Дамнат (СИ)
— Может, есть потайной ход? — с надеждой спросил Аркера.
— А ты знаешь его?
— Нет.
— Ну и заткнись!
— Успокойся, Эндр, — спокойно сказал Мёд. — Что-то ты сегодня совсем расклеился. Кричишь, ругаешься. Истерикой делу не поможешь. Думать надо.
— Вот и думай. У тебя ума много, придумай что-нибудь.
— Думаю, думаю. И кажется, придумал. Есть ход.
— Да, Мёд, — сказал Аркера. — Ты здесь родился, ты должен знать все потайные местечки. Где пролезть, просочится. Незаметно.
— Вы с Калладом тоже здесь родились. Не так ли?
— Мы не такие умные, как ты, Мед. Мы простаки.
— Десять человек на лошадях, — покачав головой, проворчал Беддах. — Да вы что? Вряд ли такая орава останется незамеченной. Как бы не замели нас. Обратно на стену. Дикарей с нелюдями бить.
— Ты прав, веханец, — согласился с ним Верга. — Ведь мы, по сути, покинули поле боя.
— Это чревато, — сказал Кир.
— Надо бы разделиться, — предложил Аркера.
— Отряда на три, — посоветовал Тимьян.
— И выслать пару ребят — братьев, например, — на разведку, — подытожил Верга. — Уверен, что поступок Кипра не останется незамеченным. Надо бы нам соблюдать осторожность.
Эндр всё это время сидел на камне, хмуро глядя в землю. Он не сразу заметил, что на него обращены взоры окружающих.
— Ну, командир, — сказал Тимьян. — Выноси решение.
— Мёд, — обратился к несостоявшемуся магу друнг.
— Слушаю.
— Где то место? Ход, или что там у тебя?
— На северо-восток отсюда. В тупике Кузнечной улицы. Там проживает один мой старинный приятель, его зовут Иво. Он нас проведет. У него в сарае есть потайной лаз, он обнаружил его случайно. Как я думаю, его прорубили лет триста-четыреста назад, во время восстания молотобойцев…
— Ладно, ладно… — оборвал его Эндр. — Меня не интересует, кто и когда его прорубил. Важно другое — о нем знает кто-нибудь?
— Никто кроме… — Мёд замялся.
— Ну? Договаривай.
— Никто, кроме десяти человек. Из этих десяти в городе остались только я и Иво. Остальные разъехались кто куда. Воспользовавшись лазом. Но это было давно.
Эндр пристально вгляделся в Мёда.
— Что-то ты темнишь, умник. Кто ты?
— Отложим этот разговор на потом, хорошо?
— Ты уверен, что мы там не попадём в засаду?
— Толстяк, кончай, а? — вспылил Кир. — Какая муха тебя укусила сегодня? Ты что, Мёду не доверяешь? Сколько лет вместе бок о бок в говно по самые уши кунались, и теперь ты ему говоришь — кто ты? Может, нам всем тебе исповедаться? Лично у меня тоже есть что скрывать, и что же, на меня тоже станешь коситься? А, отец родной?
Гневная отповедь немного отрезвила Эндра. Он отвел глаза в сторону и буркнул:
— Всё, проехали.
— Знаешь, Эндр, — произнес Мёд. — Я понимаю твои опасения. И я об этом подумал.
— О чём?
— О неприятных сюрпризах, что могут нас поджидать на пути. К тому же — я забыл упомянуть — проход ведет в недра гор, и на кого мы можем там наткнуться — кто знает?
— Всё, всё! — решительно заявил Эндр. — Другого выхода все равно нет. Кир, идешь вперед. Ты у нас лучше всех умеешь лазать по крышам, просачиваться, какговорит Аркера. Возьми с собой своего дружка Тимьяна. Поняли, надеюсь, куда идти? Зачистите путь. Не убивать! Просто спровадьте куда-нибудь. Валить только в крайнем случае. Свидетели нам ни к чему. Потом возвращаетесь. Постарайтесь до темноты. Если все в порядке, еслитихо, никого нет, вы снова пойдете вперед. Препятствие — сигнальте. Я, Мёд и… Верга, да, Верга — с Дакси. Идем за вами. Братья и Беддах с принцессой после нас. Встречаемся у тупика. Так, — Эндр посмотрел на небо, — примерно через пару часов стемнеет. Идите. Ждем вас. Идите, идите, и смотрите, чтобы не вляпались.
Едва стемнело, Кир с Тимьяном покинули амфитеатр. Ехали быстро, не разговаривая, поглядывая по сторонам и стараясь не упустить ни одно движение, ни один взгляд.
Похоже, никому до них не было дела. Оно и понятно — горожанам, оказавшимся, по всеобщему мнению, на краю гибели, не до каких-то там всадников. Вояк самых разных мастей в последнее время развелось и так полным-полно, чтобы на них обращать внимание. Однако Тимьян понял — что-то не так. Чувствовал интуитивно. Анастасий запер ворота затем, чтобы не выпустить королевских деток. Тимьяна нисколько не смущало, что это объяснение звучит несколько вызывающе, может даже абсурдно. Узреть суть, именно суть, а не ее подобие, — одно из главных правил, которое Тимьян усвоил за годы обучения в монастырях «Бессмертных Ии». Чаще всего это незначительная деталь, безделица, затерявшаяся в калейдоскопе непрерывно сменяющих друг друга событий, но она помогала выбрать правильный путь. Чтобы отбросить лишнее, нужна смелость, ибо в таком случае ты непременно предстанешь бездушным человеком, идущим по головам.
Тимьян был отличным убийцей, учителя гордились им. Время, проведенное в этой одиозной секте, чьё название вызывало дрожь чуть ли не во всех странах, возвели пренебрежение всем и вся в недоступную никому степень. Дошло до того, что в один прекрасный момент Тимьян ощутил себя рабом. Он принадлежал черным монахам весь, без остатка. Никто не уходил от них — говорили ему. Никто? Не в его случае! Колебания развеялись. Он возжаждал свободы.
И сумел их перехитрить. Единственный. Совершил, можно сказать, невозможное. А после с головой поспешил окунуться в бурлящий, неуёмный, изменчивый мир, бывший всю жизнь где-то в стороне. Тимьян спрятал страх расплаты от содеянного далеко-далеко, почти забыл. Почти. Ведь сколько лет прошло. Вряд ли кто помнит его в Карте. Исчез без следа — так, как его и учили.
Итак, толстяк вляпался в неприятную игру. И пешками в игре стали жители города — сотни и тысячи простых обывателей, объятых ужасом. Тимьян нисколько не жалел горожан — их проблемы. Они всего лишь толпа.
Кипр, конечно, рискнул, отдав толстяку парня с сестрицей в придачу. Отдал внезапно, торопливо, можно сказать, спихнул, избавился, точно от тяжкого груза. Тимьян ох как не верил в искренность советника — старика с болезненной, но тщательно скрываемой тягой к спиртному. В стремление хитрого крыса ни много ни мало, спасти мир. Тимьян так и не смог подавить усмешку, стоило подумать об этом. Слишком просто. Вот хорошие ребята, а вот — плохие. Нет, так не бывает. Кипр понял, что Анастасий просто заберет деток силой, и вспомнил об их братстве.
Уж он знает блядскую людскую натуру как никто другой. Всегда и везде люди стараются нагадить друг другу. Тимьян считал, что даже перед смертью любой, кому есть что терять, будет хвататься за своё зубами.
Тимьян почувствовал на себе пристальный взгляд. Кир, как и следовало ожидать, заметил его кривую улыбку. И наверняка истолковал ее по-своему.
— Что? — недовольно бросил Тимьян. — Говори, если в твоей пустой башке есть хоть что-нибудь, кроме…
О нет, Кир, этот прыщ, слишком серьезен. Хотя Тимьян откровенно недолюбливал «детеныша» толстяка, но в глубине души понимал, что без некоего антипода, противоположности ему самому — ловкому пройдохе, как он сам себя называл, — служба в братстве не стала бы такой занятной. Может, это и есть дружба, странная привязанность, выражавшаяся в постоянных подначках и издевках. Если честно, Тимьян многое прощал долговязому рыжему южанину.
Глядя на веснушчатое лицо Ослепительного, с трудом верилось, что он, по его же словам, индариец. Что-то путает, подлец. От тех грязных волосатых дикарей с побережья Огненного моря Кир взял только пронзительно-черные глаза, так не вязавшиеся с остальным обликом. Впрочем, откуда Кир знает о собственном происхождении? Прощелыга вырос в необъятных портовых трущобах Киртина, где ошиваются отбросы со всего мира. Тимьян бывал там — ужасное место.
Сейчас Кир сосредоточился, как никогда. Это с ним бывало. Парень немного страдал исполнительностью — привычка, выработанная в рабстве.
— Предлагай, — просто сказал Тимьян.
— Зайдем в харчевню, — встрепенулся Кир. — Тут, за углом, на перекрестке. Она, кажись, так и зовется — «На перекрестке». Что-то вроде…