Маргаритки

Глаза у Агне Нильссона заблестели.
— Якоб ужасно тяжело воспринял это известие, — хрипло сказал он. — Корил себя, что не понял, насколько все было срочно.
— Что произошло? — спросил Юар.
Фредрика забеспокоилась. Она не могла и не хотела слышать никаких жутких подробностей.
— Они изнасиловали ее, один за другим, заставив парня смотреть. После избили его до полусмерти. Теперь он прикован к инвалидной коляске и ничего не соображает.
Фредрике хотелось плакать.
— А девушка? — спросила она, изображая профессиональную невозмутимость.
Агне Нильссон улыбнулся в первый раз с тех пор, как пришел, — улыбкой слабой, но искренней.
— Она часть нашей группы, — ответил он. — Работает совершенно открыто. Вкалывает как черт. Она единственная, кого муниципалитет захотел взять на полную ставку. Думаю, лишь благодаря этому она смогла жить дальше.
От его слов Юар и Фредрика почувствовали облегчение.
— Какую конкретно работу выполнял Якоб? — задал вопрос Юар. — Вы упомянули про деньги от муниципалитета.
Агне Нильссон понимающе кивнул.
— Как я уже сказал, Надима единственная, кто работает на полной ставке и получает зарплату от муниципалитета — там предпочитают поддерживать группы более устоявшиеся. Так что все остальные участвуют в работе группы в той степени, в которой нас поддерживают в этом работодатели. Якоб был, собственно, единственным волонтером. Не спрашивайте меня почему, просто так было, и все. В первую очередь он был нашим рупором и нашим «осведомителем», как говорят в полиции. Вы видели когда-нибудь Якоба во время выступления?
Фредрика и Юар покачали головой.
Агне Нильссон несколько раз моргнул.
— Это было потрясающе, — сказал он, сияя. — Он мог любого заставить думать по-новому. У его был талант преподносить вещи, которые все уже слышали сотни раз, совершенно новым образом. С огромной энергией. Он умел достучаться до умов и сердец. — Он притронулся к пуговице на рубашке. — Ему следовало бы стать политиком, — добавил он. — Это бы у него отлично получилось.
«Мне бы понравился этот Якоб», — решила про себя Фредрика.
— Как обстояло дело с его болезнью? — спросила она. — Это бросалось в глаза?
— Да ну, не особенно, — ответил Агне Нильссон, скривив рот. — Конечно, иногда ему тяжко приходилось, но об этом он довольно открыто говорил и сам. Как я понял, раньше ему бывало хуже.
— И вы никогда это не обсуждали? — удивился Юар. — Вы ведь давно знали друг друга.
— Нет, — отозвался Агне Нильссон. — Не обсуждали. Якоб говорил, что вряд ли ему станет лучше, если мусолить эту тему, и был в чем-то прав. Он никогда не вдавался в подробности своей болезни. — Агне Нильссон откашлялся. — Когда мы виделись, мы в основном говорили о работе. Мы оба считали, что так будет правильнее.
— А об угрозах Якобу вы знали?
— О да, — ответил он. — Угрозы стали получать многие из нас, причем примерно в одно и то же время.
Фредрика, делавшая заметки в блокноте, застыла.
— Простите?
Агне Нильссон энергично кивнул.
— Да, да, — повторил он. — Так и было. Очевидно, угрозы приходили не только в этот раз, недавно, но и раньше.
— От того же самого отправителя? — спросил Юар.
— Нет, но с одной и той же целью, так сказать. Указать нам, что мы лезем не в свое дело.
Юар взял копии писем, отправленных Якобу:
— Вы их узнаете?
— Разумеется, — сказал Агне. — Я почти идентичные получил. Но в моих стояло не «поп», а «социал-дерьмократ». — Он слабо улыбнулся.
— Вы никогда их не опасались? — вставила Фредрика.
— Нет, с какой стати? — удивленно ответил Агне Нильссон. — Дальше угроз дело никогда не шло. А они были, так сказать, ожидаемы. Никто из нас не рассчитывал, что мы сможем действовать, не вызывая ни у кого возмущения или гнева.
— Но эти сообщения отправлял кто-то очень разгневанный, — заметил Юар, показывая на бумаги.
— Да, но ведь это происходило на фоне последнего случая, которым мы занялись. Речь шла о парне, хотевшем порвать с «Сынами народа». Мы догадывались, что это будет чертовски непросто. И если бы угрозы не прекратились, то мы наверняка обратились бы в полицию. Да, у нас в группе есть и полицейские, с ними можно было посоветоваться, но мы не спешили подавать заявление.
 
Фредрика подавила вздох. Хотелось надеяться, что в другой раз они не будут выжидать столько времени.
— Что вы имеете в виду, говоря, что угрозы прекратились? — спросил Юар, наморщив лоб. — Ведь Якоб получал сообщения буквально за несколько дней до смерти.
Агне Нильссон развел руками.
— У меня, правду сказать, нет объяснения, — ответил он. — Я разговаривал с Якобом на прошлой неделе, и никто из нас не получал новых писем с угрозами. Также и после нашего разговора мне ничего не приходило, поэтому я больше не обсуждал с ним этого. Да и сам он больше не упоминал о мейлах.
Он заерзал.
— Хотя мы мало виделись в последние десять дней. У него было запланировано много лекций, да и у меня были дела.
— Можно нам снять копии писем, которые вы получили? — попросил Юар.
— Разумеется, — ответил Агне Нильссон.
— Вам знакомо имя Тони Свенссон? — задал вопрос Юар.
Агне Нильссон пробормотал:
— Конечно. Его знает любой сотрудник социальной службы или полицейский у него в районе.
— Вы знали, что именно он посылал вам угрозы? Или, по крайней мере, Якобу?
Агне Нильссон молча покачал головой.
— Ну, мы знали, что он состоит в группировке. Но о том, что именно он был отправителем писем, об этом я не знал. Ведь они были подписаны «СН».
Юар задумался.
— А чем все закончилось? — спросил он. — С парнем, который хотел выйти из «Сынов народа»?
— Если коротко — получилась полная фигня, — вздохнул Агне. — Его, кстати, Ронни Берг зовут. Я не довел дело до конца, вместо меня его закончил Якоб, но он не успел мне рассказать о том, как там все разрулилось. Насколько я понял, имелись основания сомневаться в истинных мотивах парня, по которым он хотел распрощаться с группировкой.
Фредрика подалась вперед, но поймала себя на мысли, что с выпирающим животом, наверное, она выглядит смешно, и выпрямилась.
— Как так?
— По всей видимости, он хотел выйти из банды не по идеологическим соображениям, а из-за конфликта с некоторыми членами группировки. Но, как я уже сказал, я многого не знаю об этом деле. Я могу узнать у моих товарищей, может, кто-нибудь из них сможет рассказать подробнее.
Юар кивнул:
— Будем признательны.
И пока он собирал бумаги, Фредрика осторожно произнесла:
— Возможно, вам понадобится защита, Агне. Пока мы не разобрались, как тут все связано. Если связано.
Агне Нильссон поначалу ничего не ответил.
— Значит, вы думаете, что это не было самоубийством? — тихо сказал он.
— Да, — ответил Юар. — Но мы не знаем наверняка.
— Хорошо, — отозвался Агне Нильссон и посмотрел на них. — Потому что, клянусь, никто из нас не верит, будто Якоб мог застрелить жену и застрелиться сам.
Юар наклонил голову набок.
— Иногда люди оказываются совсем не теми, за кого себя выдают, — мягко произнес он.
* * *
После часа дня интернет-версия одной из вечерних газет взорвалась новостью: «ЗАСТРЕЛЕН СВЯЩЕННИК И ЕГО ЖЕНА — ПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ ПРАВЫХ ЭКСТРЕМИСТОВ».
— Черт побери! — заорал Алекс и шарахнул здоровым кулаком по столу. — Откуда это вылезло?
Собственно, вопрос был бессмысленный — в полицейских расследованиях всегда случались утечки. Но в этот раз Алекс полагал, что сделал все, чтобы этого не случилось. Помимо прочего, о том, что у расследования появилась новая версия, знал крайне ограниченный круг лиц.
— Журналисты названивают как сумасшедшие, — сказала заглянувшая к нему Эллен. — Что будем говорить?
— Ничего, — прорычал Алекс. — Сейчас ничего. Нам удалось найти Юханну Альбин?
Эллен покачала головой:
— Нет.
— И почему же? — простонал Алекс. — Где ее черти носят?