Дамнат (СИ)
И тут ей пришла в голову неожиданная мысль, настолько неожиданная, что она пропустила мимо ушей слова Капканщика:
— Мне он показался наиболее цивилизованным человеком во всей этой усохшей глуши. Да и тебе тоже. Я это заметил. Так что завтра нанесем визит. Кстати, ты почувствовала что-нибудь? Ты слышишь меня? Спишь, что-ли?
Ведь она любит его. Не Капканщика, нет. Она любит Адриана. Того самого вельможу в бархатном дублете глубокого синего цвета.
— В общем, ты меня поняла. Побеседуем с ним. А потом прогуляемся в лес. И постарайся поймать след.
Может, поэтому равнодушие и черствость спутника так ранят? А если призадуматься… Самую сильную боль причиняет вот это чудовище, Капканщик, внутри которого и прячется Адриан.
За время, проведенное у Дегтя (редкостная скотина, даже Капканщик это признал), они по большей части помалкивали. Отделывались ничего не значащими фразами. При этом Капканщик выразительно посматривал на нее. Он был нетерпелив. Да еще и слегка пьян.
И ведь она почувствовала магию. Очень слабый след. Но ничего ему не сказала. Пока. Говорить о столь неуловимой, исчезающей ниточке преждевременно. Ее спутник во взведенном состоянии, а значит может выкинуть что угодно. И хорошо, если, по обыкновению, выразится о ее неуемной фантазии.
А магический след, или, скорее, дымка, нечто такое, что не выразить словами, заинтересовал девушку не на шутку. Лив притронулась к шкатулке в дорожной сумке. В ней лежал сковывающий амулет из руин Арута. Вещица, наполненная скверной. Носить эту страшную вещь она училась долгие четыре года. Четыре года неистовых головных болей, ночных кошмаров и много чего еще…
Лив сравнила след с чем-то древним. Забытым. Причем забытым нарочно. К этому примешивалась какая-то грязь. Ворожба местных. В Вехании полным-полно местечковых божков, и здесь, в Лесном Уделе, наверняка есть что-то подобное. Скорее всего какой-нибудь зловещий культ с человеческими жертвоприношениями… Стоп. Она опять начинает фантазировать.
Леший по-прежнему сидел на завалинке, глядел на звездное небо, смолил свой самосад и бормотал. Дед определенно был не своем уме. Но он нравился Лив. Она надолго запомнит его.
— Узри, узри! — бормотал он, как-то беспокойно похлопывая себя по коленям. — Тьма, как есть. Тьма. Куда бы ты не пошел. Тьма, как есть. А возможно ли узреть тьму? Ведь тьма — ничто. В том-то и дело. Вот в чем суть. Узри тьму, человече, и откроется. Вот только. Что откроется-то?
Леший вздохнул.
— Более не скажу ничего, — едва слышно сказал он. — Более ничего. Все пыль и тлен. Все пыль и тлен. И тьма.
Цветок, испачканный дегтем
В лесу почему-то пахло гарью.
Капканщик сидел на пеньке, смотрел на Лив, расхаживающую среди деревьев. Смотрел так, будто она наивное и глупое дитя, силой навязанное ему — могучему воину и безжалостному охотнику, разрушителю судеб. Провалиться ей на этом самом месте, если он так не думает.
— Ну что? — спросил он, с шумом вогнав в ножны кинжал, которым чистил ногти. Руки у него всегда были ухожены.
«Он наверное думает, что искать — словно книгу прочитать», — подумала девушка.
— А ты сам что-нибудь… ощущаешь? — неожиданно поинтересовалась она. Просто ей до смерти надоело каждый раз рассказывать о том, что чувствует.
Капканщик снял шляпу и повертел в руках.
— Что я должен ощущать?
— Например… чем пахнет?
— Чем… лесом.
— Где-то был пожар…
— Чего?
— Да нет, ничего.
— Знаешь что, Лив, — сказал Капканщик, вставая. — Я «ощущаю» только одно: если я зря сюда пришел, то это будет величайшим разочарованием в моей жизни. — Он подошел к ней вплотную. Заглянул в глаза. — Плохо себя чувствуешь? Меня не обманешь. Говори!
— Я не могу понять, — ответила она. — Тут точно есть магия. Но… мне как-то скверно становится. Что-то непонятное.
— Может, дамнат постарался?
— Не знаю… Может, тут не один маг.
— Не один?
— Это только догадки. Пожалуйста, не расспрашивай больше.
— Больше и не надо. Кажется, я начинаю понимать. — Он наклонился к ней и произнес чуть тише: — За нами следят.
Капканщик поймал соглядатая внезапно. Лив даже не успела ничего понять. Только что шел, думая о своем, как вдруг кинулся в ближайшие кусты. Затрещали ломаемые ветки, раздался детский крик.
Соглядатаем оказался паренек лет двенадцати в немного великоватом кожаном фартуке, усеянном ожогами от искр.
— Ты и твой хозяин либо слишком хитрые бестии, — сказал Капканщик, отвесив пареньку оплеуху, — либо вы являетесь полными идиотами. Думаешь, я не замечу пыхтящего и сопящего сопляка, да и еще и в таком одеянии. Явно не для прогулок по лесу. — Капканщик скептически оглядел его, держа за воротник мятой рубахи землистого цвета. — Веди к хозяину.
— Нет, — послышалось в ответ.
— Чего ты сказал? — спросил Капканщик, накручивая ворот рубахи на кулак.
— Пусти, пусти гад! — захрипел паренек, багровея и в отчаянии цепляясь за руку охотника.
— Не расслышал. Чего?
— Не надо, — попросила Лив. — Он же задохнется!
Капканщик ослабил хватку.
— Не упрямься, — сказал он. — Лучше посодействуй. Тебе зачтется. А иначе смерть. Ну, так как? Скажешь что-нибудь?
Последовал кивок. Капканщик разжал кулак, и паренек рванулся прочь, но охотник успел его подсечь. Мальчишка упал, тут же вскочил и получил удар сапогом по лицу. Лив зажмурилась, но успела заметить, как веером разлетелась кровь из разбитого лица. Кузнечный подмастерье как-то сдавленно крякнул, упал и затих.
— Ты его убил! — охнула Лив.
Капканщик пожал плечами.
— Вряд ли. Эти живучие. Не то что в столице.
Он наклонился к нему и побрызгал в лицо водой из фляги.
— Кажется, нос сломал. — Адриан потрепал паренька по щекам. — Ну, приходи в себя, гаденыш. Очухался? Понял теперь, что со мной шутки плохи?
Капканщик рывком поставил его на ноги. Мальчишка застонал. Лив не выдержала:
— Может, поласковей с ним?
— На всех ласок не напасешься.
«Вот и весь ответ, — подумала девушка. — От тебя-то ласки не дождешься. Если ты вообще способен на что-то такое».
— Хватит сопли размазывать. Скажешь, наконец, кто тебя послал, или еще добавить? А?
— Тебя кузнец ведь послал? — как можно участливей спросила Лив. — Зачем?
Паренек взглянул на нее с ненавистью. «Шлюха, — читалось в его глазах. — Подстилка гребанная».
— Не стоит тратить на него время, — сказал Капканщик. — Этот не оценит твоей доброты. Просто он боится, а так бы сказал, что о тебе думает. Да? Эй, дружок! Я начинаю терять терпение.
Паренек всхлипнул, потрогал сломанный нос. Подбородок, шея и грудь покрылись кровью.
— Я от Отца, — сказал, а вернее, прошипелон.
— Кузнец тебе отцом приходится?
— Нет. Не отцом. Он… он… ну, учитель.
— И чему он вас учит?
— Волш… э… всякому. Мудрости. Кузнечному делу.
Взгляд Капканщика был красноречивей слов.
— Как его зовут?
— Родерих.
Капканщик пнул мальчишку, точно котенка. Тот влетел в кузницу с истошным криком. Мелькнули глаза, полные неподдельного страха. Трое подмастерьев побросали инструменты и с недоумением уставились на распластавшегося на дощатом полу собрата, размазывавшего по лицу сопли пополам с кровью, а потом на непрошеных гостей.
Капканщик вынул меч. Подмастерья подались назад.
— Где Родерих? — поинтересовался он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Лив еще раз вздрогнула, услышав это имя. Совпадение поразительное…
А совпадение ли? Она вспомнила слова Рогволода. Совпадений не бывает. За каждой мнимой случайностью таится закономерность. Ко всему этому примешивался слабый, но устойчивый «запах» чего-то древнего, забытого.
В одном Лив была уверена. Не может быть Родрик… Родерих дамнатом. Слишком просто.
А вот Капканщик полагал, что кузнец — один из приспешников дамната. Близость проклятого колдуна кружила ему голову. Сводила с ума. Конечно, он никогда не отличался изысканностью манер, но аристократическое прошлое (Адриан точно из дворян, уверяла себя Лив) всегда давало о себе знать. Грубость и жестокость охотник сочетал с хитростью, терпением, хладнокровием.