Маргаритки

Эрик Сунделиус снова покачал головой.
— Все это уму непостижимо, — сказал он. — Чтобы Юханна поехала к Каролине?..
И снова покачал головой.
— За все годы, что Якоб был здесь, Юханну я видел практически единственный раз. Еще совсем молодой, когда у нее, можно сказать, просто не было выбора. Она была здесь поневоле, я это по ней сразу заметил. И, как я понял по словам Якоба, сестры не были особенно дружны. Что его весьма огорчало. — Он замолчал на мгновение. — Не знаю, что за впечатление о Юханне сложилось у вас, но я могу сказать, по словам Якоба, что с ней не все было в порядке.
Все умолкли. Мозг Алекса интенсивно обрабатывал всю новую информацию.
— Она также страдала депрессией?
Эрик Сунделиус сжал губы, вид у него был тоскливый.
— Нет, депрессии у нее не было. И здесь мне следует подчеркнуть, что, кроме того раза, я толком не встречался с Юханной лично. Она, по словам Якоба, не только дистанцировалась от родных, но и откровенно демонстрировала свою злобу и презрение по отношению к ним. Судя по его рассказам, это было ненормальное, болезненное поведение.
— Возможно, на то были свои причины? — предположил Алекс. — Я имею в виду, причины ее злобы.
Эрик Сунделиус пожал плечами.
— В таком случае их не знал даже Якоб. Как бы то ни было, я знаю лишь, что неуравновешенность Юханны мучила его.
Алекс уже собрался закончить разговор.
— Значит, подводя итоги, вы утверждаете, что…
— Что я ни на секунду не могу поверить, будто Якоб Альбин убил свою жену и потом застрелился сам. И что вы обязательно должны изучить обстоятельства смерти дочери. Разумеется, я не могу утверждать, что умершая живет и здравствует, но могу поклясться, что она не была наркоманкой.
— Вы говорите весьма уверенно, — заметил Алекс.
— Потому что я твердо убежден в этом, — заявил Эрик Сунделиус. — Вопрос лишь в том, насколько вы сами уверены в ваших выводах.
Он повернул голову и посмотрел в окно. Словно ожидал увидеть Якоба Альбина, шагающего по снежной каше.
* * *
Зима словно решила наступать поэтапно. Когда выпал первый снег в новом году, он решил, что это последний снегопад. Но он конечно же ошибался.
Он вздохнул, внезапно почувствовав сильную усталость.
То, что Якоб не осознавал всего масштаба своих проблем, было крайне неприятно, но в какой-то мере даже предсказуемо. Иногда он думал даже, что тот решил жить, следуя значению своего имени: Якоб, неоднозначное имя древнееврейского происхождения, по утверждению некоторых, означает «да защитит он». В этом была известная ирония судьбы: когда Якобу самому понадобилась помощь, защитить его было некому.
Они долго надеялись, что все можно будет разрешить, не выпуская ситуацию из-под контроля. Рассчитывали, что он будет действовать, руководствуясь разумом. Но этого не случилось. Якоб был эмоциональным, импульсивным человеком, и когда он понял, что напал на след, то не стал сворачивать с пути, на который ступил. И тут они, словно по Божьему промыслу, узнали о предостережениях, которые ему отправляла организация «Сыны народа», и приняли решение воспользоваться этим, чтобы припугнуть его. Но он, однажды ухватив свою добычу, уже не выпускал ее из рук.
Все кончилось тем, чем и должно было кончиться, — убеждал он себя потом. Катастрофой, которая могла стать еще страшнее, если бы Якобу позволили изучить информацию, попавшую к нему и так поначалу его обрадовавшую.
— Настали перемены. Я узнал потрясающие новости! — сказал он, уверенный, что разговаривает с другом.
Но друг испугался и потребовал рассказать больше. К сожалению, Якоб замкнулся, как устрица в раковине, возможно что-то заподозрив. Поэтому источник информации остался неизвестен и теперь являлся последней проблемой, которую следовало решить.
Зазвонил телефон.
— У меня есть имя, — произнес голос.
— Наконец-то, — сказал он, выдав голосом большее облегчение, чем хотел.
Голос в трубке на секунду замолчал.
— В Шерхольмене живет мужчина, у которого была полиция. Вероятно, именно его мы разыскиваем.
 
Он тщательно записал все данные, что надиктовал голос, поблагодарил за звонок и положил трубку.
Таким образом, осталось уладить лишь последние детали. На следующий день еще одна маргаритка должна была заплатить по счету, а в понедельник ожидалось возвращение главной героини разыгравшейся драмы. Ее давно ждали.
Он покачал головой. Иногда мысли о ней вызывали животный страх. Что это было за создание? С человеком, готовым пожертвовать столь многим — и столь многими, — нужно быть осторожней. Нормальный человек так не поступит. И тотчас его охватил ужас и ощущение, что все могло быть иначе. Если бы все только не развивалось так стремительно. Если бы все следовали правилам.
И если бы они могли доверять друг другу.
* * *
Петер Рюд позвонил Рагнару Винтерману и предупредил, что уже едут к нему, а тем временем Фредрика звонила Алексу на мобильный.
— Я на работе, — сказала она с энтузиазмом в голосе, которого Алекс не слышал уже несколько месяцев.
— Господи, да зачем? — только и вырвалось у него: Алекс все еще беспокоился о ее здоровье.
— Меня посетила одна мысль, и я приехала сюда, чтобы спокойно подумать. Это касается угроз, которые посылались Якобу Альбину.
Алекс внимательно выслушал выводы Фредрики относительно сообщений, полученных Якобом Альбином.
— Значит, ты убеждена, что Тони Свенссон не является автором писем, отправленных с другого компьютера? — помолчав, спросил Алекс.
— Абсолютно, — отвечала Фредрика. — Но я совершенно не уверена, что автор этих писем не знал о других людях, пытающихся надавить на Альбина. Я думаю, нам нужно поговорить со Свенссоном снова и выяснить, зачем он приходил в дом, где жил Якоб Альбин. Он мог быть курьером, по своей воле или нет.
— Курьер от кого-то, кто пожелал остаться в тени, ты это имеешь в виду?
— Именно. И это бы, в свою очередь, объяснило, почему Тони Свенссон наведался к Якобу Альбину уже после того, как Ронни Берга посадили в изолятор. Вчера на совещании мы это упустили — Тони Свенссон наверняка солгал о причине своего визита к Якобу Альбину.
Алекс задумался. Фредрика, оказывается, умеет резко переключаться с версии на версию и довольно быстро делать убедительные выводы. Будь у нее полицейское образование, Алекс сказал бы, что у нее есть профессиональное чутье. Но она не была полицейским, и он не знал, как называть этот ее талант. Может, интуицией?
Его молчание дало ей возможность продолжить.
— Я еще раз просмотрела телефонные звонки Тони Свенссона, хотела глянуть, не увижу ли чего-нибудь подозрительного. И заметила, что два раза он звонил некоему Вигго Тувессону.
— Вот как? — насторожился Алекс и с облегчением увидел, что Петер закончил говорить по телефону. — И кто же это?
— Наш коллега.
Изумленный, Алекс затормозил на красный свет.
— Откуда ты знаешь? В смысле ты уверена?
— Уверена, — ответила Фредрика, и Алекс так и видел перед собой ее улыбку. — Тони Свенссон звонил ему на служебный мобильный номер, я нашла его в нашей внутренней базе данных.
Сзади засигналила машина, и Петер удивленно посмотрел на Алекса.
— Зеленый, — сообщил он, думая, что шеф не заметил смены сигнала светофора.
Алекс быстро переставил ногу с тормоза на газ. Машины с автоматической коробкой передач все же большое благо, хоть и больше загрязняют окружающую среду.
— Ну и ну, — пробормотал он. — Но все же этому может найтись логическое объяснение. Я имею в виду, это не обязательно связано с нашим делом. Я никогда не слышал ни о каком Вигго Тувессоне.
Петер, приподняв бровь, с интересом прислушивался к разговору.
— Он работает в полиции Норрмальма, — сказала Фредрика. — Он и еще один коллега оказались первыми на месте, когда чета Юнг нашла тела и оповестила полицию.
У Алекса пересохло во рту, и он посмотрел на Петера, напряженно пытающегося понять, что такое ему рассказывает Фредрика.