы уезжали из Парижа немедленно. Иначе ваши другие дети могут потерять вас. — С этими словами он встал и вышел в прихожую. — Это не задержит человека, который решил войти, — заметил он, подергав ручку забаррикадированной двери. — Вам здесь небезопасно. Бога ради, отец, сделайте, как я вас прошу!
Когда сын вышел на улицу и, не оглянувшись, пошел прочь от дома, родители в отчаянии посмотрели друг на друга.
— Что же нам делать? — Растерянный Эмиль искал у жены поддержки.
— Ехать, — ответила Розали. — Мы нужны Кларисе и Луизе. Мы оба. Сейчас отправимся на вокзал и сядем на первый же поезд.
— А Элен?
— Элен? — Розали замигала, стараясь сдержать слезы. — Жорж прав. Мы ничего не можем здесь сделать, кроме как сидеть и ждать. А тем временем город захлопнется, как капкан. Надо довериться Жоржу и его контактам, какими бы они ни были.
— Поедем, — кивнул Эмиль, — но только в фаэтоне. Лошадь у нас есть, и Пьер сможет нас отвезти.
— Поездом быстрее, — возразила Розали. — Если поедем в фаэтоне, придется ночевать в дороге.
— Так ли это важно, Розали? — пожал плечами Эмиль. — Зато в Сент-Этьене у нас всегда будет под рукой фаэтон, да и ехать в нем намного удобнее. Ты же не любишь поездов.
Розали должна была признать, что он прав: поездов она не любила. Однако те ездят куда быстрее, чем одноконный фаэтон. А она теперь рвалась в Сент-Этьен, чтобы поскорее присоединиться к дочерям. Розали дала себе клятву, что, оказавшись снова дома, в провинции, она с детей глаз не спустит. А вдруг Жорж окажется прав? Тогда она с Эмилем может застрять в Париже на несколько месяцев. При условии, если они уедут из города прямо сейчас, ради бога, пусть Пьер повезет их в фаэтоне.
— Нам нужно успеть выехать из города до закрытия ворот, — пояснил Эмиль, — тогда мы сможем найти гостиницу на ночь, а утром сразу пуститься в путь и завтра до темноты добраться до Сент-Этьена.
Приняв таким образом решение, они стали готовиться к отъезду. Эмиль и Пьер забили досками входную дверь, а Розали запаковала в дорогу остатки еды, купленной утром.
Пьер запряг лошадь и вывел фаэтон на улицу. Эмиль закрыл и запер ворота, и они двинулись в путь, оставив позади пустой безмолвный дом.
   
Глава восемнадцатая
 
Вернувшись в кухню, Агата поручила Элен склады-вать полотняные вещи, и эти повторяющиеся действия вроде бы успокоили девочку. Сидя за столом, она разглаживала салфетки и наволочки, складывала полотенца, следя, чтобы точно совпадали уголки, и лицо у нее было очень сосредоточенное.
Однажды она глянула на сушилку, свисающую с потолка, где Агата Соз развесила ее вещи, постиранные накануне.
Женщина перехватила ее взгляд:
— Завтра они высохнут и сможешь пойти домой.
Занимаясь вместе с девочкой кухонной и домашней работой, Агата продолжала с ней болтать, надеясь узнать еще хоть что-нибудь. Один раз в кухню зашел отец Тома, желая предупредить мадам Соз, что не вернется к ужину, и когда он появился в дверях, Элен тут же забилась в угол. Он не обратил на нее никакого внимания, сказал, что хотел, и вышел, но Агата заметила, как девочку сразу отпустило.
После обеда, который они съели вместе за кухонным столом, мадам Соз отправила Элен наверх отдохнуть и воспользовалась возможностью снова поговорить со старшим священником.
— Покамест девочка не сказала ничего существенного, но ей явно спокойнее, когда мы только вдвоем.
Постараюсь сегодня узнать, где она живет. Правда, она обмолвилась, что у нее есть брат, но это не играет никакой роли в поисках ее дома.
— Свои имя и фамилию она нам назвала, — напомнил отец Ленуар.
— Да, знаю, но что-то ей помешало продолжить говорить дальше. Как вы думаете, ее отец действительно убил эту Мари-Жанну?
Священник покачал головой:
— Откуда нам знать, Агата? Я думаю, девочка немного не в себе. И можно ли чему-то из сказанного ею верить?
— Бесспорно одно: она боится мужчин, — сухо отозвалась Агата. — Я видела ее синяки.
И только когда они готовили вечернюю трапезу, Элен наконец назвала улицу, на которой живет: авеню Сент-Анн. Она произнесла это вскользь, а Агата сделала вид, что не обратила внимания, но для нее было большим облегчением сообщить эту новость отцу Ленуару.
— Если только этому можно верить, — заметил настоятель. — Если нет, то оставить девочку здесь мы не можем. Ей придется отправиться к сестрам.
— В приют?! — Агата пришла в ужас.
Приют, который держало сестричество Святого Луки, представлял собой неприветливое здание за два квартала от площади Арман. Там жили «дети стыда» — незаконнорожденные младенцы, оставленные на крыльце приюта. И еще — сироты, которым некуда было больше идти. Элен уж точно там не место.
— А если я схожу туда, на авеню Сент-Анн, и проверю, нет ли там ее родных? — предложила Агата. — Наверняка там будет ее мать. Пусть тогда придет и заберет девочку.
Отец Ленуар пожал плечами:
— Думаю, что это вполне можно сделать, но следует ли нам возвращать ее в дом, где, как вы говорите, с ней жестоко обращаются? Не лучше ли ей будет у Святого Луки?
Агата Соз, каждое воскресенье у мессы видящая несчастные лица приютских детей, так не думала. Нет. Этот приют, может быть, и защищает детей от жестокостей внешнего мира, но счастливым местом его не назовешь.
Она покачала головой:
— Мне бы очень не хотелось видеть ее там. Прошу вас, отец мой, позвольте мне сперва сходить на авеню Сент-Анн и увидеть, что там и как, своими глазами.
Старый священник вздохнул и развел руками: Поступайте так, как считаете лучшим.
Агата Соз внутренне возликовала.
— Тогда я сегодня же вечером туда схожу, — сказала она. — Наверняка ее родные с ума сходят, и если они там и правда живут, то наверняка будут сегодня дома.
К вечеру, накормив своих подопечных, Агата отвела Элен в ее комнату.
— Мне надо уйти, детка, — сказала она. — Ты читать умеешь?
Элен посмотрела удивленно:
— Конечно, мадам. Я же не маленькая.
— Тогда я тебе принесу Библию, и ты почитаешь, пока меня не будет. Отец Ленуар у себя в кабинете, а у отца Тома деловая встреча. Они тебя не побеспокоят.