Дамнат (СИ)

Аннаты не понимали, как северяне могли преклонить колено перед презренным имером. Даже сейчас, когда дыхание смерти коснулось каждого, местные самозабвенно рассуждали о грязных безмозглых дикарях, которых таинственный народ, века скрывавшийся в труднодоступных ледяных пустошах, прикормил, точно они и в самом деле были всего лишь животными. Неблагодарные! вздыхали приспешники короля. Как есть собаки! негодует чернь.
Но Эндр понимал, в чем дело. Иноземец всегда быстрее ухватывает суть. А суть в том, что аннаты веками гнобили непокорных северян. Истребляли, облагали непомерной данью, угоняли в рабство, насаждали культ церкви Предвечного, а после Проклятой Ночи — маниакально уничтожали любое проявление магии. Преследованию подверглась даже такая архаичная и сомнительная магия, как шаманизм.
Настал час расплаты.
Ассадха… знать бы, кто это такой…
И вот, полчища этого загадочного властителя уже здесь — у стен Басили́та, столицы Аннаты.
— Мы должны выстоять, — бубнил князь Анастасий, главный советник короля Канга Мстителя. Вернее, бывший советник. Потому что король умер. Пал в бою под Тарском. Его изрубленное тело лежит сейчас на мраморном постаменте в тронном зале, накрытое королевским стягом. Над телом рыдают молодая жена, пятая по счету, дочь, сын, приближенные, знать, — куча прихлебателей и лизоблюдов.
И только Анастасий, человек, которого Эндр терпеть не мог — такой же толстый, как и он, но при этом рыхлый, сладко пахнущий, прилизанный, — стоял на сторожевой башне вглядываясь в медленно чернеющий горизонт. Ветер трепал его жидкие седеющие волосы.
— Мы должны, мы должны… — повторял он без конца. — Мы должны собраться, дать отпор. На кону ведь всё. Наши жизни, родина…
— Заткнись, — бросил Эндр.
— Простите… что вы сказали?
— Я сказал заткнись. Не тошни и так блевать хочется.
Эндр с невыразимым презрением оглядел князя. «А ведь этому выскочке всего-то тридцать пять лет, или что-то около того», — подумал он. Внезапно ему захотелось уйти отсюда, но прежде отвесить этому розовощекому борову хорошего пинка. Уйти в любимую таверну «Однорогий лось», выпить там кислого пивка — у старого подлеца Матвея иного не бывает, — и порубиться в кости со своими боевыми товарищами: чертовым занудой Мёдом, брюзгой и чистоплюем Бедда́хом, кобелем и похабником Тимьяном, загадочными братьями Калла́дом и Арке́рой, болтуном Киром Ослепительным (а он требовал называть его только так и не иначе) и конечно же его, толстяка, большим другом Ве́ргой — парнем, знающим толк во всем, что касается войны и оружия.
И что он здесь делает?
— А что ты здесь делаешь, а? — неожиданно для себя поинтересовался Эндр у князя. — Чего сюда припёрся?
Анастасий испуганно захлопал глазами. Странно, наверное, было видеть их вместе — высокого благообразного сановника с длинной раздваивающейся бородой и мечом, ржавеющим в инкрустированных драгоценностями ножнах, и рыжебородого кривоногого коротышку-плебея в латанной-перелатанной кольчуге и кривым косарем за поясом.
— Оцениваешь ситуацию, советник? — продолжал Эндр. — Знаю я тебя, козел бородатый. Сейчас ты пойдешь туда, где лежит этот ублюдок, накрытый тряпкой, и произнесешь пламенную речь, которую ты в данный момент так старательно выдумываешь. Так, или нет?
Анастасий так изумился, что не нашелся, что ответить.
— Ты прав, — вздохнув, добавил Эндр. — Аннатам грозит гибель. Но даже сейчас ты, и такие как ты, думаете лишь о себе. Власти захотелось, да?
— Э… вы не правы, друнгарий Эндрат Поморник.
— Брось. Я уже сорок лет живу не свете, участвовал в нескольких десятках сражений, так что ты мне голову-то не морочь. Посмотри-ка лучше туда — видишь вон те черные точки? Это, дружочек мой, не люди, и не звери, это — имеры. И они сожрут нас с потрохами. Вот к чему привел вас Канг — бестолочь, редкостная взбалмошная бестолочь! Съешьте!
— Не понял?
— Съешьте, говорю! Вот то, что выросло на вашем огороде! Избавились от магов? Выкорчевали вредную поросль? Съешьте!
Эндр смачно плюнул Анастасию в ноги, развернулся и пошел прочь, но у лестницы остановился и обернулся.
 
— Знаешь что, советник? — сказал он задумчиво. — Расскажу-ка я тебе напоследок одну байку, которую мне на днях поведал мой приятель Мёд. Однажды один король решил избавиться от воробьев. Велел их всех уничтожить — дескать, вредные, бесполезные птицы. И знаешь, к чему это привело?
— Знаю, — мрачно ответил Анастасий. — В стране расплодились насекомые, что привело к гибели урожая, голоду и…
Эндр удовлетворенно кивнул и начал спускаться.
— Спасибо за совет! — вдруг крикнул ему вслед князь Анастасий, бывший советник короля-мстителя, но толстяк Эндр, наемник, его не услышал.
Над городом раздавался колокольный звон. Заунывный, монотонный, гулкий звон. Не прекращаясь ни на минуту, он нёс над Басилитом свою скорбную песнь, заглушая порой гул многочисленных голосов, скрип телег, грохот молотов о наковальни, лязг железа, ржание коней, резкие выкрики командиров.
Древняя твердыня канувших в небытие королей Аруты — до сих пор никем не покоренная — готовилась к осаде. Полчища Ассадхи уже стояли под её стенами.
Над городом раздавался колокольный звон, возвещая о скорой битве. Скорей всего, последней для Аннаты — горделивой империи, когда-то владевшей всей цивилизованной Арахной.
Каллад с раздражением посмотрел в сторону храма и подумал, что за кретин с такой идиотской настойчивостью трезвонит в колокол? Целый день — с раннего утра. Кому это надо? Он посмотрел на полуденное солнце, вернее на желтое пятно, красующееся в центре затянутого мертвой свинцовой пеленой неба. Сейчас ему казалось, что он никогда не видел голубого неба. Что здесь всегда царила осень. Ерунда, конечно, но всё же…
Ведь он родился тридцать лет назад, наутро после Проклятой Ночи.
Каллад поёжился. Говорят там, за их спинами, в Аруте, еще страшнее. Там нет даже такого скудного солнца. Там только тьма.
Тьма и всё что она в себе таит — излюбленная тема солдатских баек. За годы небылицы так тесно переплелись с реальностью, что уже отличить ложь от правды. Разве что самому там побывать. Каллад мрачно усмехнулся. Если Басилит падет, то людям — тем, кто уцелеет, — придётся отправиться туда. Иного выхода нет.
Если, конечно, их пропустят через кордон.
Колокольный звон прекратился. Но спустя пару минут возобновился, только на этот раз в более медленном темпе.
— Уже хоронят нас, — сплюнул Аркера. — Паскуды.
Каллад посмотрел на него и снова усмехнулся.
— Думаешь, звонарь устал? — Аркера-Лучник понимал его без слов. Это была необыкновенная, или, как говорил Эндр, магическая связь. Можно сказать, Аркера слышал мыслисвоего сводного брата. У них была одна мать и разные отцы. Отца Каллада — сельского знахаря — повесили на его же глазах за колдовство, после чего он — мальчишка пяти лет — онемел. Отца Аркеры Каллад до смерти забил мотыгой, после того как тот спьяну избил мать. Ему было двенадцать. Год спустя мать стала шлюхой и в один прекрасный момент изгнала их из дому.
Интересно, что же с ней сталось? Она жива? Вряд ли. Шлюхи, как правило, долго не живут.
— Точно устал, — отозвался прислушивающийся Беддах. — Отдохнул бы, бедолага.
Вся шестерка друнга Эндра сидела на парапете крепостной стены — так называемом боевом ходу. Тимьян дремал, или делал вид, что дремал — он всегда подчеркнуто наплевательски относился ко всему. Даже к женщинам — грубил им, зубоскалил, и это, что удивительно, приводило их в восторг. Но вообще-то Каллад сильно сомневался, что хоть одна по-настоящему приличная женщина обратит на него внимание. Беддах чистил и смазывал свой арбалет — он редко занимался чем-то другим. Мёд думал о чём-то — Каллад знал, что через какое-то время он непременно что-нибудь скажет. Что-нибудь умное. Любит, сукин сын, поумничать. Верга с Эндром отсутствовали, а Кир, высунувшись в просвет между зубцами, глядел на равнину перед крепостью.